Он надеялся, что медлил не слишком долго, и для беззащитной девчонки еще не стало поздно.

Кларий нагнал гончих в каком-то тупике. Големы столпились у стены, не двигаясь, словно чего-то ждали. Вот только Вейланы не видно. И впервые в жизни темный рыцарь ощутил страх не за себя, а за другого человека. Гончие созданы для поиска, а не для убийства, но ведь Вейлана – такая хрупкая, одно неосторожное движение, и она может погибнуть…

Эта мысль привела его в ярость. Привычным движением, доведенным до автоматизма, Кларий обнажил меч и налетел на големов, вымещая на них свой неожиданный страх за жизнь девушки. Лучший мечник Азеила, в сражениях он чувствовал себя в своей стихии, но сейчас даже любимое дело не могло отвлечь его от тревоги за ее жизнь. Он не заметил ее тела, что слегка успокоило Клария, однако никак не проясняло происходящее. Гончие могли остановиться, только нагнав жертву или потеряв след, но Вейлане некуда было деться из тупика, да еще таким способом, чтобы сбить гончих со следа.

И, уничтожив последнего голема, Кларий и сам в замешательстве остановился. Куда пропала эта девчонка? И надо же было ему выпустить ее из поля зрения! Недоглядел… и что с ней теперь?

Подавив досаду, он взялся за единственный доступный вариант найти ее – простукивать стены в надежде найти скрытый проход. Кларию повезло, поиск не занял у него много времени. Один из ближайших участков стены, внешне совершенно от нее неотличимый, звучал иначе. Пришлось потрудиться, чтобы выломать неподатливую дверь, но Клария препятствия не останавливали – только злили.

Злиться он умел лучше всего.

Темнота не помешала Кларию разглядеть ступени вниз, которые привели его к еще одной двери. Ему показалось, что он слышит ее голос, и, боясь спугнуть удачу, темный рыцарь не стал сносить новое препятствие, а просто постучался, не забыв окликнуть свою пропажу.

Увидев ее живой и здоровой, Кларий мгновенно успокоился. Но ненадолго.

Стоило ему обнаружить в ее компании чужака, как ярость затмила разум, и от смерти паренька спасло исключительно чудо. А Вейлана, столь безрассудно бросившаяся на защиту незнакомца, лишь подлила масла в огонь. В какой-то момент Кларий действительно почти решил убить - их обоих, но отчаянная храбрость королевы вновь заинтриговала его. Все люди боятся умереть, и он привык к этому, воспринимая как нечто само собой разумеющееся. Но эта хорошенькая куколка будто стремилась к смерти, ничуть ее не страшась. Поразительно. И совершенно неожиданно.

Никто еще не удивлял его так, как Вейлана. А потому он счел, что стоит повременить с убийством.

Немного остыв, Кларий признал правоту девушки. Проклятие ведьмы распространяется на всех, а потому глупо злиться на тех, кто очутился в ее обществе. И никакая это не ревность с его стороны, просто неудовлетворенное желание и подозрение, что кто-то успеет раньше него. Потому-то и рассмеялся Кларий над ее нелепым предположением.

А затем эта невозможная девчонка объявила, что ее мнение о нем не так уж и ужасно.

Имя Клария известно всему Азеилу. Его боялись едва ли не больше его могущественного отца, а те, кто знал его лично – боялись больше безо всякого едва ли. Слава о его жестокости и беспощадности летела впереди него, Клария считали бездушным зверем, созданием черного колдуна куда более совершенным, чем неживая его армия. И Кларий заслуживал такую славу, слухи о нем ничуть не лгали. Он знал, каким видят его люди, и ему нравилось внушать ужас, раскаяние и вина никогда не трогали его черное сердце. Кларий сам себя считал негодяем и гордился этим. Беспринципный и скорый на расправу, за свою жизнь он не совершил ни одного доброго дела.

И даже Вейлану спас от смерти не из благих побуждений, а движимый похотью.

А она, зная все это, все равно полагала, что в нем есть что-то хорошее. И это было бы смешно, если бы не выглядело столь пугающе. Кларий не мог, не хотел представлять себя другим – он негодяй, его совершенно справедливо считают злодеем, так почему какая-то безмозглая куколка смеет сомневаться в столь очевидных вещах? Позволяет себе забывать об этом! Немыслимо!

Но говорят ведь, что белые ведьмы не ошибаются в людях.

И Кларий стоял в полном замешательстве, не зная, как понимать ее слова. А потому появление Пэна даже обрадовало его, избавив от необходимости что-либо отвечать. Хотя присутствие другого парня по-прежнему раздражало. Но раздражение, по крайней мере, вполне естественное его состояние, в отличие от всех тех странных чувств, которые способна вызвать в нем белая ведьма.

Зачем он только ввязался во все это...

5

Пэн вернулся довольно быстро, и Вейлана обрадовалась, что можно не продолжать этот тягостный разговор. В качестве собеседника Кларий по-прежнему оставлял желать лучшего, и ей приходилось сдерживаться каждый раз, когда темный рыцарь снисходил до разговора. Другое дело – Пэн. Вежливый воспитанный юноша, готовый уважать ее за высокое происхождение, бескорыстно предложивший помощь и не вызывающий ни гнева, ни досады. Ничего удивительного, что Вейлана немедленно переключилась на нового спутника, которого ей хотелось узнать получше.