– Уходи, Росс! – потребовала она, шагнув вперед. – Запомни раз и навсегда: ты мне не друг, я не хочу с тобой разговаривать, не хочу тебя видеть, не хочу иметь с тобой никакого дела! Убирайся!

– С чего бы вдруг? Знаешь, лапочка, я ведь много лет тебя ждал!

Внутри у Шелби все сжалось, но каким-то чудом она умудрилась не выказать страха.

– Разговор окончен, – холодно и твердо ответила она. – Уходи и не беспокой больше ни меня, ни этих людей.

– Этих людей? Ха! Что, думаешь, «эти люди» на твоей стороне? – злобно усмехнулся Маккаллум. – Да они только друг за дружку держатся, эти мексикашки! А тебе, Вианка, еще придется кое-что объяснить. Почему ты не сказала на суде, что была со мной в машине?

Вианка вдруг побелела, словно фарфоровая кукла.

– Попросилась покататься, помнишь? Я-то и забыл. Даже на суде не рассказал – не думал, что это важно, это ведь было за несколько часов до убийства. А вот теперь думаю, не ты ли стащила из бардачка ствол? А потом пристукнула папашу, чтобы не мешал тебе жить в свое удовольствие да по парням шляться? Верно, Вианка? Так дело было?

– Хватит!

– Нет, дорогуша. – Росс больше не кричал – он говорил тихо, как бы сам с собой, но это было страшнее любого крика. – Не позвонишь ты в полицию. Я ведь могу такое рассказать, что тебя на всю жизнь за решетку упрячут.

– Это правда? – потрясение воскликнула Шелби. Голова у нее шла кругом.

На кушетке застонала и монотонно запричитала по-испански безумная старуха.

– Ерунда. Врет он все, – отрезала Вианка.

– Да неужто? – Росс расплылся в ухмылке. – А ты, Шелби? Ты чему веришь? Скажи, лапочка, ты меня ждала?

– Убирайся к дьяволу, Маккаллум! – хриплым от гнева голосом потребовала она.

– Все в свое время, детка, все в свое время, – расхохотался он. – А впрочем, я уже там был. А теперь черед полукровки – пусть расплатится за свои грехи!

– Будь ты проклят! – Шелби шагнула к двери. Теперь лишь хрупкая прозрачная преграда отделяла ее от человека, который однажды разрушил ее жизнь – и готов был сделать то же во второй раз. – Слушай внимательно, Маккаллум. Мне плевать, кто убил Рамона Эстевана. Но я знаю точно, что Нейв его не убивал. И если это ты подкинул ему пистолет, если ты оговорил его, клянусь, я тебя из-под земли достану! Ты получишь все, что заслужил!

– Господи, да уйди же наконец! – взмолилась Вианка.

– Ну вот! – Росс скорчил комически-обиженную гримасу. – Вечеринка в самом разгаре, а ты – «уйди»! Веселье только начинается. Я еще столько интересного могу рассказать! Например, о том, кто из вас лучше в постели. Ты, Вианка, хороша, спору нет, но ты, Шелби, пожалуй, ее переплюнешь! Кстати, это правда, что у тебя вдруг дочка нарисовалась? Уж не от меня ли?

– Оставь в покое мою дочь! – рявкнула Шелби. Сердце ее похолодело от страха, равного которому она никогда не испытывала.

Вианка, словно что-то вдруг сообразив, побелела как полотно и торопливо осенила себя знаком креста. Алоис, ничего не замечая, ворочалась на кушетке и что-то приговаривала по-испански – то ли молила Рамона не умирать, то ли просила прощения у мертвеца.

– Чего же ты ждешь, принцесса? Все цепляешься за своего полукровку? Так я тебя просвещу, милая, – он не вернется. Забудь о нем.

– Убирайся отсюда! – простонала Вианка.

Дождь сильнее забарабанил по крыше, и экран телевизора замигал.

– Рамон! – громко воскликнула Алоис. – Рамон, это ты? Но никто не обращал на нее внимания.

– Он за все заплатит, детка, – твердил Росс. – Ох, и прищучат его за то, что выпустил пулю в башку старику Эстевану!

– Он не убивал Рамона!

– Ну, кто-то же его пришил, верно? Оставил Алоис безутешной вдовой, а Вианку – свободной как ветер. Никто больше не угощает ее оплеухами и не обзывает потаскухой, хотя она такая и есть!

– Не надо! – вскрикнула вдруг Алоис. – Рамон, что ты делаешь? Не надо! Не трогай ее!

– Замолчи! – с перекошенным от страха лицом завопила Вианка. Завопила не Россу – матери.

Шелби схватилась за голову. Она уже ничего не понимала. Почему так напугана Вианка? За кого она боится – за себя или за мать? И что знает об этом деле сумасшедшая?

– Я же говорил, мы славно повеселимся! – оскалил гнилые зубы в ухмылке Росс.

– Ах ты, ублюдок! – Уголком глаза Шелби заметила, что Алоис приподнимается с кушетки. – Лучше бы ты сгнил в тюрьме!

– Madre, не надо!

– Рамон! – душераздирающим голосом закричала Алоис, словно ее глазам открылось нечто ужасное. – Рамон, что с тобой? Вставай, Рамон, не надо так шутить, умоляю тебя. Что это? Кровь?!

– Madre, замолчи, ради всего святого! – простонала Вианка и бросилась к телефону, чтобы выполнить свою угрозу – позвонить в полицию.

– Что я наделала! Dios, что я наделала! – причитала Алоис, в ужасе глядя на что-то, видимое только ей.

Торопливо пробормотав в трубку свой адрес и бросив: «Приезжайте скорее!», Вианка повернулась к матери:

Madre, умоляю тебя, молчи! Не говори больше ничего! На долю секунды Шелби отвела глаза от Маккаллума – и в этот миг он с размаху ударил кулаком в сетку. Хрупкая преграда затрещала; в мгновение ока Росс просунул руку в образовавшуюся дыру и отпер дверь.

– Убирайся! – закричала Шелби. Но опоздала – он был уже внутри.

– Убирайся отсюда ко всем чертям!

– А ты меня заставь, лапочка! – оскалился он.

Он шагнул вперед, и в ноздри Шелби ударил тошнотворный запах виски. Маккаллум схватил ее за руку, рывком развернул к себе.

– Оставь меня в покое!

– Не выйдет, детка. Слишком долго я тебя ждал. А ты... – он пригвоздил Вианку к месту ледяным взглядом, – не делай глупостей, иначе окажешься за решеткой вместе со своей мамочкой!

– Прекрати! – воскликнула Шелби, тщетно вырываясь из его мертвой хватки.

Свободной рукой она попыталась его ударить, но Росс поймал ее за запястье и, смеясь, как безумный, сжал обе ее руки в своей огромной лапище.

– А вот этого, лапочка, делать не стоило!

– Уходи! – взмолилась Вианка. – Рог favor, оставь нас в покое!

– А ты, шлюха, заткнись! – рявкнул Росс. – Придет и твой черед! Все, кто отправил меня вверх по реке, – все вы за это заплатите!

Шелби отчаянно боролась, но он был сильнее. Даже когда она со всей силы ударила его коленом в пах, Росс согнулся пополам, но ее не выпустил.

– Ax ты, сука!

Где-то вдали завыли сирены полицейских машин. Но они безнадежно опаздывали: Росс уже схватил Шелби обеими руками и, несмотря на яростное сопротивление, потащил к дверям. Алоис рухнула на пол. Вианка, рыдая, упала перед ней на колени:

– Madre, madre!

– Опомнись, Маккаллум! – кричала Шелби. – Вианка все расскажет, и ты отправишься в тюрьму на всю жизнь!

– Знаешь, лапочка, дело того стоит. И потом, неужели ты закатаешь за решетку отца собственной дочери?

– Ты ей не отец!

Отчаянным рывком Шелби удалось высвободиться, но она не удержала равновесия и упала, стукнувшись обо что-то боком. Плечо пронзила острая боль; что-то с грохотом рухнуло. Она поняла, что повалила алтарь. Моментально пламя свечей побежало по кружевной салфетке. Не обращая внимания на огонь, Росс бросился на Шелби, с силой ударил ее головой об пол. Дикая боль взорвалась в голове, и перед глазами все потемнело. Сквозь черную пелену Шелби видела, как огонь бежит вверх по занавескам, как Алоис ползает на коленях вокруг горящего алтаря и со слезами умоляет мертвого мужа о прощении, а Вианка, рыдая, пытается поднять ее и вывести из дома.

И, в довершение всего, откуда-то сбоку послышался испуганный детский голосок:

– TiaВианка!

В дверном проеме спальни показался круглолицый маленький мальчик.

– Рамон! О господи! Уходи отсюда!

Давясь слезами, Вианка подхватила плачущего малыша на руки и бросилась на улицу. Огонь уже подползал к кушетке. Шелби закашлялась от дыма, на глазах у нее выступили слезы.