В кармане худи вибрирует телефон. Я отправила Сонни и Малику то же самое слово, что и тете Пуф, и они чуть из штанов не выпрыгивают.
Мне бы тоже из штанов выпрыгнуть или хоть просто порадоваться, но я все никак не могу отделаться от ощущения, что мир встал с ног на голову.
И я вот-вот встану тоже.
Парковка «У Джимми» почти забита, но не все приехавшие заходят в здание. Уже начинается афтепати, традиционная еженедельная тусовка по четвергам после финального батла на Ринге. Уже почти год по четвергам все собираются у Джимми, а по пятницам – на улице Магнолий. Дело в том, что в прошлом году всего в паре улиц от дома моих дедушки с бабушкой коп подстрелил парня. Безоружного. Но суд присяжных постановил оправдать полицейского. Несколько недель шли вооруженные протесты. Половину магазинов и клубов в Саду во время бунта или намеренно сожгли, или разрушили при перестрелке. Клуб «Зависть», где собирались по четвергам раньше, тоже попал под раздачу.
Я не фанат тусовок на парковках (все себе отморозить – тоже мне веселье), но прикольно наблюдать, как народ хвастается новыми дисками или улучшенным двигателем, как машины прыгают, будто нет никакой силы тяжести. Мимо то и дело ездят копы, но теперь Саду придется к ним привыкнуть. Имелось в виду что-то типа: «Привет, я местный участковый, я хороший коп и не буду стрелять», – но выходит почему-то: «Эй, черножопые, мы за вами следим».
Мы с тетей идем ко входу. Изнутри долетает музыка, охрана прохлопывает всех входящих и размахивает металлодетекторами. Если находят оружие, его кладут в стоящее рядом ведерко – вернут в конце вечера.
– Идет победитель! – кричит тетя Пуф, шагая к хвосту очереди. – Можно сразу на пьедестал!
Нам с ней тут же начинают давать пять и кивать.
– Привет, мелкая Ловорезка! – раздается парочка голосов.
Мы, конечно, лезем без очереди, но не беда. Все знают моего отца, и мне все можно.
Кое-кто ухмыляется. Смешно, наверно: шестнадцатилетняя девчонка в худи с Дартом Вейдером думает, что чего-то стоит на Ринге.
Вышибалы дают пять тете Пуф.
– Че как, Бри? – говорит Реджи, тот, что покрупней. – Дорвалась наконец до Ринга?
– Ага, и всех еще порвет, – отвечает тетушка.
– Круто, – замечает Фрэнк, тот, что повыше, проводя по нам металлоискателем. – Решила продолжить дело Ло?
Да не. Скорее начинаю свое собственное. Но вслух я говорю: «Ага». Ведь этого от меня ждут. Мне не просто так все можно.
Реджи пропускает нас со словами:
– Да поднимет тебя сила, Скотти, – и, ткнув пальцем в мою худи, поднимает руку в вулканском салюте.
Как вообще можно спутать «Звездные войны» и «Звездный путь»? Просто – как? Увы, кое-кто в Саду считает это все «задротством» или, как какой-то идиот с барахолки, «фигней для белых».
Народ, ну врубитесь вы уже в космооперу, это круто!
Мы заходим. Как всегда, толпа состоит почти из одних парней, но пару девчонок я все-таки замечаю (здесь мы видим низкую долю женщин, вообще характерную для хип-хопа… лютый сексизм, ну да фиг с ним). Часть зрителей, по ходу, еще учится в школе Садового Перевала, кое-кто явно застал Бигги и Тупака, а пара стариков вообще ходит на Ринг еще со времен моды на кепки «Кангол» и кроссовки «Адидас» с носком-ракушкой. В воздухе висит дым от табака и травки. Все толпятся вокруг боксерского ринга в центре помещения.
Тетя Пуф забивает нам место у самого Ринга. Сверху, перекрывая гомон, орет Kick in the Door от Notorious B. I. G. От басов трясется пол, голос рэпера гремит на весь зал.
Несколько секунд трека Бигги – и я забываю обо всем на свете.
– Читает как бог!
– Огнище, – добавляет тетушка.
– Огнище? Да он легенда! Бигги всем доказал, что главное – подача. Рифмы у него, может, и неточные, но на это плевать. Он зарифмовал Иисуса с пенисом! Иисуса с пенисом, понимаешь?
Иисусу, наверно, было обидно, но пофиг. Легенда!
– Спокойно, спокойно, – смеется тетя Пуф. – Я не спорю.
Я киваю в такт треку, не пропуская ни слова. Тетя Пуф смотрит на меня с улыбкой, и ее шрам от удара ножом кажется ямочкой на щеке. Хип-хоп вызывает привыкание, и меня подсадила как раз тетя. Когда мне было восемь, она дала мне послушать альбом Illmatic от Nas, пообещав:
– Этот парень за пару строк перевернет твою жизнь с ног на голову.
Так и вышло. С тех пор как Nas впервые спел, что мир принадлежит мне, я стала другим человеком. Альбом, конечно, уже тогда был старьем, но я будто очнулась от долгого сна. Это было дофига мистическое откровение.
С тех пор у меня ломка по таким откровениям. Поэтому я читаю рэп.
У дверей возникает затор. Сквозь толпу продирается парень с короткими дредами, и все жмут ему руку. Это Ди-Найс, один из самых популярных рэперов на Ринге. Все его батлы разлетелись по Сети. Недавно он объявил, что уходит из батл-рэпа и дает дорогу молодым. Забавно, он и сам еще совсем молодой. В том году только Мидтаунскую школу закончил.
– Йо, слышала новость? – спрашивает тетя Пуф. – Вон того чувака на днях подписали.
– Серьезно?
– Ага, у него контракт с шестью нулями. Деньги вперед.
Охренеть. Теперь понятно, чего он из батлов ушел. Миллион долларов! Парня из Садового, блин, Перевала оценили в целый миллион!
Музыка затихает, свет гаснет. Луч прожектора высвечивает диджея Хайпа, гремят аплодисменты.
– Поприветствуем участников первого батла! – произносит Хайп как заправский рефери. – Справа выступит Эм-Дот! – Под хлопки и свист на помост поднимается невысокий парень в татуировках. – А слева – Мисс Тик!
Я ору во всю глотку. На Ринг выходит чернокожая девушка с серьгами-кольцами и короткими кудряшками. Она примерно ровесница Трея, но жжет напалмом, как древняя старуха, будто прожила пару жизней и это были очень хреновые жизни.
Для меня она просто икона рэпа.
Хайп тем временем представляет судей: это сам мистер Джимми, Ди-Найс и Си-Зи, непобедимый король Ринга.
Хайп подбрасывает монетку: выбирать Мисс Тик. Она пропускает вперед Эм-Дота. Начинается бит из A Tale of Two Citiez Джей Коула. Толпа беснуется, а я не отрываясь смотрю на Ринг. Эм-Дот расхаживает из стороны в сторону, Мисс Тик не сводит с него цепкого взгляда: так хищник смотрит на жертву. Эм-Дот начинает читать – Мисс Тик не отступает, не шевелит ни единым мускулом и не отводит от него взгляда – будто знает, что сейчас она его уделает.
Вечно можно смотреть.
Он придумал парочку удачных строчек. И читает сносно. Но потом приходит очередь Мисс Тик, и на него обрушивается водопад панчей. У меня мурашки по спине бегут. Толпа отзывается на каждую строчку.
Мисс Тик легко выигрывает первые два батла – и…
– Итак, друзья, – объявляет диджей Хайп, – а теперь Битва новичков! Для наших следующих участников сегодня первый батл на Ринге!
Тетя Пуф начинает подпрыгивать.
– О, да-а-а!
А у меня вдруг подгибаются ноги.
– Жребий пал на двоих, – продолжает Хайп. – Позвольте вам представить эмси справа… – Звучит барабанная дробь. Зрители топают в такт, пол ходит ходуном – может, это не у меня ноги трясутся?.. – Майл-Зи! – объявляет Хайп.
Толпа с другой стороны зала взрывается аплодисментами. Зрители расступаются, и на Ринг выходит темнокожий парень с выбритыми на висках молниями. По виду он мой ровесник. На шее у него цепочка с огромным крестом.
Лицо знакомое, хотя мы лично не встречались. Но я его точно где-то видела.
За ним идет худой мужчина в черно-белом спортивном костюме. На нем темные очки, хотя солнце уже село. Он что-то говорит парню, сверкая двумя золотыми клыками.
Я толкаю тетю локтем.
– Это же Суприм!
– Кто-кто? – переспрашивает тетя, посасывая леденец.
– Суприм! – повторяю я так, как будто это очевидно. Для нас с ней должно быть. – Бывший менеджер моего отца.
– А, точно, помню его.
А я не помню. Отца убили, когда я была совсем крохой, и его биографию я заучивала как песню. Первый микстейп он записал в шестнадцать. Тогда все еще слушали CD-диски, отец записал сколько-то пластинок и раздавал парням с района. Один диск попал к Суприму, и его так поперло, что он умолял отца взять его менеджером. Отец согласился. Вскоре он стал легендой андеграунда, а Суприм – легендарным менеджером.
