— Ну, хорошо, — перебивает Тони очередную попытку оправдаться, — помнишь, меня свели на прошлое Рождество с Нат под омелой? Ты готов припоминать это мне до конца жизни?
— Да с чего бы? — Питер качает головой. Единственное, что его тогда укололо, — что он не может так же в открытую целовать Тони. Но через пару месяцев все вскрылось и, в том числе, потому что Питера это задело.
— Вот, — словно объяснил, как устроено мироздание, кивает Тони, — значит, мы едем на фиесту.
Связи в этих двух фразах Питер видел не много. С Наташей была шутка, а он… рехнется, если продолжит думать об этом ещё немного.
— Хорошо, — говорит он, понимая, что его мозг не справляется с таким объемом информации, но обнимая Тони немного расслабленней.
Тони целует его в макушку, впервые честно успокоенный тем, что Питер рядом. А в особенности тем, что тот точно никуда не денется, учитывая, как тот корил себя за сущую мелочь.
— Слушай, у Мэй не найдется чего-нибудь покрепче чашечки чая? С твоими закидонами грех не спиться, — он переключает его внимание.
— Извини, — повторяет Питер, понимая, что это меньшее, за что ему нужно просить прощения, и различая нарочито бодрые нотки в голосе — Не уверен. Но, думаю, если ты ее напугаешь своим появлением в семь утра, ей самой понадобится что-то выпить.
Тони думает целую секунду и с видом ребенка, которому нужно привлечь внимание, берет Питера за руку, вытаскивая его в коридор. Тот хвостиком следует за ним, слабо улыбаясь и в мыслях благодаря всех богов за Тони Старка.
Урок он усвоил.
========== Grateful to you ==========
— Питер, сколько можно меня благодарить на ровном месте.
Тони старается сгладить колкость в голосе, но это в последнее время действительно раздражает по непонятной причине. Постоянные благодарности Питера за сущие мелочи. Как будто бы Тони сделал что-то невообразимое, а не просто подвез его до учебы.
— Ты проснулся в семь утра ради этого, — спокойно объясняет Питер, целуя его в щеку перед тем, как выбраться из автомобиля. — Я это ценю.
Тони мысленно вздыхает, провожая его взглядом. Ценит, хорошо. Только Тони не понимает все этих «спасибо» по поводу и без. Когда он объясняет теоретическую механику, выгораживает его перед Мэй или добавляет корицу в какао, Тони делает это машинально, не думая о благодарности, и не понимает, почему Питер постоянно это говорит.
— Слушай, ты будто пытаешься уличить меня в каком-то одолжении. Это всего лишь еда, — поднимает он тему в тот же день, когда они садятся ужинать, решая разобраться в том, что движет Питером.
— Почему? Ты приготовил пасту, потратил время, силы. И мы не умрем с голода, — философски замечает Питер, наматывая спагетти с соусом на вилку.
— Но я же тебя не благодарю каждый раз за то, что ты тоже готовишь или делаешь мне кофе, — не выдерживает Тони. — Это само собой, не могу же я оставить тебя голодным.
— Слушай, то, что ты ешь и не давишься моим неповторимым дважды омлетом или пиццей — уже высшая благодарность, — Питер только отмахивается, не понимая, что здесь такого. Это всего лишь спасибо за то, что Тони уделил ему время, проявил заботу. — Я просто признателен. Вкусно, кстати.
Тони качает головой. Сплошной День Благодарения.
Размышляя об этом, Старк приходит к допущению, что просто к этому не привык. К благодарности, искренней и ни к чему не обязывающей. В бизнесе есть место исключительно формализму, что касается остальной жизни… Он делает как должно.
Появилась команда, Мстители. Отлично, вот вам свое прибежище, тусуйтесь на здоровье. Сказал ли ему кто-то спасибо? Нет, все восприняли за личную инициативу. Старк молодец: и оборудование предоставил, и все проспонсировал, никаких проблем. Помощь секретным организациям? Кто, кроме него. Так называемое геройство давно стало работой, обязанностью. Если не справишься — прямиком на суд общественности, который, к слову, недолговечен, но последствия душат ещё долго.
Тони привык. Он не ждёт восклицаний и радостей, не ждёт и печалей, ко многому закостенел. Так уж повелось.
Настоящую благодарность он видел только от детей. И их родителей, пожалуй. Благотворительность — это такая же выгода, разве что не в материальной форме. Но здесь признательны уже лично ему и не за деньги, а за возможности. Необходимые лекарства, возможность обучения, реализация потенциала.
И вот, Питер. Который с самого начала, кажется, был благодарен Тони просто за его существование. За то, что пришел без спросу и позвал на миссию, за костюм, о котором не постеснялся объявить при всех, даже за возможность оказаться в чем-то полезным Тони, когда сам Тони здорово прохерился. Это все отчасти детское, наивное, но вот, что удивляло: даже узнавая все неприглядные стороны Старка, Питер ни разу не сменил своего настроения.
Раньше это льстило, отчасти трогало, порой даже напрягало, но теперь кажется странным. Питер больше не фанат, не ребенок. Смотрит на него по-другому, не влюбленно, не ослепленно. Он смотрит на него с любовью и уважением, с любопытством, узнавая каждый день, с беспокойством, если есть повод. Без восхищения тоже не обходится, когда Тони делится своими идеями и разработками. Питер относится к нему не как к звезде или кумиру, Питер относится как к любимому человеку, со всеми недостатками и переживаниями.
И именно поэтому он не понимает, почему слышит очередное «спасибо», когда ставит перед Питером чашку какао, целуя его в затылок. Тот отрывается от учебников, потягивается с усталой улыбкой и тянет к нему руки, почесывая за ухом, как кота. Тони льнет к нему, думая, как же объяснить, что он это делает просто так, само собой. Потому что это Питер. И не нужно его благодарить.
На следующее утро он отвозит Паркера, невыспавшегося и немного (т.е. очень) нервничающего, к дверям института. Питер не спал толком, готовился к докладу и когда в два часа ночи прозвучало очередное «Боже, вдруг меня спросят что-то, чего я не знаю?», Тони не выдержал и пригрозил, что если тот не ляжет спать — всадит ему укол успокоительного и завтра тот будет выступать с эмоциональным диапазоном амебы.
— Если будут какие-то вопросы, можешь делать ссылку на «потому что Старк так сказал», — ободряюще говорит Тони, поворачиваясь к Питеру и поправляя упавшую на его лоб прядку волос. Для него выступить перед публикой — ерунда, но Питеру важно и боязно, так что Тони обязан поддержать.
— Так и сделаю, жди звонка от комиссии, — Питер немного нервно, но улыбается.
— Не беспокойся, Паучок, ты справишься.
— Надеюсь. Спасибо. И что подвёз, — Питер сжимает его запястье, поглаживая, и тянется к двери.
— Питер, — Тони словно что-то толкает, и он перехватывает руку Питера, останавливая. Тот смотрит с немым вопросом в глазах.
— Не за что, — говорит Тони.
Уголки губ Питера дергает в улыбке. Он мешкает, но возвращается обратно, чтобы бегло поцеловать его и выскочить из машины. Тони задумчиво улыбается и провожает парня прояснившимся взглядом.
Может, ничего и не нужно объяснять. День Благодарения, так День Благодарения.
========== Riding the sky ==========
Откровенно говоря, Питер чувствует себя не лучшим образом из-за столкновения с иноземными персонажами, спонтанного путешествия в космос, а теперь еще и из-за пререканий между Железным Человеком и Человеком-в-Плаще на тему управления кораблем. Поэтому он решает осмотреть этот самый корабль, в котором они оказались. Межгалактический громадный пончик. Так посмотреть, это все — приключение. Настоящее. Как у Мстителей.
Вообще-то, Тони со Стрэнджем не ругаются по-настоящему. Это походит на высокоинтеллектуальный обмен любезностями, желание уличить оппонента в неуверенности, однако настолько увлеченный, что никто не замечает, как Питер исчезает в недрах корабля.
Его встречает огромное пространство, прорезанное конструкциями и надстройками. Питеру корабль представляется лабиринтом по окружности, что уровнями уходит в высоту, наискосок соединяется лестницами. В такую махину можно вместить целую армию штурмовиков.
