Галлюцинации II Музы, рыдать перестаньте, Грусть вашу в песнях излейте, Спойте мне песню о Данте Или сыграйте на флейте. Н.С. Гумилёв Времени не существует, Звёзды сгустились в пространстве… Может, затем и живу я, Может, затем этот транс – порт, Переносящий в эпоху Строчками, мыслями, чувством, Чтоб ощутить, как неплохо Быть сопричастной искусству! Чтобы из тьмы выводили Зыбкие контуры влажность – До прозерпиньих идиллий, Всё остальное – неважно!.. Чтобы из тьмы аллегорий высветить нежность овала – Нужно love story ускорить, Чтобы зима миновала… Чтобы земля завертелась Стрелкой секундною шустро, Чтобы напомнило тело – Что говорил Заратустра!.. На допотопной кассете Моцарт – для флейты анданте… Хватит рыдать о Россетти, Спойте мне, музы, о Данте! Баллада об Ахматовой
Цветы – остатки рая на земле… И тот цветок, что прямо в душу глянет – Заставит распуститься и сомлеть, И увлажнит слезами скромный глянец… Ахматовой пленённый Модильяни, Пиша очередной её портрет, Сияньем солнца изнутри согрет, «Жизнь состоит в дареньи…» – начертает. Пусть угловат любви его предмет – Божественными наделён чертами!.. Что семь веков промчатся, что семь лет – Царить в твоих рисунках, итальянец, Ей суждено! Не каждому суметь Цветок увековечить на поляне, Но аромат, что навсегда стеклянен – Акума. Или ей Париж во вред? Тяжёлый сон, что петербургский бред, Она стихами толковать устанет… Вещуньин облик тысячей примет Божественными наделён чертами!.. Что – Гумилёв? Не запретишь всем лезть «Чудовищам», хмельным от возлияний, К супруге, что забыла о семье И растворилась облаком в кальяне! Без памяти цветок любви увянет… И пьяный гений, в дыме сигарет, Болотнолицый, словно очерет, Промолвит: «Эта баба – на черта мне?» Остаток рая, если рая нет, Божественными наделён чертами!.. И если жизнь – дорога в Назарет, Остатком рая вспыхнет на заре С поэзией бессмертной в сочетанье… Дарящий жизнь цветения поре Божественными наделён чертами! Николаю Гумилёву Все ангелы: и Эдгар Аллан По, И Гауф, и Рэмбо, и даже Киплинг Столпились за спиной его слепой И «капитанских» шуток солью сыплют: «Ну, что нам смерть? Ведь это же – игра! Ты встанешь, нерастрелянный, с утра, На шею намотаешь серый шарфик, И призрачные лопасти винта Твой бриг под знаком Южного Креста Умчат к священным пальмам знойных Африк!..» Но тут влезаю я в их разговор И в бредни романтических скитальцев: «Я привела к тебе, – смотрю в упор, – Бенгальцев, гватемальцев и непальцев… Рождён для дикой щели и плюща? Не кутайся в расщелины плаща, Пора бы из России выдвигаться – Есть в «Петроградской правде» весь расклад, Ведь снова с бунтом поспешил Кронштадт, Особенно к началу навигаций… Послушай же! Я спереди стою, Как факел, душу гордую твою, Писатель, путешественник и воин, Ношу в себе и знаю наперёд, Что девяносто лет ещё пройдёт, Пока призна́ют, что ты невиновен! Давай-ка, в Лондон! Смерть, она красна, Но только не в Бернгардовке, за лесом… И сын несчастным будет, и жена – Не твоего размаха поэтесса… Езжай, дерзай, судьбу свою нагни, Смени мечты манящие огни На искры новогодних и бенгальских… И мёртвый штиль, и грозный шторм оставь, Пока страну не запер ледостав, Ты жизнью насладись, хоть мало-мальски! Лихой братвы пиратской больше нет, И не спасает чёрный амулет От пули оголтелого чекиста… Твои богини встанут за тобой Иль вовлекут военною трубой В водовород Отечества нечистый?..» Секстина о зиме (монорим) Брильянтов звёзд прибавилось в короне, Пока цвела снежинками на троне… Она слезинки талой не проронит, Отчаливая на ладье Хароньей, Кристальная, хрустальная, а, кроме – Царица грёз и царственный пароним!.. И роскошь царская, и царственный пароним Читаются в брильянтовой короне. За шлейфом таянья – раскаянье и, кроме – Чуть влажный отблеск облачка на троне… Вслед за ладьёй усталого Харона Зима слезинки талой не проронит, И ускользнёт, и слова не проронит… В ней – роскошь царская и – царственный пароним… Зима Харона тихо похоронит, Сверкнув звездой брильянтовой в короне. И пустота торжественна на троне: В ней – лёд и пламень, покаянья кроме! Сны айсбергов, раскалыванья кроме, Зиме своё пророчество проронят, Затронув облетевший цвет на троне, Употребив брильянтовый пароним… Звёзд россыпь в неба сказочной короне Напоминает смертным о Хароне… По Стиксу на коньках скользить Харону… Во тьме кромешной, кровель снежных кроме, Горит кристальная звезда в короне – Её лучи волшебный миф проронят – Царит над миром царственный пароним!.. Лишь снегооблачко растаяло на троне… Теперь Зима, оставив след на троне, Скользнёт, всплакнув, по Стиксу, о Хароне… Брильянтов царских царственный пароним Созвездьем озарит всё небо, кроме Луны, что огонёчка не проронит – В ледышках слёз – бледней сестёр в короне… Зима на троне в царственной короне Паронимом и тёзку не проронит, Расскажет миф о старике Хароне… А кто же – кроме?.. |
