— Просто не помешает весь террариум держать поблизости, а она выглядит адекватной, — не моргнув глазом, возражает Тони. Питер прищуривается.

— Я тебе когда-нибудь паука подложу на подушку, раз тебе так хочется террариум.

— Слетаем в Австралию?

— Прямо сейчас?

— После того, как поговорим с Осборном по душам, разгребем его подпольную деятельность и все прочее. Делов-то.

— Ты невозможен.

— Слишком много букв в слове «да».

Подавив то ли обреченный вздох, то ли усмешку, Питер с легким беспокойством отводит волосы с его виска и осторожно касается щеки, ловя утомленный взгляд. Иногда Тони невозможно отказать. Еще бы он умел отлеживаться под надзором врачей — было бы совсем замечательно.

========== 77 puppies ==========

Тони наблюдает за Эйти. Эйти играется со снегом. То носится по скверу, вороша сугробы, то падает плашмя, переворачиваясь на мерзлой траве и собирая на себя всю спрятанную под белым покрывалом грязь. Если бы мерзлота налипала на пса плотнее, он бы уже закатал себя в снежный плед, готовый в землю втереться. Сегодня обошлись без свитеров, в которые его укутывал Питер перед прогулками — все равно мыть собирались. Вот он и носится неудержимо уже полчаса, не угомонится.

— Посмотри, как ему хорошо.

Рядом на лавочку садится Питер, протягивает стаканчик с чем-то дымящимся. По запаху Тони узнает мятный чай. Кроме мяты там еще десять растений, но это уже лучше, чем бесконечная газировка, которой круглогодично заливается Питер — даже Тони согласился это пить. Но только в декабре. Неделю до и после Рождества. Не больше.

— Мне интересно, сколько снега он еще сожрет, прежде чем скажет, что у него заболело горло, — тянет Тони, забирая свой стаканчик с зельем.

Питер хмыкает, запахивая куртку, как всегда, расстегнутую, откидывает за плечо край шарфа. Эйти продолжает валяться в снегу, вынуждая пару прохожих невдалеке замереть в приступе умиления. Лохматому чудовищу незамедлительно достаются определения — «смотри, какой классный, прямо плюшевый». Кто бы знал, как он терзает плюшевые игрушки, в жизни бы его так не назвали.

Тони обводит взглядом вечерний сквер, пока Питер залипает в телефоне. Капризы термометра поднялись выше ноля, повсюду сияющие остатки Рождества и люди предпочитают безделью активные прогулки. Интересно, в какой момент жизни они поменялись местами, и теперь Тони следит за псом, а Питер преспокойно занимается своими делами?

— Слушай, может ему подружку найти?

— Кому?

— Эйти.

— Эйти?

— Ну, познакомим с кем-нибудь.

Питер замирает, во все глаза уставившись на Тони, гадая, какую логическую цепочку в голове тот прокладывал последние пять минут тишины. Тот первый раз заговорил о семье для Эйти — было чему удивиться.

— Прям познакомим?

— Прям да.

Питер смотрит на беснующегося лохматого Эйти, пытаясь осмыслить предложение. Наверное, надо. Он уже взрослый у них. Иногда даже умный.

— Признайся: ты уже заприметил симпатичную владелицу какого-нибудь ретривер… Э-э, ретриверши?

Тони хмыкает, подзывая к себе Эйти. Вы посмотрите на него, начал слушаться, спасибо большое. Садится рядом, громко дышит, порываясь устроить мокрую морду на коленке. Счастья-то сколько, Тони даже жертвует сухой перчаткой, чтобы потрепать его за ухом.

— Ему поди завидно смотреть, что хозяева вместе. Должен же быть баланс.

Тони знает, о чем говорит. Ему иногда самому себе завидно, что у него есть Питер. Лучшее решение в жизни.

— Выходит, — приходит к своему выводу Питер, прощупывая скользкую дорожку, — у нас появится штук семь хорошеньких щенков?

— Да хоть все семьдесят семь, — соглашается Тони, давая Эйти попробовать остатки остывшего чая. Тот только отворачивает морду от стакана, бьет дальше Тони хвостом по ногам. Тот и ухом не ведет, пока Питер топит легкое самодовольство и жутко довольную улыбку в своем стаканчике.

Не устоял. Кто бы сомневался.

========== Forever and Ever ==========

Сегодня особенный день. Питер знает это, в отличие от Тони. Тот приложил все усилия, чтобы день стал непримечательным. Они едут по делам, а не за чем-то необыкновенным. Нью-Йоркское солнце заглядывает в окна новенькой Ауди со всех сторон, подначивает Питера сиять пуще прежнего, а Тони — противиться желанию сбежать.

— Ничего такого, верно?

— Верно. Получим документы и хватит с меня.

Тони — серьезен, и Питер не смеется. Все не просто так. Отворачивается в окно, утаивая улыбку. Уже седьмой год вместе пошел, Питер привык.

На часах почти одиннадцать утра, и Питер немного боится опоздать, поэтому они паркуются у высокого административного здания за двадцать минут. Тони как всегда неотразим, Питер как всегда в джинсах и кедах. Широченное крыльцо, колонны на входе, тяжелые двери, за ними — прохладный вестибюль. Огромный, на самом-то деле, и заполненный людьми.

Администратор говорит, что им еще нужно подождать, а Питер смотрит на незнакомую, но счастливую пару: они смеются и держатся за руки, проходя мимо.

Питер тоже не отказывает себе в том, чтобы взять Тони за руку. Тот не меняется в лице, но сжимает его пальцы крепче. Они садятся на небольшой диванчик, ожидая, Питер смотрит вокруг, наблюдая за людьми, угадывает во многих студентов и совсем молодых людей. Любопытство не угасает, и он подталкивает локтем Тони, когда видит через несколько стоек от них двух старичков, дожидающихся своей очереди. Седые волосы старушки украшает шляпка с вуалью, а у дедушки на лацкане виднеется бутоньерка.

— Надо было дождаться, когда я стану таким. Ты бы точно тогда на это не пошел.

— Ага, — улыбается Питер, слишком заинтригованный и взволнованный, чтобы выдумывать ответ.

Еще четыре минуты. Ждать Тони не любит, но держится, потому что пока Питер наблюдает за всеми, у него есть возможность украдкой наблюдать за Питером. Тот восторженно оглядывается, трепетно, но уверенно, держит его руку, предвкушает и улыбается.

Наконец, загорается их номер и Питер оказывается у окна первым, позволяя Тони неспешно приблизиться. Происходящее можно было провернуть тысячей способов, но нужно было именно так. Они оплачивают пошлину, получают лицензию и идут в следующее помещение. Тони подавляет тяжелый вздох когда там обнаруживается еще одна очередь. Перед ними, в том числе, пожилая пара, замеченная Питером ранее.

— Как я люблю бюрократию.

— Скажи еще, что не нервничаешь.

— Нервничал бы больше, будь с нами кто-то еще.

Оставшиеся десять минут Тони покорно молчит, дожидаясь, пока их вызовут в крошечную комнату. Питер чуть ли не подпрыгивает на месте, когда им задают вопросы, а Тони всеми силами пытается избежать пафоса. Ничего специфичного, разве что у Тони руки предательски холодные, а у Питера глаза блестят. Они выражают очевидное согласие, ставят пару подписей и, приняв поздравления, покидают помещение.

Через шестьдесят пять шагов они выходят на свободу, Тони убирает сложенную бумагу за пазуху. Мало ли где пригодится. У него, кажется, легкое головокружение, как бы он ни пытался убедить себя, что это всего лишь формальность. Питер почти пружинит с каждым шагом. Цепляется то за его руку, то за локоть, улыбается, когда они спускаются по широкому гранитному крыльцу, залитому солнцем. Он не знает, лучший ли это день в его жизни, но он просто замечательный.

Это заразно — Тони улыбается тоже, сдвигая очки на глаза. Пока его взгляд не спотыкается о незваных свидетелей.

Прямо на ступеньках их ожидает очень неприметная компания из восьми человек. В ярко-рыжих волосах Наташи блестит солнце, Стив смотрит как всегда своим всезнающим взглядом, а Тони благодарит неизвестно кого, что они додумались прийти не в костюмах. Все расселись будто для общей фотографии, но, завидев их, поднимаются со ступенек — Хэппи последний и с кряхтением.

Питер тормозит цепляется за руку Тони. Тот не против, слегка выступает вперед, обводя команду не самым приветливым взором поверх линз. Выразительно — жуть.