Я – первая дочка, появившаяся на свет в период рассвета маминого бизнеса, когда всё казалось возможным и осуществимым. Меня назвали Госпожой, пророча обеспеченное существование и достойное будущее. Ничего мне не пророчили, конечно. Моё имя было редким, таким и остается, но помимо всего прочего у мамы была знакомая – роковая и успешная женщина-адвокатесса, помыкающая мужем и сопровождающей их компанию свитой. Имя и профессия неизвестной мне дамы по иронии судьбы сыграли решающую роль в выборе моего жизненного пути и тех надеждах, которые я должна была оправдать.

Мечтательность передалась мне по наследству вместе с мамиными мечтами о моей блестящей судьбе. Даже сейчас я фантазирую на тему того, как буду искать издателя, как встречусь с ним и передам рожденный материал в его акушерские руки, как опубликую книгу, которой ещё нет, и как стану знаменитой. Может быть, хотя бы косвенно оправдав те самые надежды. С другой стороны, я не имею права нивелировать силу желаний. Благодаря способности фантазировать и находить выход из тупиковых ситуаций с помощью новой мечты мама смогла пройти все те испытания, которые были ей уготованы её же руками; она вела свой народ, как Моисей через Красную пустыню.

Дети – восприимчивые и услужливые существа. С 7 лет я знала, что стану юристом. Мама рассказывала мне, как вкусно пахло дорогим парфюмом от той адвокатессы, какие красивые и изысканные наряды она носила и как по-царски отрешенно вела себя в обществе. Поэтому образ какой-то потрясающей женщины и восхищенный тон мамы приучали меня к мысли о необходимости обладания теми же достоинствами, чтобы мама могла рассказывать с ещё большим восхищением о своей дочери. Я смотрела российский сериал про следователя, я читала детективы, я старательно учила историю и обществознание, ответственно готовилась к экзаменам, с недетской рассудительностью и старательностью. Мне даже кажется, что сейчас я не смогла бы проявить героизм, с которым я прошла ту войну за право быть лучшей в классе.

Всё это происходило не на пустом месте, и все мои черты характера формировались не сами по себе. Учеба и подготовка к экзаменам шли в совокупности с семейной борьбой, о которой трудно говорить смело и прямо. Когда я пошла в 4 класс, мама вышла замуж первый и последний раз за мужчину, изменившего её жизнь. Так как мама у меня импульсивная, эмоциональная и в детстве недолюбленная родителями, в браке она вела себя неумело и на многое не смогла закрыть глаза. Всё это вылилось в рождение троих детей и бурный, бурлящий и разрушающий процесс расставания и развода вперемешку с алкоголем и тяжкими страданиями под Гришу Лепса и Любочку Успенскую с неизбежными в таких ситуациях банкротством и постепенным разорением бизнеса, проявления которых немного замедлились (но длятся по сей день) лишь когда мама оказалась в купленном ею неотесанном домишке с пятью детьми, в разводе и с навозной кучей долгов и обязательств перед чадом.

Нейробиологи и психологи говорят, что со временем старые воспоминания искажаются и выдаются памятью в лучшем свете, чем они были на самом деле. Я с этим согласна, но вот еще одно свойство памяти: воспоминания можно спрятать, отодвинуть так далеко на задний план, что их будет невидно. Именно так и поступила моя память в целях самосохранения психики в целом. Так же, как и экзамены после школы, сейчас я бы не пережила всего маминого чувственного буйства.

Не трудно догадаться, кому пришлось взять на себя мужскую роль воина Света. Мне. Как и другим девочкам с похожей судьбой. Я была подругой, твёрдым плечом, нянькой для детей, совестью, доверенным лицом, домохозяйкой. И так же рано научилась пить плохое вино, в лучшем случае винное сусло. Не после 4 класса, но после 7 точно. Пить я научилась, а дружить с мальчиками нет. Это мне и помогло сосредоточиться на делах насущных: семье и школе. О мальчиках я точно мечтала, но ни с кем не гуляла, не целовалась, на свидания не ходила, никто и не звал, признаться; была я с головой поглощена заботами юной домохозяйки. Что, кстати, не мешало мне оказываться в разного рода пьяных передрягах. Но это было так, для души, как для души были книги, коих я прочитала завидное количество. Для тела были испытания на выносливость пореалистичней: еда была не всегда, дом приходилось приводить в порядок всегда, как и всегда смотреть за младшими детьми.

Так и получилась я со своим нравом. Надо было выживать, а молодой организм умеет подстраивается, как может, ещё ничего не понимает и только подстраивается. Прекрасная способность, утрачиваемая с годами. В мои 22 мне уже трудно быть тараканом, приспосабливаться.

По инерции, как у солдата, только вернувшегося с поля боя, с такой же отвагой я сдала экзамены, набрала достаточное количество баллов для поступления в университет бесплатно (на бюджетное место), была звездой школы – 100-балльницей (русский язык мне всегда хорошо давался, видимо не зря). И сдулась. Я побоялась оторваться от дома, бросить шумную итальянскую маму и детей без присмотра и уехать в Москву для поступления (как покажет время, всё было к лучшему, потому что на следующий год я поступила в московский юридический вуз без дополнительных испытаний, которые были отменены лишь накануне).

Я стала студенткой юридического факультета Кубанского государственного университета. Звучит так, будто нас там учили доить коров и солить огурцы. Это не далеко от истины: нас там практически ничему не учили и требовали столько же. Это не соответствовала моим привычным мозговым штурмам, я чувствовала, что способна на большее. К этому ощущению прибавилась непроходящая неловкость за первые пьяные студенческие вечеринки, за сказанное новым первым одногруппникам и сделанное по неопытности. Не обошлось без решительной мечтательной мамы: были новогодние праздники, прошел первый семестр обучения, мама видела и чувствовала мои страдания и не боясь предложила мне ехать учиться в Москву после окончания учебного года. Поэтому весь следующий семестр я знала, что уеду. Это потрясающее вдохновляющее ощущение, попробуйте. Как первая взаимная любовь. Всё в будущем возможно, а прошлое уже невозможно. Вы уже в будущем, в настоящем вы присутствуете формально, по необходимости, которая больше не тянет к земле, а поднимает над ней. С позором я сдала досрочные летние экзамены; с позором, потому что не было азарта что-то кому-то доказывать в месте, в которое больше не вернешься, все мысли были о грядущих переменах.

Всё лето мы с мамой и с тяжелыми сумками, как по-старинке, ездили в неудобных рейсовых автобусах в Москву. Зачем нам нужны были все эти неудобства, когда можно было летать самолетом и катить чемоданы на колёсиках – загадка. Видимо, у нас принято считать, что для начала нужно пройти семь кругов ада, создать их для себя и пройти, а только потом уже с чувством выполненного долга сделать то, что можно было сделать и без дополнительных страданий. Но любовь к страданиям пересилила непривитую любовь к комфорту. В конце концов я в истерики и со слезами на глазах села на тот же рейсовый автобус с двумя неподъемными чемоданами, обняв маму напоследок, и уехала в даль. Я поступила в московский юридический университет, подаривший мне столько радости и столько же разочарований. Конец первой части, свет, занавес.

Госпожа стала правительницей автобусов и университетского общежития с общим душем, открытым как в женской бане, в которой можно было рассмотреть все интимные подробности тел других обитательниц пристанища для бездомных студентов, тараканами и тремя соседками по маленькой комнате на четверых. Я сменила две комнаты и остепенилась в третьей по счету на последнем пятом этаже: как говориться, дальше уже идти было некуда, только на крышу, но мой папа не был Карлсоном и пропеллер мне не достался.

Общежитие стало для меня настоящим испытанием. Я ругалась с соседками, плакала в коридорах, по глупости громко разговаривала с мамой около чужих дверей, доверяя ей тайны и печали, становившиеся публичным достоянием из-за ушей за этими дверьми. Я училась жить вместе с чужими мне людьми, я практически побывала замужем несколько раз. Жить с кем-то всё равно, что взять пробную версию брака, только без секса. Бытовуха та же самая, причины конфликтов те же.