ЛУ. Я всегда ощущала себя счастливой.

НИЦШЕ. Даже счастливая женщина обладает властью причинять чудовищные страдания тем, кто любит ее.

ЛУ. Если она это и делает, это их проблемы. Мужчины хотят втыкать в женщин булавки и пришпиливать к стене. Возлюбленная – это не содержимое эротического состояния. Возлюбленная просто стимул для эротической фантазии. Если мужчина воображает, что он сможет создать с ней нечто постоянное из того, что по своему определению временное, тогда он – творец собственного несчастья. Я думаю, любовь не должна быть причиной боли. Хотите персик?

НИЦШЕ. Безумно.

ЛУ (достает два персика из кармана платья и протягивает один НИЦШЕ. Они едят на ходу. На авансцене три ДЕВЫ РЕЙНА тоже едят персики и наблюдают). Когда я была маленькой девочкой, моя мать взяла меня с собой поплавать, и я попросила ее утопиться, чтобы посмотреть, как это выглядит. Она не пошла мне навстречу, и это стало очевидным доказательством того, что она меня не любила. Люди говорят, что умрут ради нас, но на самом деле не умирают, так?

НИЦШЕ. Я умру ради вас. Я даже готов жить ради вас, что гораздо более ужасающая перспектива. Я сойду с ума ради вас. Вероятно, я и так сойду с ума, но сойти с ума ради вас – это более убедительная иллюзия значимости. Правда в том, что моя жизнь – это череда опозданий при пересадках и потерь багажа. Я ненавижу путешествия, и, тем не менее, бреду из одного места в другое, как лошадь молочника. Я вожу с собой большую колбасу, потому что не могу позволить себе есть в ресторанах, поэтому от меня всегда пахнет мясом. Но жизнь каждого великого человека – посмешище. Стадо всегда настроено на убийство гения. Посредственности терпеть не могут не такого, как они. Сильный побеждает, но сильные обычно глупые и злобные. Героя оплевывают и распинают. (Школьницы смеются, шепчутся, показывает на него пальцами. НИЦШЕ поворачивается к ним). Кыш! (Они, смеясь убегают. Он поворачивается к ЛУ). За моей спиной женщины всегда надо мной смеются. Вероятно, вы тоже. Вы думаете, я слишком странный, чтобы полюбить меня. Вот почему вы держитесь отстраненно.

ЛУ. Я делаю то, что в этот момент представляется мне правильным. У меня есть внутренний голос, и я его слушаю. Я рациональна по натуре, но, если я что-то делаю, то обычно поступаю импульсивно. Я не люблю границ. Ребенком я терпеть не могла смотреть в зеркало, потому что не нравилось мне видеть себя, заточенной в раме. (Она смотрит в зеркало. Там ПАПА, который смотрит на нее). Я жила в каких-то призрачных сумерках, окруженная воображаемыми людьми. Некоторые были душами игрушек и кукол, другие – призраками, которых видела только я. Все было живым. Все имело душу, даже столы, стулья и пианино. Стоя в лесу, я ощущала, как призраки роятся вокруг меня. Я придумывала истории. Мой отец полагал их ложью и наказывал меня.

ПАПА (из портрета/зеркала). Мы знаем, что случается с девочками, которые лгут, так, Лу?

ЛУ. После смерти моего отца я начала тайком проводить время с молодым священником по фамилии Гийо, который давал мне книги, чтобы читать, и учил, как думать. Среди прочего.

(ГИЙО за письменным столом. ФРЕЙД и НИЦШЕ наблюдают из теней).

ГИЙО. Так почему вы здесь?

ЛУ. Потому что я умнее, чем положено девушкам, и никто не знает, как поступить с девушкой, которая сильная, упрямая и задает слишком много вопросов.

ГИЙО. А что, вы полагаете, делать мне?

ЛУ. Вам, я полагаю, следует меня учить.

ГИЙО. Учить чему?

ЛУ. Всему.

ГИЙО. Я ничего не знаю.

ЛУ. Научите меня всему, что знаете, потому научите тому, чего не знаете. Научите меня понять, что есть Бог.

ГИЙО. Каждый видит своего Бога, отталкиваясь от собственной способности понимать. Но Бог не ограничен чьей-либо способностью понимать его. Бог – это совокупность всех возможных пониманий. Ваш отец знает, что вы здесь?

ЛУ (смотрит на ПАПУ, который определенно не одобряет ее поведения, поворачивается и уходит). Мой отец умер. Он говорил, что я рассказываю слишком много историй. Но я думаю, в историях нет ничего плохого.

ГИЙО. Есть, если вы не можете отличить истории от правды. Историю туманят разум. Если вы хотите мыслить ясно, мы должны избавить вас от этой привычки.

ЛУ. И как мы это сделаем? Вы будете пороть меня ремнем?

ГИЙО. Вы должны приходить в мой кабинет каждый день и рассказывать мне историю.

ЛУ. Как Шахерезада? Из «Тысячи и одной ночи»?

ГИЙО. Пока запас ваших историй не иссякнет.

ЛУ. И я приходила в его кабинет и каждый день и рассказывала ему новую историю. Поначалу тревожилась, что мои истории никогда не закончатся. Потому тревожилась, что закончатся.

ФРЕЙД. Вы влюбились в вашего учителя.

ЛУ. Я поклонялась ему в отсутствии Бога. Я столь многому научилась от него. И мне так нравилось быть с ним. Он стал абсолютным центром моей вселенной. Он научил меня смотреть на мир ясным взглядом.

ФРЕЙД. И все-таки он потерпел неудачу, потому что вы по-прежнему воспринимаете мир через призму историй. Вы зарабатываете на жизнь тем, что пишите истории.

НИЦШЕ. Правда – лабиринт историй.

(Три ДЕВЫ РЕЙНА напевают мелодию «Лорелей» Листа. Они появляются и садятся на краю верхней платформы, расчесывая друг дружке волосы).

ГИЙО. И какая у вас сегодня история, Шахерезада?

ЛУ. Сегодня моя история – «Лорелей». Она – водяная нимфа, как девы Рейна. Живет на скале, поет и расчесывает волосы. Ее песня так зачаровывает моряков, что они не замечают водоворота под ее скалой. Их корабли выбрасывают на скалы, и моряки тонут.

ГИЙО. Значит, Лорелей – злой дух.

ЛУ. Она не злая. Это ее право петь, когда ей того хочется. Если моряки слишком глупые, чтобы обращать внимание на то, куда плывут, это не ее вина. Она вправе приходить, куда ей хочется, и делать то, что хочется.

ГИЙО. Поэтому вы не пришли вчера?

ЛУ. Я решила прогуляться. Иногда четыре стены вызывают у меня ощущение клетки. Словно я – чей-то попугай. Вам недоставало меня? Говорите правду. Никаких историй.

ГИЙО. Если вы действительно хотите это знать, правда в том, что в те дни, когда вы не приходите, я ощущаю пустоту. Словно моя жизнь напрочь лишается значения.

ЛУ. Теперь вы смеетесь надо мной.

ГИЙО. Я абсолютно серьезен.

(ЛУ и ГИЙО смотрят друг на дружку).

ЛУ (обращаясь к ФРЕЙДУ и НИЦШЕ). Полагаю, я это уже знала, но все равно для меня было шоком его признание в том, что в моей власти сделать его несчастным. Мне это доставило безмерное наслаждение. Не причинение боли. Но обладание возможностью причинять боль.

ГИЙО. Не могу описать, что это значит для меня, сидеть здесь рядом с вами, каждый день, из месяца в месяц. Теперь я стремлюсь именно к этому. Если бы я думал, что вы этого хотите, я бы развелся со своей женой и женился на вас.

ЛУ. Вы развелись бы со своей женой? Ради меня?

ГИЙО. Ради вас. Чтобы быть с вами.

(Он протягивает руку и касается ее щеки. Они смотрят друг на дружку. Он наклоняется, чтобы поцеловать ее).

ЛУ (подается назад). Мне надо идти.

ГИЙО. Вы только что пришли. Если я обидел вас…

ЛУ. Вы меня не обидели. Просто я подумала, что вы научили меня всему, чему могли научить, и теперь мне пора повидать мир. Я хочу увидеть Париж, Рим, Берлин. И я хочу познакомиться с гениальными людьми, чтобы они научили меня тому, что знают.

ГИЙО. Но ваше поведение по отношению ко мне, все эти месяцы, убедило меня в нарастающей между нами близости, и я…

ЛУ. Я не несу ответственности за то, во что вы верите. Я благодарна вам за все, чтобы вы для меня сделали. Но теперь вы уже не можете научить меня тому, что мне нужно. Не грустите. Всё уходит. Главное – точно выбрать время. Не слишком рано. Но и не слишком поздно.

ГИЙО. Но вы не можете поехать одна. Вам всего двадцать лет.