Чёрт! Значит, она не вернулась в лагерь. Тогда где же она?

Когда все команды уже по десять раз перепроверили своих пленных, началась суматоха. Эли нигде не было. Сука. Несмотря на то, что я сказал ей в актовом зале неделю назад, единственное, о чем я мог думать сейчас — это то, что, в лесу с ней может случится что угодно.

— Вызывайте полицию! — срываюсь на крик. Но преподаватели мешкают. Ещё бы, если сюда приедет полиция, начнутся проверки и достанется всем. Но как же мне плевать на все это. А если её похитил какой-то местный маньяк?

— Да пошли вы! — И набираю копам сам.

Они приезжают через двадцать минут. Двадцать минут ожидания! Вообще охерели все! Суки, искать надо, а не язык чесать с преподавателями. Наконец, полицейские дают какие-то указания и куратор кричит:

— Сейчас все пойдут в корпус! Полиция продолжит поиски самостоятельно.

Ага, вот сами и валите.

— Ян, тебя это тоже касается! — обращается ко мне тренер. — Кто сейчас же не вернётся в корпус, вылетит из команды!

А вот это уже реальная угроза. Тренер мог. Он за словом в карман не полезет. Только вот на это мне тоже плевать. Я просто не могу стоять в стороне.

— Я с тобой пойду. — шепчет Вадим.

Значит, знает, что у меня на уме.

— Нет, тобой рисковать не могу. Он же вышвырнет, сам знаешь.

— Вот именно, Ян. А ты наш капитан. Я бы сказал — не глупи, да знаю, что тебе похер. Просто прошу, будь аккуратен и если че, сразу звони. Телефон же с собой?

— С собой.

Когда тренер теряет бдительность и находится уже на достаточном расстоянии, ныряю в ближайшие кусты. Так, теперь надо искать. Отхожу примерно на несколько сотен метров и включаю фонарик. Вроде она убежала в ту сторону.

Иду долго, почти вслепую, фонарик освещает лишь десять процентов дороги. Зову её. Но в ответ лишь тишина.

На телефон поступает несколько звонков от Вадима, потом и от тренера. Значит, хватились.

Ян, он тут рвёт и мечет

Плевать, на все плевать. Тогда я не мог ни на что повлиять. Сейчас могу. Все повторяется. То же ощущение беспомощности. То же чувство вины. С ней все будет хорошо, я не позволю, чтобы с ней что-то случилось. Не в этот раз. Иначе теперь я точно не справлюсь, не выдержу этого.

— Ян? — тихий шепот откуда-то со стороны. Одно слово, а вся тяжесть и усталость разом покидают меня. Нашёл!

Она сидит на земле, свернувшись калачиком, губы совсем синие.

— Ты вся дрожишь.

Снимаю с себя куртку и кутаю её, попутно скидывая Вадиму геолокацию. За нами придут.

— Я думала, что все. — ее трясет, то ли от холода, то ли от пережитого стресса.

— Потерпи.

— Ты хотел сказать "не ной".

Шутит, уже хорошо. Девушка сильнее прижимается в попытках согреться. Надо срочно что-то делать.

— Снимай с себя куртку. — говорю ей.

— Что?

Снимаю с неё куртку сам, она даже не сопротивляется. Дальше — толстовку с неё и свитер с себя. Снова прижимаю и надеваю мой большой свитер на нас двоих.

Так-то лучше. Мы греем друг друга своими телами. Ни одной пошлой мысли даже не возникает в моей голове. А через некоторое время она начинает сопеть, утыкаясь мне в плечо.

Проходит ещё около часа и вдалеке вижу свет множества фонарей и лай собак. Они здесь! Беру Элю на руки и иду навстречу.

— И почему я с тобой не пошел? — негодует Вадим. — Там ща за завтраком только о тебе и речь. — и писклявым голосом передразнивает. — Ян такой смелый, такой добрый, вот бы это я потерялась в лесу. Божееее Яяяян.

— Завались, бошка и так раскалывается.

— Это потому что к ней, наконец, осознание приходит, что одувана оберегать надо, а не калечить.

Слова друга действуют на меня отрезвляюще.

— То, что я ее нашел, не значит совершенно ничего. Она близкий друг моей семьи, опять же, потеряйся она, и мать бы снова триггернуло.

— Перекладываешь ответственность на маму? Как это по-взрослому.

— Нет, просто это не отменяет того, что она та еще тварь.

— Угу, но только, кем бы Эля не была, ты ее любишь, друг.

— Вадим.

— Понял, заткнулся.

Нашел и нашел. По крайней мере, это то, в чем я действительно хотел себя убедить. Только вот, когда на следующий день в столовой Элина соседка сказала, что с самого утра к ним в комнату заявился с цветами баскетболист, мне захотелось всех покрыть отборным матом.

Но особо сильно меня триггернуло, когда, проходя по коридору после завтрака мимо комнаты Эли, я услышал ее смех. Раньше я был готов сделать многое, лишь бы его услышать. Даже нападал на нее с щекоткой, за что она постоянно называла меня дураком.

Смеялась она не одна. И несложно догадаться, кто был рядом с ней. Она смеялась из-за него и для него. И возможно прямо сейчас он ее касался.

Ненужные эмоции опять берут верх, ладони сжимаются и хочется тут же избить парня, но кулак лишь глухо ударяется о стену. За два дня Эля ни разу не пришла. Может, мне и не сдалось ее спасибо, но хоть какой-то реакции от нее я ожидал. А по итогу она выбрала компанию этого мудака.

Возвращаться в комнату не хочется — там Вадим, который, увидев меня таким взвинченным, снова начнет подкалывать или устраивать допросы. Поэтому сворачиваю в сторону душевых. Хорошо хоть то, что скоро у всех начнется вторая часть занятий, и я мне не придется ни с кем сталкиваться.

Но стоило об этом подумать, как открылась дверь и на пороге появился баскетболист. Он бегло зыркнул глазами в мою сторону и направился к кабинкам. Правильно, лучше не стоит мне сейчас ничего говорить.

— Вот уж не думал, что Эля так потрясно целуется.

Неправильно.

— Ты че сказал, урод?

А тело, давно не участвовавшее в боях, уже ликует от предстоящего выплеска. Не я это начал, но останавливаться уже не собираюсь.

— Говорю, целуется кайф, у меня аж встал.

Он ухмыляется, а я уже на грани. Стоит представить, как он подминает под себя Элю, и внутри просыпается монстр.

— Думал, забуду дискотеку? — продолжает баскетболист. — Пусть не физически, но я тебя растопчу. Позавчера ты вытащил ее из леса, а стонать сегодня она будет подо мной. Как тебе?

— Ты просчитался, мне похер на нее. — пытаюсь говорить как можно спокойнее.

— Да? Тогда ты не против, если я позову еще и парней? Говорят, твоей сестре понравилось тогда внимание парней постарше, может, Эле тоже зайдет.

Боль обжигает все внутренности, до сумасшествия, до крика отчаяния, до полного уничтожения. Откуда этот урод знает про Милу?! Какое право имеет говорить о ней своим поганым ртом?

И это последняя капля. Лучше бы он держал рот за зубами. Лучше бы нахрен не рождался. Потому что сейчас ему будет очень больно. Я зверь. Я чудовище. Я монстр. Так было всегда, и сейчас он сам в этом убедится.

Два дня я почти не выходила из комнаты, ну если не считать маршрута "до туалета и обратно". То, что произошло в лесу, вымотало меня не столько физически, сколько эмоционально. Сначала панические атаки, вызванные темнотой незнакомого леса. Затем Ян. Уж его я точно не ожидала увидеть в списке моих спасителей.

Как мы вернулись в корпус, я не помнила. Проснулась под утро с четким осознанием того, что никуда сегодня не выйду. Меня слегка знобило, а в голову лезли ненужные мысли.

Ян спас меня. Это он меня нашел.

Это ты должна была умереть

Так что ж не дал, была же возможность. Эта мысль не покидала меня весь день. Ян больше не приходил. Хотя, если честно, каждый раз, услышав из коридора чьи-то шаги, я почему-то ждала именно его.

И несмотря на то, что я все время провалялась в кровати, на ночь даже пришлось одолжить у Лизы пару таблеток снотворного, чтобы уснуть.

А вот следующее утро началось гораздо лучше. Прямо перед завтраком к нам с Лизой ввалился Боря и вручил мне в руки букет со словами "Выздоравливай, ангелок".