Питер застопорился на этом вопросе несколько недель назад, будто наступил на развязавшийся шнурок. Он мог бы звать Тони по имени. Легко и просто, лаконично и мягко. Но язык никак не поворачивается обратиться к наставнику по имени, что кажется смешным. Тони в свое время и сам так представился. От этого не рухнет небо, не произойдет конец света. Но и проще не становится.

С командой — другой вопрос. Формализм исчерпал себя год назад. Да его и не было, прямо сказать. Питера приняли с некоторым сомнением, но узнав получше его мотивы и убедившись в умении защитить не только себя, но и других, окружили поддержкой. Так называемой опекой старших, пустившей корни в товарищество. Не только на вылазках и миссиях, но и за привычными посиделками, Питер с легкостью мог претендовать на статус Мстителя. Однако пыл и возмущение гормонов поубавились, и он все еще не забывал про Квинс. Все шло своим ходом. И никаких «мисс Романофф» или «Капитан Роджерс».

Это с легкостью восполнял мистер Старк.

Такая мелочь — мелочь ли? — как имя, Питеру казалась тяжким бременем и одновременно недоступным таинством. Тони давно перекочевал из статуса кумира в педагога. Все так говорили. Что из Старка вышел на удивление ответственный наставник, хотя Питера это слово по какой-то причине задевало.

Тони, кстати, тоже.

Вот Питер и мучается надуманной проблемой которую неделю. Не может же он обратиться к Тони по имени. Это будет неуместно, резко и глупо. Или это его глупые домыслы? Как будто он… На что-то претендует.

Претендовал Питер на многое. Былая неловкость сошла на нет, фанатизм растворился, и Тони сделался человеком. Не полубогом, не из железа. Со своим характером и невозможностями, которые Питер замечал, но не сторонился. Не потому, что хотел услужить или практиковался в лицемерии, а просто потому, что его это не беспокоило. Он провел с Тони ровно столько времени, чтобы…

Захотеть назвать его имя.

В один день он решает зайти совсем издалека.

— Почему вас никто не зовет полным именем?

Питер старается задать вопрос ровным голосом — и вроде бы удается. Небо не трескается, пол не уходит из-под ног, мастерская не обваливается. Только он сам с замиранием сердца опускает глаза в светящуюся панель, стараясь не выдавать нервозности.

Тони не слышит. Погружен в Марка в прямом смысле по локоть, разбирает на составные части, пока Питер пытается разобрать его взглядом.

— Что? — переспрашивает он, считывая показатели с голограммы рядом.

— Почему вас никто не зовет Энтони?

Это звучит слишком интимно. Остается надеяться, что не покраснел. Было бы от чего — но на ум приходит миллион ответов, которые могут последовать за вопросительным взглядом Тони.

— Потому что я начинаю чувствовать себя Ганнибалом*? — невпопад выдает он первую пришедшую ассоциацию, занятый делом. Никакой тайны за этим не кроется, а Питер и не знает, зачем спрашивал. Тема сворачивается.

И почему это его так беспокоит?

Еще Питер ловит за хвост наблюдение, что Тони к нему нечасто обращается по имени. Паучок, шкет, пацан, Паркер, в исключительных случаях — мистер Паркер. В зависимости от интонаций это может быть как наградой, так и порицанием. Но не Питер. Есть в этом взаимная насмешка. А может карма.

Помимо прочего он замечает, или хочет замечать, как Тони смотрит на него. Не украдкой, напрямую подкидывая углей в островок огня. Ощущает, как у него плавится кожа, когда Тони похлопывает его по плечу или сокращает дистанцию. А когда они за пиццей смотрят старые комедии, то Питеру хочется смотреть исключительно на Тони. Время, проведенное с ним, кажется столь же легким, сколько и быстротечным.

Питеру страшно признать, что скрывается под простым именем. Атомная бомба. Сокрушенное осознание, что будь это хоть в какой-то части взаимно — Тони бы уже все взял в свои руки. Или это ему нужно сделать первый шаг? Господи, как глупо. Это всего лишь имя. Ни к чему не обязывает.

Тони. В нем он и тонет.

— Раз моя головная боль в твоем лице собирается тусить сегодня допоздна, я закажу еды.

В голове Питера проносится очередная тысяча предположений и в груди надувается теплый воздушный шар, хотя Тони ничего такого не говорит, снаружи давят стены. Сдавливают адекватность каждый раз, когда он остается с Тони наедине, пусть это всего лишь лифт, в котором они поднимаются в Башню. В последние летние каникулы перед университетом добровольно запирает себя в четырех стенах. Сердце так и скачет в груди, а язык отнимается.

— Я не пытаюсь быть вашей мигренью!

— А то как же. С настоящей ты не сравнишься.

— Сравнюсь, когда подумаю, не заказать ли обожаемую вами китайскую еду.

— Я буду торговаться до последнего.

— Только если ответите на вопрос.

Тони приподнимает очередные очки с рыжеватыми линзами, укоряет его лукавым взором.

— Я весь внимание.

Это выглядит как приглашение — так кажется Питеру. Ему многое кажется, до спазма в горле и учащенного дыхания. Влиянию гипотез сложно не поддаться и, к собственному ужасу, он приподнимается на носках и касается губ Тони своими. Невесомый поцелуй прошибает током и осознанием, что это по-настоящему.

— Я хотел спросить, могу ли я вас называть по имени, — отстранившись, лепечет он в попытке оправдать ситуацию. Абсолютно провальную. Потому что даже поднять глаза на Тони не может, навеки отпечатывая в памяти виндзорский узел его галстука.

— Какой интересный способ, — раздается над ухом мягкий голос. — В данной ситуации отказать будет сложно.

Питер замирает, нетвердо переводя взгляд на Тони, чтобы убедиться, что тот не смеется. Разве что глазами.

— Так что насчет суши?

Питер опьяненно кивает, улыбается, не находя слов для происходящего. Тони награждает его взглядом, закрадывающимся в самую душу, и увлекает на выход. Как гора с плеч. А в придачу полцарства и возможность вцепиться в ладонь Тони. Тот не против. Питер тоже.

Комментарий к Call my name

*Тони делает отсылку к сэру Энтони Хопкинсу, сыгравшему Ганнибала Лектора в Молчании ягнят.

========== Flip a coin ==========

— Тони?

— М?

— Давай поженимся?

Тони отрывается от бумаг, награждая Питера заинтересованным взглядом. Питер будто бы и сам удивлен не меньше озвученному предложению, застывает посреди кабинета. Похоже на вызов.

— Давай.

Фраза замирает в воздухе. После согласия должен быть фейерверк. Наверное.

— Так просто? — недоумевает Питер.

— Могу встать на колено. Поднимать меня с пола будешь сам.

Питер складывает руки на груди в защитном жесте. Он мог бы поклясться, что Тони над ним посмеивается, но тот абсолютно серьезен.

Все как-то не так.

Питер отчетливо помнит, как его потряхивало, когда он впервые признался Тони в чувствах. Как отнимался язык, когда он говорил Тони, какой он замечательный, соглашался переехать в Башню и просто наблюдал за ним. Но такое весомое, казалось бы, предложение вызывает в нем… Не вызывает должного. Как и Тони, который не выглядит потрясенным.

Питер обреченно смотрит в потолок. Опять на Тони. Может, тот соглашается просто так?

— Ты хочешь этого?

— А ты?

— А ты не хочешь, чтобы я хотел? — с легкой паникой переспрашивает Питер, на что Тони улыбается.

— Я спрашиваю, хочешь ли ты. Если да — то и мой ответ тоже «да».

— Я не знаю, — обреченно признается Питер. — Не потому что не хочу, а потому что… Нам и так хорошо. Я не вижу смысла. Но мне все выносят мозг этим!

— Прям все?

— Допустим, не все. Но Мэй то и дело намекает… Хотя я сейчас осознал, что она намекает об этом, когда поблизости есть Хэппи. Совпадение?

— Не думаю, — Тони слегка отодвигается в кресле, пытливо наблюдая за сумбуром.

— В последний раз она серьезно спрашивала, когда мы уже официально закрепим отношения. Можно подумать, что буквы в бумажках перевесят все веселье, что мы пережили с прессой. Команда постоянно над этим шутит, по этому прошлись в последнем интервью… Даже Нед меня об этом спрашивал! Между делом, но я… Обращаю на это внимание.