Питер шутит, Тони улыбается, но в глазах друг друга они видят терзание.

— Лучше бы ты остался дома, — против воли вырывается у Тони, и он прижимается губами к его лбу в каком-то отчаянном жесте.

— Все будет хорошо, — настаивает Питер, так же безотчетно тянется к нему, стараясь не выдавать собственного минутного смятения. Они справятся, справятся.

— Да, — прочищает горло Тони, — я знаю.

Только не может объяснить это колющее чувство невообразимой потери, когда Питер устраивает голову у него на плече. Совсем.

========== Just a hobby ==========

Нередко случается так, что Тони появляется на пороге спальни в ночном одиночестве. Но ещё реже происходит так, что Питер его не дожидается. Он либо сам приходит за ним в мастерскую, отрывает от дел бумажных, либо занимается своими делами, встречая его сонной улыбкой и привычным «свидание с Марками и Дубиной окончено?» Но этим вечером Тони застает Питера уже в постели, сморенного крепким сном прямо за работой в ноутбуке. И от этого он неожиданно застывает в проеме, чувствуя, как его сердце разрывается от невообразимой нежности к Паучку, свернувшемуся калачиком под краем одеяла. Тот выглядит столь расслабленным, моложе, чем есть на самом деле, что Тони не сразу удается справиться с нахлынувшими эмоциями.

Так и до инфаркта недалеко.

С замиранием сердца Тони подходит к постели, забирает съехавший с колен парня ноутбук. Успокаивающе гладит по волосам, не давая вынырнуть из сна, и укрывает одеялом. Питер что-то бормочет, но только сворачивается удобнее, подминая под себя подушку. Хочется сграбастать его в объятия и никогда не отпускать. Тони сейчас так и сделает — только в душ заглянет. И машинально посмотрит на экран ноутбука.

Там его фото. Какая-то фотосессия в духе священной инженерии. Вот и повод подцепить Питера в безудержном фанатизме: до сих пор изучает и сохраняет его фотографии. Тони нажимает на тачпад, делая экран ярче, как вдруг понимает, что это не просто фотосессия. Он запечатлен в мастерской, куда ступала нога редкого человека и где иногда шлепали лапки мутанта-паучка. Но в эту обитель ни за какие деньги и просьбы не вошел бы ни один папарацци, так что интерес к источнику фото возрастает вдвойне.

Нахмурившись, Тони листает изображения дальше. Все ещё он, задумчивый, нависает над чертежами, упираясь ладонями в интерактивную панель. Вот фото через линзу, вот с другого ракурса. Он сворачивает просмотр, оказывается в окне с программой для обработки фото.

Закрадывается смутное, но логичное объяснение. Эти фотографии не из Сети. Это фотографии Питера.

Тони пересаживается в кресло, чтобы ненароком не разбудить того, и изучает содержимое дальше. Сказать честно, он не разбирается в этом деле. Радует картинка глаз — и ладно, но тут Тони видит, что фотографии качественные. Даже оригиналы без обработки. Кадры разные, но больше всего с ним. На площадке Башни, в гостиной, на улице. А вот эти, в гардеробной, он даже помнит. Питер говорил что-то про пробу камеры, якобы делать фотографии в полете — Тони не без удовольствия уделил пару минут, поправляя запонки и надевая часы.

Не удержавшись, он с любопытством лезет в соседние папки. Архив за прошлый год. Его по-прежнему много, но чем дальше назад во времени, тем реже. Здесь и урбанистические виды с высоты птичьего полета, и заброшенные здания, все мосты и Гудзон. Все это выглядит как с картинки, обложки. Пусть разница между фото двухгодичной давности и последними снимками видна невооруженным взглядом, начальные работы неплохи.

Тони недоуменно смотрит на крепко спящего Питера, задаваясь очевидным вопросом, который озвучивает утром.

— Почему ты никуда не выкладываешь свои фотографии?

Они просыпаются, собираются, готовятся к рабочему дню. Питер замирает возле шкафа, застегивая ремень на джинсах, и смотрит на него взглядом загнанного в ловушку зверька. Возможно, это Тони чудится, потому что в следующую секунду он моргает и чуть сводит к переносице брови.

— Ты их видел?

— Вчера подглядел в ноутбуке, — поясняет он, не смущаясь. Питер кажется ещё настороженным, но только качает головой.

— Да там ничего такого, — в голосе звучит непонятное оправдание. Тони слышит. Нехорошо.

— То есть я — «ничего такого»? — подшучивает он.

— Нет, ты — все. И даже больше, — бесхитростно выдает застанный врасплох Питер, собирая мысли в кучку. — Я про фото. Просто хобби.

— Ну, я бы так не сказал, — для обычного человека подобное изречение из уст Тони считается высшей похвалой, но он продолжает дальше, попутно выбирая, какой пиджак надеть. — У тебя хорошо получается. Мне нравится.

— Да ну? — неуверенно, отмахивается Питер. — То есть, может «ну, да», но кто сейчас не фотографирует? Да все, у кого есть телефон. Вон, в Инстаграме есть люди с миллионами подписчиков, у них явно получше моего выходит.

— Мне нет дела до того, что делает кто-то. Мне важно, что делаешь ты. И делаешь это достойно, — резковато обрывает его Тони.

— Может и так, — тянет Питер, слегка подостыв от такого тона, — но это все равно мелко.

— Мелко, пока никто не узнал о тебе.

— Да откуда? Меня не заметят. Можно и не пытаться, — с затаенной горечью говорит он. — Я выкладываю городские виды, но… кому оно нужно?

— Здесь нужен толчок, — Тони поворачивается, смотрит на Питера серьезнее. Как перед деловым предложением. — Устроить тебе продвижение, будешь фотографировать на другом уровне.

— Вот уж нет, — с непонятной ему усмешкой отказывается Питер.

— Почему?

Питер мнется, мнет футболку в пальцах. Духу набирается, но выходит все равно слабовато.

— Да потому что это будет выглядеть так, будто меня продвинули не за то, что я делаю, а… Ай, да фиг с ним, забыли, — он отмахивается, заныривая в футболку. — Извини. Фоткаю для себя, вот и все.

Тони кивает и переводит тему, делая вид, что забыл. Питер ведь правда нервничает. За живое задели — за самооценку.

Через пару дней Паркер тоже забывает об этом разговоре, но и к камере рука не тянется. Тони не лезет, не напоминает, а Питер теперь и не знает, как быть. Тони он верит, конечно, но он, при всех его талантах, не профессиональный фотограф, объективно не оценит. Не интересуется, не видел настоящие шедевры, хотя где-то в глубине души Питер догадывается, что у него неплохие фотографии. Не хуже тех авторов из Инстаграма. Просто… Сложно это. Душу вкладывать особенно.

Очередным утром он выбегает из Башни, накидывая куртку и звеня мелочью в кармане. Такие пробежки случаются, когда с вечера никто не вспоминает о завтраке. Он врывается утром и солнцем в пекарню на углу, покупает пару свежих круассанов и капучино. Тони не жалует кофе из «забегаловок», но здешний ставит почти наравне со свежесваренным собственного приготовления. А Питер совсем не против разделить с ним трапезу из картонных стаканчиков, пусть на него кофеин не действует.

Держа пакетик со сдобой и кофе в руках с ловкостью официанта, он проносится обратно мимо киоска с прессой. Тот цепляет взгляд не минималистичным обрамлением, а контрастным содержимым — бросающимися в глаза яркими обложками, кричащими заголовками. Питер и не думает вглядываться в привычные газеты или наборы сувениров, но то ли дело в интуиции, то ли в чутье — он безотчетно проходится взглядом по газетам, пока не видит знакомое лицо. Ничего в этом удивительного нет, если бы не снимок.

Питер тормозит на половине шага. Питер подходит, достает журнал не последнего в Нью-Йорке издательства из держателя. Пролистывает до нужной страницы и смотрит на фотографии Тони, сделанные его рукой.

С необычайной прытью хватая с собой журнал, чуть не забыв за него расплатиться, он звонит Тони.

— Тони?

— М-мм? — сонное в трубку. Очевидно, Тони заснул обратно.

— Это сейчас серьезно мои фотографии тебя на обложке журнала?

— А-а, точно. Мне позавчера еще макет прислали, так что они. Ты ради этого меня разбудил бесчувственным звонком?

Питер так и не узнал, как бороться с этим деланным снисхождением, словно Тони тут ни при чем, но, по крайней мере, научился его различать и отвечать тем же.