Как бы ни хотел Кларий перестать думать о ней, это выше его сил. Поэтому, увидев на берегу ручья неподвижно сидящую девушку, он глазам своим не поверил. Ведь не так давно он уже находил ее так – прежде чем узнал ее печальную тайну. Тогда она точно так же сидела и грустила в одиночестве. Но сейчас у нее не должно быть поводов для грусти.

- Вейлана, - позвал Кларий негромко.

Девушка обернулась:

- Вам тоже не спится, сэр Кларий?

- Мне казалось, ты уже готова отказаться от этого раздражающего "сэр", - хмыкнул он беззлобно.

- Вполне возможно, - она улыбнулась, но веселья ее улыбке определенно не хватало.

- Что-то случилось? – насторожился Кларий.

- Нет. Просто я… чувствую себя разочарованной. Мне стыдно роптать на судьбу, но сэр Гвидо… боюсь, я не сумею проникнуться к нему достаточными чувствами.

- Ты и не должна, - он присел рядом, почти касаясь плечом ее плеча. - Пусть проведет ритуал – и забудь о нем.

- Боюсь, в этом случае ритуал не сработает, - виновато отвернулась Вейлана.

- Да почему у вас, белых ведьм, все так сложно? – не удержавшись, воскликнул он в сердцах.

- Потому что мы обладаем слишком большой силой, - тихо ответила девушка. - И платим за это высокую цену.

Кларий помолчал немного, думая о том, как это несправедливо, что Вейлане не оставили выбора. Гвидо Сеавендер, являясь рыцарем по крови, не являлся им по духу. В нем не нашлось ни одной черты, что так восхищала белую ведьму в рыцарях, и девушка не могла этого не заметить. Хотя и пыталась.

Но Вейлана никогда не сумеет перешагнуть через себя и почувствовать симпатию к человеку, который этого недостоин. А значит, обречена на гибель.

- Ты говорила, если ведьма не желает обряда, она может впустить в себя дикую магию, - тихо напомнил он.

- И станет черной ведьмой, - возразила она. - Впустить в себя дикую магию означает перестать быть собой. Я ведь говорила об этом. Дикая магия противоестественна и преображает мир вокруг себя в нечто столь же противоестественное.

- Зато ты будешь жить.

- Только это буду уже не я.

- Так, значит, ты все-таки можешь впустить ее в себя?

Кларий вспомнил, как она утверждала, что это невозможно, поскольку требует моральной готовности. И ему самому сложно представить Вейлану, творящую злодеяния. Но у каждого человека есть свой предел отчаяния, ступив за который, он готов на все. Глядя на Вейлану, Кларий вполне мог поверить, что она достигла своего края.

- Впустить? – она покосилась на него, и в ее взгляде ему почудилась смешинка. - Каждый раз, сталкиваясь с дикой магией, я впускаю ее в себя. И борюсь с ней, хотя внешне это и не заметно. Если мне не хватит сил победить – я умру. Если победить не хватит духу – превращусь в чудовище. Я побеждала много раз, потому что сильна духом. Но сейчас…

- Тебе страшно? – предположил Кларий.

- Меня много лет учили самоконтролю. Для белой ведьмы это основа основ. Но в последнее время… меня слишком многое выбивает из колеи. И я уже далеко не так сильно в себе уверена, чтобы сражаться с дикой магией, не боясь проиграть. Даже если рядом будет рыцарь.

- Думаешь, Гвидо не сумеет тебе помочь?

- Вас бы это порадовало? – вопросом на вопрос ответила девушка.

Но злости в ее голосе он не услышал, только печаль. И это пристыдило Клария. Он поймал себя на мелочном желании причинить ей боль – не физическую, а моральную. Чтобы она страдала наравне с ним… как будто ей уже не было плохо. Разве мог он понять, каково это – всю жизнь прожить в отчаянии, обрести надежду и разочароваться?

И до чего подлая мысль – если она станет черной ведьмой, то он, темный рыцарь, получит шанс претендовать на нее.

Вот только черная ведьма уже не будет Вейланой. Невозможно представить ее, испачкавшую руки в крови невинных, сознательно идущую на уничтожение тех, кого она должна защищать. Его ведь и самого не будет привлекать подобное существо, которое и человеком уже быть перестанет.

- Меня порадует, если ты будешь в безопасности. Но я не уверен, что Гвидо может тебя защитить.