– Я знаю, что нравлюсь. И многим, – улыбаясь только взглядом, произнесла Нелли, – а ты странный. Или ладно – вы.

– Странный, потому что вы мне кажетесь красивой, и всё?

– Да ладно, и все! Больше ничего не надо? Или хочешь меня?

Антон не знал, что ответить – он больше, чем просто хотел ее. Он, осторожный с рождения, был готов на все. Ради нее. И ощущение в сердце закрепилось, видимо, навсегда. Как же она не чувствует того же? Как?

Да, он простой парень, не красавец, пусть и не бездельник, но без нормальных денег, что вряд ли, скоро появятся. Но готов оберегать, защищать, вкалывать. Ловить любое движение души, предвосхищать желания. Безответно, не требуя ничего взамен. Лишь бы она получала, что хочет. Чего достойна. А достойной она казалась всего лучшего. Самого лучшего в мире.

– Ау, вы меня слышите? Я забыла, как зовут-то?

– Антон. Вы часто приходите сюда?

– Странный вопрос. Лучше расскажи еще один стишок – мне нравится, это такая редкость в наше время. Стихи. Многим рассказывал, да?

– Я только вам рассказал, – не задумываясь, соврал Антон. – Это не мой. Это Пушкина.

Антон захотел зацепить ее крутостью, чтобы она оценила, какой он замечательный парень, яркая личность и вообще выделяется. Но не раздражая ее комплиментами – с такой внешностью она, наверное, слышала их миллиард раз лет с шестнадцати. И вдруг ляпнул банальность:

– Это приятное место, – начал он. – Вот только погода не супер, да?

Случайный вопрос исчез в сознании обоих с внезапным пробуждением Виктора Ивановича. Кирпичный толстяк вскинул голову и потер глаза.

– А сколько времени?

– Витя, пора рассчитаться, и твоему дружочку тоже, наверное, пора, – спокойно произнесла Нелли, ласково погладив по руке толстяка. – Пора отсюда. Пора нам всем.

– Эй! Счет нам! – захрипел Виктор Иваныч, а потом и закашлялся. – Смутно тебя помню, паря, но давай, пока, она говорит, нам пора.

Антон, неосознанно лелеявший надежду, что толстяк окажется ее папой или родственником подальше, сник, когда услышал имя «Витя», но не подав виду, встал. Глаза опять стали прикованы к полу, а не к ней. Опять душно. Опять почувствовал двойную вибрацию сердца в груди.

– Долго ждать там? – Иваныч снова крикнул в сторону бара, а потом спокойно начал улыбаться Нелли. – Не получат чаевые.

– Вот правильно, Вить, расплатись картой, – поддержала вдруг Нелли, оживившаяся поглаживанием толстяка по руке. – Не первый раз зовешь, поэтому не надо на чай сдачу оставлять.

Про Антона забыли. А его снова разрывало: с одной стороны, так не хотелось уходить от Нелли, как бы она жестко с ним ни разговаривала (а она разговаривала!), с другой – Виктор Иванович снова мог ляпнуть. Лучше уйти, оставив образ в сознании! Ее образ… И возвращаться, когда захочешь… Главное – запомнить образ по максимуму, чтобы понять, откуда и почему появилось это молекулярное притяжение! А тянуло Антона к Ней больше, чем телом. И чем же? Ну не разумом ведь! Странное ощущение! Такое беззащитное, открытое и искреннее. Неподвластное. Неостановимое. Бесконечно приятное, разгоняющее возбужденную кровь свежим и радостным потоком. Ух ты! А может, это любовь? Та самая? С первого взгляда? ЛЮБОВЬ?!

Антон, запутавшись в пронизанных чувствами мыслях, решил, что точно пора уходить. И срочно. А лучше бежать! И побыстрее. Но не так, как задумал вначале.

Подошла официантка и после утомительно-неискреннего, бесцельного, но стандартного вопроса о том, все ли понравилось, предложила расплатиться. Кирпичный полез в кошелек и начал медленно из него вытаскивать мятые бумажки. Потом достал пятитысячную купюру и снова убрал.

– Вить, ну расплатись картой-то, и все, – снова предложила Нелли. – Всех задерживаем твоими манипуляциями. Пусть обычные деньги лежат на всякий случай. А когда карта есть, то лучше картой.

– Или телефоном, если карта к нему подключена, – добавил Антон и сразу был шокирован тем ненавидящим взглядом женщины, какую, казалось, заинтересовал стихами, а может быть, на микрон – собой. С чего вдруг такое? Ведь он хотел помочь.

Нелли дотронулась до шеи Виктор Ивановича, словно намереваясь его погладить:

– Ну карта-то у тебя есть? В двадцать первом веке живем, Вить.

Она ласково погладила его по спине и убрала руку сразу, как только он достал карту «Мир» из кошелька.

– У вас c «ПэйПасс»? – спросила официантка.

Кирпичный поднял на нее пьяные глаза, потом перевел на Нелли.

– Да не думай, Вить, просто вставляй карточку в устройство у девушки. И все. Потом код введи.

Сказав это, женщина немедленно залезла в сумочку, достала розовый iPhone и стала что-то записывать в нем. Глаза ее, само внимание и концентрация, попеременно то прилипали к экрану смартфона, то к терминалу в руках официантки, пока Кирпичный вводил код – медленно, потому что, во-первых, как всякий пьяный, он старался быть аккуратным и быстрым, как ему казалось, а во-вторых, подушечки его огромных пальцев были раза в три больше кнопок.

Как только послышался шорох вылезающего чека, Нелли, продолжая держать свой телефон в руке, другой вдруг попыталась помочь вытащить карту. Она сделала это резко, Антону показалось, неоправданно резко, и карта, выскользнув, свалилась сначала на стол, а потом и на пол.

– Ничего страшного, – включилась официантка. – Я подниму.

– Нет, я сама.

Нелли потянулась за карточкой, медленно вернула ее на стол Кирпичному и продолжила что-то быстро записывать в телефоне. Это выглядело для Антона на удивление ловким, быстрым до профессионализма. Движения Нелли, ее концентрация на двух действиях сразу, почти синхронных, лишь с ей понятным сценарием, опять поразили Антона. «Как сцена из фильма, – подумал он. – Она не простая. Точнее, не просто красивая. Классная».

– Ну все, Вить, я в дамскую комнату. Забирай свою карту. Прощайся со своим другом.

Они ушли одновременно с официанткой. Виктор Иванович, четверть часа назад клонившийся в сон, начал сам себя бодрить, похлопывая по щекам. Убрал карточку в кошелек, аккуратно сжимая ее своими здоровенными пальцами. Заметив Антона, протянул натруженную руку.

– Ну, нормально, парень, посидели? Без обид, – больше утверждал он, чем спрашивал. – Ну давай. Пока.

Антон пожал руку и пошел к выходу. А что оставалось делать? Инфантильно надеяться, что она выйдет и сама предложит поехать вдвоем? Или же ответит на его предложение? Он мог бы предложить, ибо боялся Нелли не так неистово, как впервые, продолжая неудержимо стремиться каждым атомом сердца. Несмотря на ее ледяной взгляд, когда он напомнил про оплату через телефон. Да пусть миллиард раз так посмотрит! Главное, на него!

В потоке мыслей Антон вышел из кафе и встал у входа, будучи незаметным для парковки, что была за углом. Он решил подождать, чтобы еще раз увидеть Нелли. Ее походку. Запомнить и прочувствовать момент. Возможно, на всю жизнь. Большее не складывается. Судьба решает.

Антон не знал, долго ли ждать. Закурил и поднял глаза к чистому, не усыпанному ватой облаков звездному небу. Обожал на него смотреть. Настолько это душевно нравилось, что и деньги заплатил бы за удовольствие. Абсолютная красота. Абсолютная глубина. Самая величественная в мире картина.

Через пару минут показались Нелли с Виктором Ивановичем. Свернули в сторону парковки на дорогу, отделявшую ее от торгового центра, где было кафе. Машин, припаркованных, уезжающих, приезжающих, несмотря на поздний час, было немало.

– Ну все, Вить.

– Да поехали.

– Нет, Вить, не могу сейчас. Рада знакомству, но в другой раз.

– Да поехали!

– Вить, у меня подруга рожает сейчас, мне надо быть там. Вить, отпусти мою руку.

– Да ладно.

– Прохладно! Подруга, говорю, рожает, и я поеду к ней.

– Какая подруга, едем в гостиницу. Щас такси ловим и едем. Подожди. Щас.

– В какую гостиницу? Вы чего? Давайте потом созвонимся.

– Нет, едем!

– Успокойся!

– Едем!

– Витя, вы… Отпустил руку, я сказала. Ты меня тащишь, что ли, куда?!