Последняя ниточка здравости, за которую держался демон, рухнула именно в этот момент: «Когда узнают? Как бы не так! Если узнают…».

– Виктория.

– Да?.. – От собственного имени девушку ведёт и, в попытках удержать равновесие, она впивается в мужское плечо и смотрит. Нет, пялится. Забывает всё, что слышала про активное согласие. – Отказы не прини…

– Замолчи-и-и…

И чуть раньше, чем Уокер договаривает, ей нахально, подавшись вверх, затыкают рот.

***

Свои пижамные шорты девица стягивает кокетливо. Точнее, думает, что так. Потому что сам Люций полагает, этот номер можно показывать в цирке, в перебивке между юмореской и клоунами. И находит натуралистичность крайне вдохновляющей.

В принципе его вдохновение достигло своего пика уже давно.

Теперь девчонке придётся постараться, чтобы отогнуть то от пупка.

Но раз справилась с резинкой, выуженной из сумки – «это даже не моя сумка, чтоб ты понимал, но у Бонни тут круглосуточная аптека на все случаи жизни!», - то потенциал в наличии.

Когда Уокер залезает на мягкие подлокотники кресла, задевая его торчащими, возбуждёнными сосками, у него обостряются все органы чувств. Даже те, про которые Люцифер не догадывался. Ну надо же, он настолько привык доминировать, что сейчас, якобы связанный, ловит особый кайф.

– Я присяду? – На его член она смотрит с тем восторгом, с каким дети смотрят на рождественскую ёлку. И, если очень себе льстить, размеры тоже совпадают.

– Располагайся. – Почти королевский кивок. – Тут не занято. – Самая странная смертная девушка в его жизни. Первая смертная девушка, с которой он вот ка-а-ак возьмёт и ка-а-ак переспит.

Дерьмо драконье, а ведь он даже не разрешал ей такого!

«Хватит заниматься самообманом, королевич! Это она тебя трахнет! – Почему-то внутренний голос звучит насмешливым тоном Мими. – Какой позор!».

Люций попытался реабилитироваться, представляя, что Непризнанная – его рабыня, и он просто изъявил свою волю, приказав попрыгать сверху и отработать бёдрами сверхурочно.

А как они встретились? Пусть будет что-то простое, как её пижама, расхристанная по полу. Пусть девчонка идёт по саду Адама и Евы поздно ночью, Школа спит, а он – нет. Шастать среди деревьев с ладной фигуркой и смазливым личиком – нарываться.

Но ей определённо повезло, она нарвалась на его член.

– Ты сядешь?

– Нет, постою. – Она хмыкнула и прикинула, как выглядит с его ракурса, - точнее, повишу.

– Ты буквально стекаешь на меня, Уокер.

– Это издержки угла позиции.

От неё пахнет виноградной бурдой, которая вот-вот начнёт бродить в желудке, превращаясь в кислоту, но сейчас, в эту минуту, аромат ещё тёплый. Поэтому везде, где её голое тело и нетрезвое дыхание соприкасаются с чужой кожей, демону приятно.

– Так у тебя парень есть? – Допустим, оба они хороши в номинации «Как испоганить момент». Допустим, заслужили.

– Ты серьёзно? – Уокер так и стои́т. Сидит? В общем, пребывает. Широко раздвинутые ноги, грудь и лицо – прямо над ним. Приподняв ладони Люцифер ведёт пальцами по чуть запущенному лобку. – Извини, секс не планировался. С бывшим мы разошлись ещё до Нового года, а в пандемию даже с доставками проблемы. Кто же знал, что вызов демона!.. – Она нежно, смешливо улыбается, - …привлечёт в нашу келью трах.

– Пока это какой-то недотра… мать твою!

Оказывается, она быстрая. Быстрая, тугая, мокрая. Сама хватается за ствол у основания и направляет тот в себя, опускаясь размеренно и плотно, чуть закатив глаза и прикусив губы.

Плевать уже на верёвки эти и игрульки в поддавки, пора взять ситуацию в свои руки, решает Люций, и тут же чувствует, это она сжимает ладони на его запястьях и задирает те высоко над головой, придавливая к стене.

– Можешь не дёргаться, - темнеющий, серый взгляд. Влажные ресницы. Шёпот. Трение. – Если изнасилование неизбежно, расслабься и получай удовольствие.

У неё сильные пальцы, что совсем не клеится с хрупкостью телосложения. Но когда Уокер начинает двигать бёдрами, скользя вверх-вниз, и хватает ртом воздух, он задаётся одним-разъединственным вопросом «Почему ты, сын Сатаны, раньше не клеил земных девок?».

Рефлексировать на тему доминации некогда. Его губы угождают в шею, прикусывают там синюю жилку, скользят ниже, языком выжигают подключичную ямку, а когда она снова, лихо и развязно, подпрыгивает, то ли удерживая его за руки, то ли удерживаясь с их помощью, он ловит ртом сосóк и оттягивает на себя, вызывая негромкий, утробный стон.

Всё закончится в постели, едва её спина станет полностью взмокшей:

– Теперь сменим диспозицию! – Люцифер рычит это в кромку ушка и мгновенно освобождает запястья из плена.

– Ах ты!.. – Опешившая, разморенная, она оказывается на кровати и, пока соображает, нужно ли возмутиться как следует или и так сойдёт, уже стоит на коленях, заполненная сзади.

Они особо не говорят, если не считать беседой бессвязные мявки и жаркие всхлипы. Но даже эти звуки с лихвой перекрывает надрывно бьющееся изголовье.

А когда кончают, почти одномоментно, Люций давится стоном с мыслью, он – ебанный космополит, хотя до этого спуска на землю считал себя «истинным сыном нации».

И теперь, кроме её трусов, у него есть ещё парочка заветных желаний: как заполучить Вики Уокер на Небеса и как заставить Фенцио покрасить патлы в розовый.

***

– Только взгляни, кто здесь. – Ости разрезает воздух во внутреннем дворе Школы, как заправский мясник. Но вдруг замечает, что Мими, прилипшая к их своре с самого начала года, интенсивно машет рукой, - якшаешься с непризнанными, дочь Мамона?

– Не твоё дело!

Не помирись королевич с этой стервеллой, ноги́ Мими в их тусовке не было бы. Но она – заинтересованная сторона, и ей нужно как-то узнавать сплетни раньше прочих. Впрочем, с последними совсем тухло, все ужасно скучные – никакого участия крупных домашних животных в оргиях, никакого Вагата с пирсингом в интимных зонах. В общем, и близко не Ади с Сэми.

Демоница припомнила, с каких пор эти зубры золотой молодёжи успели так сильно сдать. Выходило, что как раз на весенних каникулах, когда Люцифер проиграл ей задание.

– Держи, - пока она ждала его в таверне, она напилась, поэтому на розовые трусы, полетевшие на стол, посмотрела с непониманием. Явно силилась вспомнить, зачем ей эта тряпка.

– А, ой! – Дочь Мамона хлопнула себя по лбу, но промазала. – Не поверю, если не покажешь воспоминание, что тебе их подарили!

– Валяй, - он странно лыбится, словно пребывает здесь, но не здесь, пока нетрезвая Мими лезет в голову наследника.

Саму девчонку он не показывает, демон и на Уокер наложил забвение, прежде, чем прыгнуть в водоворот, а сейчас фокусировка нацелена на декольте – то венчает пижама и родинка: «У тебя кровь из носа… это старая… на, возьми, не знаю, куда делись платки… твои трусы?.. они чистые!.. теперь уже нет… тогда дарю, ха-ха, так сказать на память!».

– Не понимаю, зачем убогих допускают в Школу? Вы только посмотрите на неё! – Не унимается Ости, сканируя новую, непризнанную соседку Мими сверху донизу, цепляясь словами и цепляя пальцами чужие волосы.