Он смутился окончательно и отвернулся в попытке это скрыть. А в следующую минуту вздрогнул всем телом, ощутив, как маленькая ладошка легла на его плечо.

- Извини, - тихо проговорила Гермиона. - Ты прав, ты производишь совсем иное впечатление. Но, пожалуйста, пойми и ты меня, Драко. Совсем недавно ты… ну, был с той девушкой, а потом заявлял в лицо своей жене, что это ничего для тебя не значит. Что еще я могла о тебе подумать?..

- Боже, Миа… - простонал Драко, закрыв лицо руками. - Я должен был объясниться, конечно, должен был… Это была ошибка, чертова ошибка! Астория подстроила все это, чтобы заставить меня подписать бумаги на развод. И та девушка, и то, что она вовлекла во все это тебя – это была чертова подстава. Я не изменяю жене с любой встречной, до тебя я вообще никогда ей не изменял…

- Но… Это же была Гермиона Грейнджер, - осторожно заметила она, и голос дрогнул на собственном имени. - Вы же никогда даже не ладили, весь Хогвартс об этом знал…

- Это была не она, - не сумев скрыть горечь в голосе, сказал Малфой, но Гермиона списала её на впечатление от того, как с ним поступила собственная жена. - Это была подруга моей жены под Оборотным.

- Но почему тогда Гермиона Грейнджер?..

- Она героиня войны, - пожал плечами Малфой, стараясь сохранить бесстрастное лицо. Нет, отношения с еще одной женщиной он своей никому не нужной честностью не испортит. - Если бы я отказался от развода, они могли бы раздуть скандал до небес.

- Так ты?.. - пересохшими губами спросила Гермиона. Гарри вроде четко сказал, что Малфой был категорически против развода!..

- Нет, - жестко отрезал Малфой. - И, чтобы между нами было все ясно – и не стану. Малфои не разводятся. В наших кругах браки заключаются по договоренности, и это пожизненный контракт для обеих сторон, что бы там ни было.

- Я не просила на мне жениться, - усмехнулась Гермиона. Поистине, самомнению этого человека можно только позавидовать!..

- Я сказал это не для того, чтобы тебя обидеть, - вздохнул Драко.

- Я понимаю, прости. Ты же сам хотел внести ясность – вот, я вношу, - примирительно улыбнулась Гермиона. - Я не собираюсь подталкивать тебя к разводу, и не имею ни малейших намерений выскочить за тебя замуж. Ты просто нравишься мне, Драко, хоть это недопустимо и неправильно в нашей ситуации, и я не хочу еще больше усложнять. Единственное, о чем я прошу – чтобы в наших отношениях не было третьего. Когда Астория вернется, или появится кто-то еще…

Малфой улыбнулся и, не сдержавшись, нежно погладил её кончиками пальцев по щеке.

- Ты можешь не беспокоиться об этом. Астория теперь живет во Франции, а больше никого нет и не будет – это я могу тебе обещать. Но мы должны договориться обо всем остальном, пока я опять что-нибудь не испортил. Про то, что мне стоит прилично вести себя за пределами этой комнаты, я уже понял. Насчет подарков тоже, хотя хотелось бы уточнить: мне нельзя дарить тебе украшений или вообще ничего?..

- Мне вообще ничего от тебя не нужно, - покачала головой Гермиона.

- Совсем?.. - Драко ахнул и театрально прижал руки к груди, за что немедленно получил несильный, но ощутимый тычок в плечо.

- Ты иногда ведешь себя, как ребенок, ты знаешь? - сдерживая улыбку, отчитала его Гермиона. - Капризный, избалованный мальчишка.

- Когда-то я именно таким и был, - улыбнулся он, и, не выдержав, притянул к себе и поцеловал. - А у тебя правда аллергия на клубнику? - прошептал он на ушко, покрывая её шею легкими, короткими касаниями губ.

- Конечно, нет, - рассмеялась девушка, тая в его руках, - просто ты невыносимый наглец.

К обсуждению того, как им обоим стоит себя вести, они вернулись. Но гораздо, гораздо позже.

Далеко не все из того, что потребовала Миа, пришлось Малфою по вкусу. Она запрещала ему решительно все, любые намеки на проявление внимания вне стен её комнат, любые мелочи, которые даже чисто гипотетически могли бы раскрыть их секрет. Но, как бы он к этому ни относился, Драко принял все – потому что, в конечном счете, Миа была права во всем до последнего слова. Все, о чем она просила, было разумно и правильно - если это слово вообще было применимо к их преступной, неправильной по своей сути, связи.

Гермиона же постаралась сделать все от неё зависящее, чтобы не пустить Малфоя в свою жизнь дальше постели. Ей казалось, что чем больше она будет все контролировать, тем меньше шансов на то, что её влюбленность окрепнет и расправит крылья, разрушая ими остатки её маленького мирка.

Он думал, что она блюдет их репутацию.

Она же заботилась только о своем глупом сердце.

========== Глава 42. ==========

С того дня Малфой больше не позволял себе ни единого лишнего жеста в её сторону, ни одного взгляда.

Он скрупулезно следовал всем её правилам и тщательно придерживался их договоренностей. И если поначалу Гермиона была чрезвычайно этим довольна, радуясь и его сговорчивости, и своей предусмотрительности, то постепенно все происходящее стало обретать для неё совсем иные краски.

Малфой приходил к ней каждый вечер. Об этом они не договаривались – она просто позволила ему приходить, когда совпадут желания и возможности. Никогда не стучал – её комната была всего лишь через две двери от спальни Скорпиуса, и стук мог разбудить или привлечь его внимание. Это было правильно.

Они были близки только в пределах её комнат. Никаких ласк, поцелуев и тем более секса украдкой в библиотеке или его кабинете. Он ни разу не пригласил её в свою спальню. Она никогда об этом не просила. Но ей казалось, что они не многое потеряли. Первые их встречи были сплошным безумием дикого, неутоляемого голода - они просто набрасывались друг на друга, стремясь поскорее сбросить мешавшую одежду и оказаться на ближайшей горизонтальной плоскости. В этом не было ни малейшей изысканности, никакой эротики - только грубая, примитивная страсть, которая чаще всего заставляла их обоих начисто пропускать всякую прелюдию, переходя сразу к торопливому, лишенному всякой романтики и нежности, сексу.

Но по мере того, как первичное желание обладать друг другом постепенно затухало, оно уступало место совсем иным наслаждениям.

Драко больше не спешил, будто боясь, что она снова вот-вот ускользнет от него, и позволял себе все больше и больше фантазий, воплощенных в реальность. Он не оставил без внимания ни её роскошную ванну, ни письменный стол, ни даже книжные полки, которые впивались ей в спину, пока он жарким шепотом рассказывал ей на ухо, как именно хотел бы отыметь её в библиотеке в тех самых гетрах. Каждая близость с ним понемногу раздвигала её границы допустимого и возможного, и если поначалу Гермиона смущалась и убирала его настойчивые руки от самых интимных мест, то уже через две недели не могла отвести взгляда от того, как сама двигается на его члене перед огромным зеркалом в её гардеробной. Малфой творил с ней и её телом невероятные вещи, каждый раз едва заступая за грань допустимого и отодвигая её все дальше, и она подсаживалась на него, как на наркотик, предпочитая не думать о том, что будет тогда, когда придется от него отказаться. Это было охренительно, слишком хорошо, и плевать, правильно или нет.

Они ни разу не говорили об их связи и всем, что ей сопутствовало, нигде за дверями её комнат. Всегда он приходил к ней, и никогда наоборот. Малфой не спрашивал разрешения и не подавал сигналов. Никаких записок, которые могли попасться кому-то на глаза, или разговоров, которые могли быть подслушаны. Он просто появлялся на её пороге. Лишь один вопрос – только один – он задавал после того, как выпивал до дна их первый поцелуй за день. “Мне уйти?”. Она ни разу не ответила “Да”. Иногда ей хотелось это сделать, просто для того, чтобы посмотреть, станет ли он спорить, будет ли возражать. Но она знала – не станет и не будет. Чего Гермиона не знала – придет ли он после этого еще когда-нибудь. И не рисковала тем, что имела. Наверное, это тоже было правильно.