Замок Провал, хотя и был выше окружавших его ферм и деревни в долине, занимал уступ лишь в одной трети пути от подножия и в двух третях от вершины горы. Вряд ли кто-то, кроме горных козлов, рисковал подниматься выше – даже сам тёмный лорд, хотя там имелось немало живописных утёсов, на которых можно было принять весьма эффектную позу, по-хозяйски озирая долину внизу. И уже возле самой вершины можно было разглядеть большой снежник, напоминавший женскую фигуру в чудесном белом платье, смотревшую вниз. Дама в Белом никогда не таяла, даже в самый разгар лета. Она была выше, чем замок у её ног, и находилась на горе столько, сколько помнили местные жители. Они всегда невольно посматривали на её сверкающие контуры, особенно когда тёмные лорды Заколдун были с ними особенно жестоки, и это давало им надежду. Ведь пока за людьми присматривала Дама в Белом, они верили, что тёмное владычество невечно.

Однако не только крестьяне обращали к Даме в Белом взоры, шепча молитвы и пожелания звёздными ночами. В тесном заброшенном дворике под восточной стеной замка, куда можно было попасть, миновав входы в гадючьи гнёзда и спустившись по узким лестницам с ненадёжными ступенями, был устроен сад. Вообще-то это не было двором. Клементина считала, что это скорее был фундамент для какой-то пристройки к замку, так и не доведённой до конца. Клементине было восемь лет, когда она нашла это место. Тогда девочка отправилась разведать тайные места в замке, где можно было бы укрыться от уроков её очередной (и, как оказалось, последней) гувернантки, надоедливой болтушки с другой стороны гор, даже не верившей в волшебство. (Она быстро избавилась от этого заблуждения – заодно со всеми прочими заблуждениями, когда в буквальном смысле потеряла голову в неудачной стычке с удавчатым плющом.)

Так вот, Клементина честно рассказала папе про найденный ею дворик, однако его это совсем не заинтересовало. Он лишь рассеянно напомнил ей о том, что при исследовании старых частей замка следует опасаться кровавых ловушек, а обнаруженные неизвестные растения приносить ему – вдруг они пригодятся для составления новых ядов.

Девочка действительно нашла там растения, но не такие, в которых нуждался тёмный лорд Элитор. Дворик пестрел цветами. Между камнями пробивались соцветия белых и пурпурных первоцветов, и что самое удивительное, они буквально светились ночью под луной. Понадобилось несколько визитов в библиотеку, после чего Клементина уже знала названия всех растений, пробивавшихся на клочке влажной почвы. Цветы запоминать было намного проще, чем те растения, что разводил для своих опытов её папа, и к тому же цветы были красивыми. После особенно длинного и утомительного дня, проведённого за очень осторожной прополкой болиголова или подравниванием шипастых кустов, приятнее всего было спуститься в этот тайный садик, чтобы позаботиться о растениях, не представлявших смертельной опасности.

Однако Клементина любила свой садик не только из-за цветов. Он располагался в таком месте на склоне горы, откуда при желании в ясную ночь можно было увидеть отблеск одежд Дамы в Белом. Да, из-за крепостной стены виднелся лишь край развевающегося подола, но и этого было довольно. Девочка привыкла делиться с Дамой в Белом тревогами и вдруг обнаружила, что ей становится от этого легче.

Вот если бы список этих тревог не удлинялся с каждым днём!

– Дорогая Дама, – говорила про себя Клементина, – изгородь в курятнике сгорела дотла, а в библиотеке я не нашла книги, где было бы сказано, как её починить.

– Сегодня ещё одно пугало застыло на месте, как… ну, как пугало. Боюсь, что скоро на них не подействуют никакие слова.

– У нас закончились бананы, а я так и не узнала, где их взять. Я спросила Чёрного Дворецкого, а он только грозно загудел в ответ. По-моему, он не очень меня любит.

– Скоро придёт пора выкапывать мандрагоры, но я ещё не собирала их без заклятия немоты, которое накладывал папа.

– Я вообще не делала ничего подобного одна, без папы.

– Папа почти ничего не ест. Не знаю, почему: потому что я не умею готовить или потому что…

Но эту мысль Клементина не позволила себе додумать до конца – даже в тайном садике, даже если знать об этом будут только Дама в Белом и её лунные цветы.

Безусловно, тёмный лорд Элитор был великим и ужасным, а его идеально налаженная бесшумная ферма исправно поставляла кобылок-страшилок, мандрагору и ядовитые травы, но оставалось ещё немало ежедневных обязанностей, для которых ни у тёмного лорда Заколдуна, ни у Клементины не нашлось бы ни времени, ни сил, ни желания выполнять их самим. И поскольку Клементина не собиралась слепнуть, часами щурясь на иголку с ниткой, или исходить пóтом возле очага, то суп, хлеб и одежду необходимо было покупать (или пригрозить и отнять силой) за стенами замка. Что означало неизбежность периодических вылазок в деревню. И в этот раз Клементина слишком долго оттягивала вылазку за припасами.

Девочка спускалась в долину у подножия Семи Сестёр, на ходу приглаживая волосы в попытке придать сегодняшним фиолетовым прядям более естественный каштановый оттенок. Это был скорее автоматический жест – она же не собиралась общаться с местными, – но папа её учил, как важен внешний вид, если хочешь внушить аудитории должное почтение. Вряд ли блеск фиалковых локонов вселит страх в сердца крестьян. Она расправила подол юбки из чёрной тафты, туго застегнула высокий воротничок блузки и невольно поморщилась: сверкающие лаковые чёрные туфельки натирали ноги. Прошло довольно много времени с тех пор, как она надевала что-то более нарядное, чем домашнее платье и разношенные рабочие башмаки. (Тут она с изумлением сообразила, что даже не в состоянии вспомнить, когда в последний раз переодевалась к обеду.) Но чтобы появиться в деревне, она должна была выглядеть свежо и безупречно, в точности как одно из ядовитых яблок замкового сада: прекрасно и смертоносно.

Не успела Клементина появиться на главной улице, как новость о её визите понеслась от дома к дому, словно шёпот, подхваченный ветром. Матери спешили загнать детей в дом или хотя бы спрятать за своими юбками. Немногочисленные хозяева лавок старались затворить ставни, когда думали, что девочка на них не смотрит. Работники, чинившие крышу, замерли на месте, боясь опустить занесённые в воздух молотки, пока Клементина не ушла достаточно далеко. И пока она не скрылась из виду, не было слышно ни одного громкого удара – просто на тот случай, если следом явится сам тёмный лорд Элитор.

Нагружая корзину хлебом, свечами, мазью для лошадиных копыт и особенным мылом с ароматом лакрицы, которое аптекарь варил исключительно для лорда Элитора, она старалась держаться как можно более надменно и как можно меньше разговаривать с жителями деревни. Девочка буквально чувствовала, как они старательно избегают смотреть ей в глаза, чтобы тут же устремить пронизывающие взгляды ей в спину, стоило ей отвернуться. Это Клементину не тревожило, да и при других обстоятельствах тоже ничего бы не поменялось – особенно если бы здесь присутствовал сам Элитор. Честно говоря, ей иногда даже льстило такое внимание, когда она шла рядом с отцом по опустевшим улицам и все головы поворачивались им вслед. Ей нравилось думать, что люди её осуждают, считая странной или пугающей, но ничего не могут с этим поделать. И только Клементина могла заметить лёгкую улыбку в уголках губ лорда Элитора в ответ на подобострастные поклоны и приветствия, сопровождавшие их проход по деревне, и она была довольна, видя, как доволен он, и что всё идёт так, как надо.

Давным-давно, когда она была ещё совсем маленькой и плакала, если деревенская малышня не хотела с ней играть, папа объяснил, что ей вообще не должно быть дела до того, как к ней относятся. Ведь по сути их неприязнь и страх – ещё один символ её успеха. Крестьянам вовсе и не полагается быть такими, как она.