Нет, Кларий никогда не был пай-мальчиком. Ему доводилось бить женщин, причинять им вред как физически, так и морально. И он никогда не испытывал по этому поводу никаких угрызений совести. Он не видел принципиальной разницы между мужчиной, женщиной или ребенком, если кто-то смел встать у него на пути. Но Вейлана… как бы она ни злила его своими поступками, он не хотел причинять ей боль. И потому растерянно смотрел, как наполняются слезами ее небесно-голубые глаза. И немым укором - царапина, сочащаяся ярко-алой на фоне белоснежной кожи кровью. Клария охватило странное чувство нереальности происходящего. Словно он резко вынырнул из сна и теперь никак не мог прийти в себя. А потому молча наблюдал, как Вейлана решительно садит мальчишку в экипаж.

Возражать он не посмел, все еще во власти растерянности.

И еще какого-то непонятного чувства.

Помедлив немного, он взглянул на свою руку. На каждом пальце – кольцо, и в крайнем случае они превращались в своеобразный кастет. Один из перстней окрашен кровью белой ведьмы – тот самый, который отец вручил ему в день, когда признал своим сыном прилюдно. Кларий дорожил им, но сейчас ощутил острую необходимость избавиться от него. И сжал кулак.

Что с ним происходит?

Стиснув зубы, он нахмурился и направился к самоходке, стараясь обуздать непонятные чувства, смущающие сердце. Кларий не умел чувствовать себя виноватым. Он полагал, что все, содеянное им – правильно, что ему не свойственно совершать ошибки, потому что невозможно ошибаться в желаниях, а он всегда делал только то, что хотел. Перед ним много раз винились, просили прощения и умоляли о снисхождении, но он сам – никогда. Бывало, отец жестоко наказывал его, требуя признать свои ошибки, но даже его Кларий не просил о прощении, принимая любое наказание стойко и с вызовом.

И сейчас, едва ли не впервые в жизни осознавая, что сделал совсем не то, что ему хотелось, он не знал, как объяснить это Вейлане. А потому молча сел на свое место в экипаже и тихо тронул самоходку. Кларий не решился увеличить скорость: глаза Вейланы по-прежнему блестели от слез. И он опасался, что они прольются на ухабистой дороге. Видеть ее слезы оказалось просто невыносимо. Не они ли вносили сумятицу в его чувства?

Пассажиры на задних сиденьях сидели так тихо, словно их вообще нет, Вейлана смотрела прямо перед собой с видом оскорбленного достоинства, и тишина в экипаже становилась все более гнетущей. Девушка злилась и имела на то все причины, но Кларий не знал, как это исправить. Он поглядывал на нее, каждый раз натыкаясь взглядом на уродливую царапину, перечеркнувшую ее щеку. И смятение лишь усиливалось, мешая ему разобраться, что с ним такое. Кларий не выдержал испытание тишиной и не слишком уверенно признался:

- Я не хотел причинить тебе боль.

Вейлана ответила не сразу, и затянувшееся ее молчание разозлило его. Но вот ее слова – удивили, потому что он ожидал услышать совсем иное.

- Вы убили их, сэр Кларий.

- Кого? – не сразу сообразил он, а затем нахмурился: - А что, следовало позволить им убить нас и сделать из тебя гарнизонную шлюху?

Девушку передернуло от его грубости, но она сохранила ровный тон:

- Мне ничто не угрожало, и вы это знаете.

Истинная правда; но в тот момент это знание начисто вылетело у него из головы. Одно лишь желание посторонних мужчин прикоснуться к девушке, которую он выбрал для себя, показалось ему достаточным, чтобы вынести им приговор. Но Вейлане не понять, да он и сам не вполне понимает природу этого собственнического чувства, испытываемого в ее отношении. Именно из-за него он ревнует, хотя никогда прежде ему не бывало жаль делиться женщиной с другими. Быть может, это потому, что Вейлана недоступна? И, как только исчезнет проклятие, его одержимость этой девчонкой пройдет?

Кларий ненавидел признавать чужую правоту, а потому огрызнулся:

- В следующий раз, пожалуй, я позволю им поубивать для начала твоих спутников.

И удостоился ее полного возмущения взгляда:

- Вы могли просто приказать им уйти, сэр Кларий! Они ведь служили под вашим началом!

Несмотря на гнев девушки, Кларий почувствовал странное облегчение. С того момента, как он ударил ее, девушка на него не смотрела, и этот взгляд подарил ему надежду, что Вейлана все-таки сумеет его простить.

Простить?

Поймав себя на этой мысли, Кларий разозлился. Никогда он не чувствовал сожалений о своих поступках, он даже не знал, что это такое – сожалеть о чем-то! И какая-то белобрысая девчонка, какой бы красавицей не была, не заставит его изменить себе. Сожаление, еще чего! Сама виновата, нечего было обниматься с посторонним мальчишкой. Она заслужила!

- Прошедшее время здесь более чем уместно, - зло бросил он. - По-твоему, организация твоего бегства ничего не изменила в моем положении?