Сын черного колдуна не понаслышке знал, как меняет колдовство тех, кто им пользуется. И тем сильнее, чем более темные дела творят с его помощью. Но все же не ожидал, что колдунья в своем истинном обличии окажется настолько мерзкой. А потому растерялся, скованный бесполезной своей ношей. Бросить их и попытаться сразиться с тварью? Или бежать, что куда разумнее при встрече с темными колдунами, чью силу ты не знаешь?

Выбирать не пришлось. Вейлана, которую он считал слабой и беззащитной, отважно встала между ним и колдуньей и без малейших усилий отразила чужое колдовство. Путь был свободен, и Кларий немедленно воспользовался этим, чтобы выбраться из проклятого дома. Лучше все-таки бежать, в силах Вейланы он уверен отнюдь не был.

Но, видимо, ведьма считала иначе. Она замерла, едва сбежав с крыльца, и, пока Кларий запихивал попутчиков – живых, к его глубокому сожалению – в экипаж, вступила в схватку с колдуньей.

Кларию доводилось видеть колдовские поединки, и он представлял, что пытается сделать Вейлана. В месте своей силы колдунья могущественна, но в этом и ее слабость: место держит ее, и это притяжение можно усилить настолько, что оно превратится в ее тюрьму. Колдунья тщетно пыталась выйти из дома, пока белая ведьма плела заклинание, которое навеки замурует ее внутри.

Кларий увидел опасность даже раньше Вейланы. Заметил злобную радость колдуньи, с которой та замерла, выплетая заклинание, способное пробить установленный ведьмой барьер. И, не раздумывая, прикрыл девушку.

Не из какого-то благородства – отнюдь. Он даже не представлял, что это такое. Но Кларий был воином и мыслил, как воин. Встречаясь с заведомо более сильным врагом, лучше защитить того, кто гарантированно справится с ним, чем пожертвовать им и в результате погибнуть.

Именно это он и сделал. Защитил Вейлану.

Мир растворился в сплошном мраке, и сам Кларий будто перестал существовать. Воспоминания, мысли, чувства – все исчезло, истаяло в огромном необъятном ничто. Так могла бы выглядеть смерть, если бы вдруг это не прекратилось.

Кларий обнаружил себя в экипаже. Он лежал на разобранном ложе, за окном занимался день, а его руку сжимала спящая Вейлана. Лицо девушки блестело от слез, и, коснувшись собственной щеки, темный рыцарь с изумлением уставился на влагу на кончиках пальцев. Слезы? У него? Кларий не плакал никогда, даже в самые мрачные моменты своей жизни.

Никогда?

В его сознание ворвалось воспоминание, которого просто не могло быть.

Он хорошо помнил тот день. Его мастер, садист и мерзавец, выместил на своем ученике дурное настроение, даже не пытаясь рассчитать силы. Избив Клария до полусмерти, в завершение он сломал руку мальчишке, из последних сил пытавшемуся сбежать. Кларий не знал, есть ли в замке лекарь, да и не надеялся, что тот бы ему помог. А потому сделал то, чего не делал никогда прежде – отправился за помощью к отцу.

- И чего же ты хочешь? – равнодушно поинтересовался мужчина, выслушав сбивчивый рассказ ребенка.

- Я нуждаюсь в исцелении, - прошептал мальчик, едва стоящий на ногах.

Черный колдун подошел к сыну, двумя пальцами схватил мальчишку за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза, и холодно произнес:

- Ты разочаровал меня. Ты жалок, если нуждаешься в чьей-то помощи. Зачем ты позволил какому-то человеку искалечить тебя?

- Он сильнее меня…

- Потому что ты позволяешь ему быть сильнее тебя.

Мужчина вцепился в плечо сына и поволок за собой мальчика, едва сдерживающего слезы боли и обиды. Привел его в комнатушку, которую определил ему для проживания с первых дней, и грубо втолкнул его внутрь:

- Мне не нужен такой слабый сын. Ты должен стать сильнее, либо останешься здесь навсегда.

И он закрыл за собой дверь. Запер ее снаружи на засов, так, что выбраться оттуда даже здоровому взрослому невозможно, что уж говорить о покалеченном ребенке.

В реальности Кларий выбрался из той комнаты только через три дня. Измученный болью, голодом и жаждой, он сумел найти в себе источник колдовской силы, наследие отца, с помощью которого выломал дверь.

Вот только вышел из той комнаты уже совсем другой человек. Слова отца крепко врезались в его память, и Кларий, выбравшийся из своей темницы, усвоил, что никто во всем мире не позаботится о нем лучше него самого. Все вокруг, даже тот, кто называет себя его отцом – ненавидят его, хотя никому он не давал для этого повод. Он жил, окруженный ненавистью – и сам пропитался ею. Озлобившись на весь мир, он твердо решил, что ненависть к нему больше не будет безосновательной. И стал кошмаром для всех в замке.

Так было, и он помнил все это… Но теперь в его воспоминаниях появилась она. Нежная девушка, открывшая двери его тюрьмы, исцелившая перелом, приласкавшая и утешившая, она заставила слезами излиться его боль и обиды, и впервые в жизни он почувствовал себя в безопасности, узнал, что такое нежность и ласка… Кларий понимал, что этого никогда не было, но легко мог представить, как сложилась жизнь этого мальчика.