Раннее детство Клария прошло в трущобах Гриата, третьего по величине города королевства Рейхарн. Изнанка любого города – грязна и неприглядна, это отнюдь не подходящее место для детей, но иной жизни Кларий не знал. Впрочем, в те времена у него даже имени не было. Просто бездомный мальчишка, один из многих, пытающихся выжить на улицах сурового северного города. Воровать еду, копаться в помоях, прятаться в узких щелях подвалов, как настоящий крысеныш – Кларий не любил вспоминать те времена. Он выживал как умел, в полном одиночестве, в твердой уверенности, что ни на кого нельзя рассчитывать, кроме себя самого. Он не ждал помощи, рос диким и учился защищаться – острыми заточками, легко ломающимися даже в слабых руках ребенка. Одной из таких заточек он без колебаний убил урода, решившего вволю поиздеваться над никому не нужным мальчишкой. Там, над телом первого человека, погибшего от его руки, Клария и нашел тот, кто назвался его отцом.
Колдун так и не рассказал сыну, как тот попал на улицы. Не объяснил, как отыскал его, едва удостоил упоминанием его мать. Даже имени не дал – имя Кларий придумал себе сам. Да и жизнь в замке колдуна мало чем отличалась от жизни на улице. Никому не было дела до нового обитателя замка. Никого не беспокоило, жив ли он, здоров, не голоден ли. Кларий все так же воровал еду, только уже с хозяйской кухни, за что бывал наказан, если попадался. Все так же прятался по темным углам, разве что теперь у него имелись свои покои – крыша над головой, холодная, продуваемая всеми ветрами полуподвальная комната без намека на мебель. Ходил он все в тех же обносках, как и на улице, и в чем-то положение сына колдуна стало даже хуже. Побои, которых он старательно избегал на воле, стали постоянными и каждодневными, только назывались тренировкой. В детстве Кларий полагал это неким изощренным видом наказания, синяки не сходили с его кожи, а тело болело от чрезмерных нагрузок. Оглядываясь в прошлое, Кларий видел, что первый его тренер отличался особой жестокостью, получая откровенное удовольствие от мучений юного ученика. Но этот урок не прошел даром, Кларий научился не только защищаться, но и быть жестоким. Беспощадные тренировки закалили его тело, а вечные издевательства - его сердце. Иначе он не сумел бы выжить. Не просто выжить – заслужить одобрение отца, которое мгновенно возвысило его над прочими обитателями замка. Шпыняемый всеми щенок в одночасье получил право карать и миловать, но ему негде было учиться милосердию. А потому он охотно карал всех своих обидчиков, все дальше двигаясь по пути жестокости и разрушения.
И никто за всю его жизнь не проявил о нем ни толики заботы. Даже в те моменты, когда он действительно в этом нуждался. Лежал ли он с переломанными костями в своем убежище, подыхал ли с голоду, тосковал ли, проклинал ли свою жизнь… Даже те девицы, что делили с ним постель, не давали ему ничего, кроме удовлетворения плоти.
А потому нечаянная забота Вейланы не могла его не впечатлить. Настолько, что, не отдавая себе в этом отчета, он возжелал почувствовать эту заботу снова. Только уже – будучи в полном сознании. Он не признался в этом даже себе, но в тот момент, когда он осознал себя лежащим на разложенном сиденье экипажа, заботливо укрытый от прохлады, он перестал видеть в своей спутнице лишь объект вожделения. Ему захотелось понять, почему она так поступила, и что нужно сделать, чтобы еще раз ощутить это странное чувство, названия которому он даже не знал.
А потому расстаться с Вейланой он не мог.
Поглядывая на нее, спящую, Кларий ловил себя на мысли, что вполне в состоянии сделать для нее ответную любезность и устроить ее поудобнее. Но отмахивался от странной этой идеи, совершенно не понимая, почему вообще задумывается о таком. Кларий не привык заботиться о ком-то кроме себя. Возможно, именно поэтому он не сразу согласился на ее предложение отдохнуть.
Совершенно непривычное ощущение, когда другой человек замечает его усталость. Кларий в состоянии провести без сна еще не одни сутки, но мимолетное упрямство быстро проходит. Отдых не помешает, даже если придется довериться глупой девчонке.
Глупой, но такой необычно заботливой.
Кларий привык засыпать в одиночестве, максимально обезопасив себя от нападения. Обычно сон его, чуткий и неглубокий, прерывался от малейшего шороха. Но здесь, в чужом экипаже, в присутствии белой ведьмы, давнего врага, он неожиданно быстро погрузился в спокойный сон. Никакие сновидения не тревожили его, никакое беспокойство не отравляло его отдых. Пожалуй, проснувшись, Кларий не мог припомнить, доводилось ли ему прежде спать с ощущением такой же безопасности. Говорят, белые ведьмы дарят умиротворение даже самой мятущейся душе. И, похоже, не лгут.
Кларий не хотел отпускать девушку одну за покупками. Но признал, что ее маскировка неплоха, а бросать экипаж в городе без пригляда – глупо. Он не думал, что Вейлана действительно сбежит, ей нет смысла это делать, но она не торопилась возвращаться, и Клария это разозлило. Не умея справляться с гневом, он решил наказать девчонку за промедление. И тихо увел экипаж подальше от лавки. Мелочно, но Кларий с удовлетворением представлял, как она испугается, как будет искать его, таскаясь с тяжелой сумкой…
Он понял, что что-то не так, когда окончательно стемнело, а Вейлана все еще не вернулась. Плюнув на маскировку, он подъехал к лавке, чтобы обнаружить – она закрыта. Даже свет не горит, а значит, Вейланы там нет. В досаде он грохнул кулаком по запертой двери и закрыл глаза, сосредоточившись. Вейлана не могла сбежать, нет резона, но куда она делась? Мир полыхнул тьмой, отзываясь на колдовство, и Кларий почуял их.
Гончие.
Кларий стиснул зубы, злясь на себя. Расслабился, забыл о времени, не вспомнил, что заклятие поиска снова готово к работе. И гончие не сумели обездвижить Вейлану, иначе остались бы здесь. Вспыхнула досада на свое глупое ребячество. Не пожелай он осложнить девчонке жизнь, сразу увидел бы, что на нее напали. Она сумела сбежать, но куда? Есть ли у него время спасти ее?
Кларий не был колдуном, но оставался наследником своего отца, а потому умел чувствовать его силу. Ему не составило труда проследить за порождениями колдовства, и темный рыцарь вполне уверенно направил экипаж по следу гончих.
