Покуда мы живы… Покуда мы живы – Тяжёлый трёхдольник Некрасова Литанией русской тревожит посевы земли! И, будучи лживым, Возводит лихую напраслину На нас в захолустье Европы народ, что глумлив, За то, что мы живы! За это – анафема! Горе нам! Но сунься с мечом – Так, наверно, сотрём в порошок… А если паршиво – Споём Аполлона Григорьева – Плач по семиструнной Руси, кому здесь хорошо! Не точим ножи мы – В хозяйстве не надобны, вроде бы. Руками хлеба преломляем, достав из печи… Покуда мы живы, Мы счастливы счастьем юродивым – Любить свою родину, Лишь рукава засучив… Свиштовский берег… Пустеют аллеи, дома с мёртвым садом, Лишь памятники собрались для парада: Они все – в строю, спят в Болгарии с миром Поручик Крылов, генерал Драгомиров… Читай: на Свиштовском загинули бряге И штабскапитан по фамилии Брянов… Он был на штыках, на турецких замучен… Чему нас история только не учит!.. Спит память под камнем – Святая обитель Убитых штыками, царь-освободитель! Тревожно дыханье Дуная, как лава… Но в небо взметается русская слава! И тихий приют на румынской границе, На бреге болгарском – живые страницы, Они шелестят, как деревья листвою, Лишь солнце бессмертное – над головою! Фазанам – фазанье! А мы в наказанье Гуляем с открытыми в небо глазами… И почки трепещут, открывшись в цветеньи… Земля, с Днём Рожденья! Весна, с Днём Рожденья!.. Голос Вспышки соловьиных трелей, И цикады, и шмели, Всё в Болгарии в апреле – Хор цветения Земли! Я пропала в этом хоре, Каплей в море голос мой. Говорит кукушка: «Вскоре Не воротишься домой! Да, и где твой дом, бродяга? На чужбине песни нет!..» Тихий голос и бумага, Рыжий сумеречный свет – В этом счастье невесёлом Шелест листьев ловит слух, И моё похоже соло На древесную смолу, Что застыло каплей хвойной В подмосковном городке, Что звучит как свист разбойный На родимом языке! Соловьиная тоска Посвящается Аполлону Григорьеву, и с благодарностью – Александру Карпенко… Статичен мир, но полон тёмных тайн. Всех нас, увы, подстерегает случай… А ты летай, Летиция, летай, Тони, Титания, звездой падучей В траве и в небе, в небе и в траве, Лови, Лавиния, лавины света! Вдруг волшебство, что скрыто в рукаве, Задребезжит разменною монетой… Подробный звон по мостовой пустой, И алый бант на лошади цыганской Не сможет быть разгадан ни за что, Как никогда Венере не погаснуть. Статичен мир. Но входит в сердца бой Лиловый луч, что вывернет наружу И плотскую, бесстыдную любовь, И грешную, отверженную душу… Луч благодати – плата за слова, В цыганском вихре и угаре пьяном Забытые, что вспомнятся едва, Коль не дал Бог, в похмелье окаянном!.. И всё-таки да здравствует полёт Летиции сквозь мглу безлунной ночи, Безумие Лавинии, что шлёт Проклятия, когда молиться хочет, Титании метанье до зари – Под обаянье зла попасть наивно. Но ты со мной, гитара, говори Или рыдай тоскою соловьиной!.. Соловьиное От счастья сердце выпрыгнуть готово, Суровый разум, доводы тая, Сегодня не транслирует ни слова, Коль скоро я услышу соловья! И этим ожиданием томима, Пытаюсь пенье воспроизвести – Лишь в памяти полу ночного сада Трель трепетная неостановима… К сирени душной все ведут пути, Точней – один, другого мне не надо!.. Так хочется холодного вина, Пьянящих веток наломать нескромно, Чтоб эта песнь была сохранена, Искрящейся, в душе моей огромной! Наполненным бокалом до краёв Пью честь певца невероятной силы! И если смогут повторить уста Все эти звуки вешних соловьёв, То будет Пасха, Господи, помилуй, В тени благоуханного куста! По кругу мчатся ароматы вёсен… Одной мечтой живу на свете я, Что вспыхнет свет, навек победоносен, Над вакховой квадригой соловья! Пока огонь над миром не погаснет, И красота – во власти звёздных фей, Пока ложатся в ноги светотени – Куда бы ни несли крыла Пегасьи, Пой, соловей, мой сказочный Орфей, Скрывающийся средь ветвей и терний!.. Жива душа – все ночи напролёт Дышать сиренью, сладостной и нежной, И слушать этот голос неизбежный, Которым вся Вселенная поёт! |
