- Малфой - слепой идиот, который ни хрена не видит у себя под носом! - прорычал Гарри, и Гермиона невольно отшатнулась – столько гнева и злости было в голосе друга.

- Гарри, ты не должен быть к нему предвзят из-за меня, - тихо сказала она. - Это я врала ему с самого начала, обманом попала в мэнор, притворялась той, кем не являюсь… Я не могу его винить. И ты не должен.

- Ты должна ему рассказать, - ровным голосом произнес Гарри. - Все, понимаешь? И про то, кто ты, и про… все остальное. Каким бы кретином он ни был, он имеет право знать.

- Право знать о чем? - истерически хохотнула Гермиона. - О том, что грязнокровка обвела его вокруг пальца, да еще ухитрилась залететь от самого лорда Малфоя? Ты шутишь?

- Он уже давно не тот мальчик, - покачал головой парень. - Дай ему шанс.

- Я знаю, что не тот, - горько усмехнулась Гермиона. - Иначе ничего бы не было. Но, Мерлина ради, о чем ты просишь? Малфой повернут на детях, он женится на мне только ради того, чтобы его ребенок, даже полукровка, не был хотя бы бастардом. И ты предлагаешь мне прожить всю жизнь с человеком, которому я не нужна, только ради ребенка? Тебе самому это ничего не напоминает? Да я слечу с катушек быстрее, чем Астория! Это не выход, Гарри.

- А что выход? - воскликнул брюнет, не выдержав и вскочив на ноги. - Просто вот так все бросить и уехать черт знает куда?! Думаешь, я не понял, почему весь твой стол завален путеводителями и журналами? Место жительства себе новое выбираешь? Подальше отсюда, да? Вот так просто?!

- Не просто, Гарри, - выдавила девушка, глотая слезы. - Какого черта ты говоришь мне, что это просто? В другой стране, одна, без работы, друзей, тебя! С ребенком на руках… Ты правда считаешь, что это легкое решение?

- Так почему ты его приняла? - выкрикнул Гарри, теряя всякое самообладание. - Ты хотя бы собиралась сказать? Сказать правду мне, Джинни, своему крестнику, что бросаешь нас из-за какого-то мудака?!

- Малфой здесь ни при чем, - возразила Гермиона, сдерживаясь изо всех сил. - Это только мое решение, и если тебе так хочется найти виноватых – вот я, перед тобой. Это я с ним переспала, это я не приняла зелье, которое он для меня приготовил, самонадеянно решив, что оно мне не нужно, это я начала все это. И я не собираюсь превращать в ад свою жизнь и их со Скорпи. Малыш уж точно ничем не заслужил мачеху, которую его отец будет ненавидеть, и сводного брата или сестру-полукровку. В конце концов, это все еще моя жизнь, и я смею надеяться, что имею право принимать в ней хоть какие-то решения. И если тебя они не устраивают, Гарри Поттер – что ж, тебе придется с этим смириться так или иначе. Я хочу остаться здесь до Рождества, чтобы убедиться, что Скорпи в порядке. Если тебе все еще не наплевать на этого ребенка, я прошу тебя поговорить с Малфоем. Пусть делает что хочет – проверяет мою палочку, напоит меня веритасерумом – готова доказать, что не виновата перед ним. А потом я уеду.

Гарри метался, как тигр в клетке. Его разрывал гнев на всю эту абсурдную ситуацию, упрямство и слепоту этих двоих, которые ломали друг другу жизни, не подозревая об этом, собственное бессилие и беспомощность.

- Он любит тебя, - наконец вытащил он последний козырь. - Этот придурок любит тебя еще со школы. Просто расскажи ему обо всем, и вы найдете выход. Вместе. Дай ему шанс. Всего один шанс.

- Господи, и ты туда же, - невесело рассмеялась сквозь слезы Гермиона. - Кого он любит, Гарри? Кого-то, кого он придумал себе много лет назад? Он жил со мной в одном доме, ел за одним столом, боже мой, спал со мной! И даже не узнал, - она покачала головой. - О какой любви идет речь? У меня таких обожателей полстраны было, до сих пор цветы к статуе носят. Они наслышаны о том, что мы сделали, какая я якобы отважная и умная, - голос её сломался. - Вот только ни черта они обо мне не знают. Как и он. Так что давай закончим этот разговор. Поговори с Малфоем, я хотела бы все же остаться до Рождества, если, конечно, я не слишком многого прошу, и ты сделаешь для меня это. Мне нужно убедиться, что Скорпи будет в порядке. Что мой кошмар не вернется. Ради нашей дружбы – помоги мне в последний раз.

Гарри не нашел, что сказать, и просто вылетел прочь, громко хлопнув дверью.

А Гермиона съежилась в комочек и наконец дала волю слезам, которые текли и текли, не останавливаясь, от одной мысли о том, что сегодня она потеряла последнего, единственного друга. Разорвалась еще одна, предпоследняя ниточка, удерживавшая её здесь. Не осталось никого и ничего. Кроме Скорпи.

========== Глава 58. ==========

Комментарий к Глава 58.

Внеочередная глава в знак благодарности Марине1516 :)

Всем, кто очень просил)

Малфой злился.

Кажется, это состояние стало перманентным за последние недели, и эта злость душила его с каждым днем все сильнее, не давая свободно дышать и не находя выхода.

Он злился на Поттера, который неспособен был выполнить простую работу – доказать вину вполне конкретного человека в конкретных вещах, или же наоборот - добыть убедительные доказательства невиновности. На целителей, которые отделывались от него туманными формулировками, не говоря ничего конкретного и не давая никаких обещаний. На эту девицу, которая мало того, что змеей пробралась в его дом, так теперь еще и занимала комнаты безо всякого толка, из-за чего он был вынужден в очередной раз перекраивать свой рабочий график и терять контракты, просиживая штаны дома с ребенком вместо няни. На своего единственного друга, с которым он поделился своими подозрениями в расчете на совет и поддержку, а в ответ получил ушат помоев и обвинений Салазар знает в чем, самым мягким из которых была его умственная неполноценность и невиданная узколобость и слепота. На ситуацию, которая зависла в совершенно неопределенном состоянии, на которое он никак не мог повлиять.

Но главное – Малфой злился на самого себя. За то, что не переставал спорить сам с собой и сомневаться, когда все было так очевидно. За то, что хотел схватить мистера Томпсона за грудки и вытрясти из него все, что он мог сказать о состоянии Мии, а не туманные намеки и тирады о том, что мисс идет на поправку. За то, что каждый вечер, уложив Скорпи спать, он сворачивал налево, а не направо, и до глубокой ночи сидел у её постели, прислушиваясь к неровному дыханию и не отводя глаз от бледного лица. За то, что, должно быть, за эти долгие часы в тишине окончательно сходил с ума, потому что в неверном свете огня в камине на этом осунувшемся, обострившемся лице все четче проступали черты совсем другой женщины. Что-то как будто неуловимо менялось – не то излом бровей, не то линия губ, не то что-то еще, столь же мелкое, незначительное, что пляшущие тени превращали в жестокую, злую шутку над его измученным разумом. Драко ненавидел себя за то, что продолжал искать в других – её, и еще больше – за то, что находил; и почти готов был сдаться, довольствоваться эрзацем, неверной копией, предавая самого себя и то, во что верил долгие годы. И даже то, что эта девушка возможно сделала с его сыном, его почти не останавливало – лишь удерживало от глупостей на самом краю разверзшейся пропасти.

Когда Томпсон сообщил, что мисс Спэрроу проснулась, Малфой едва удержал себя от того, чтобы ворваться к ней и потребовать объяснений. С трудом он дождался, пока явится Поттер, чтобы наконец получить от неё показания – так этот шрамированный герой потом сбежал, даже не соизволив поздороваться с хозяином дома!.. К утру следующего дня Малфой уже кипел, словно чайник, который забыли вовремя снять с огня, и мысленно прокручивал возможный разговор с мисс Спэрроу, когда домовик доложил о том, что его желает видеть мистер Гарри Поттер.

Разрываясь между желаниями придушить очкарика за вчерашний побег и кинуться к нему на шею за то, что все-таки пришел сегодня, Малфой велел проводить гостя в кабинет, и, оставив Скорпи в детской, поспешил к нему присоединиться.