Он внимательно смотрел на танцующих, особенно придирчиво следя за Грейнджер. Драко отчаянно хотелось найти в ней хоть один изъян, подловить хотя бы на одной-единственной ошибке. Пусть бы она была нелепа, смешна, неуклюжа… но она скользила по паркету так, будто носки её туфель вовсе не касались его, и при этом улыбалась своему партнеру – точно такой же широкой, лучезарной улыбкой, какой улыбалась когда-то Краму, точно так же паря с ним в танце над полом Большого зала.

-Она хороша, не так ли? - зазвенели совсем рядом серебряные колокольчики, и Малфой обернулся на голос, сохраняя все то же скучающе-безразличное выражение лица, которое было при нем весь вечер. - Столько огня, столько страсти… На месте вашей матери я бы поостереглась держать в собственном доме такой соблазн для холостого юноши, - как ни в чем ни бывало продолжила Кларисса, наблюдая за Гермионой с не меньшей придирчивостью, чем он сам.

-Моя мать знает, что она мне как сестра, - не повелся на провокацию Драко. - Мы росли вместе.

-Росли-росли, да выросли, - обронила Кларисса. - Вы смотрите на неё совсем не как брат. И весь вечер не давали и шагу ступить от себя, несмотря на то, что мадемуазель Дюбуа привлекла внимание всех юношей в этой зале.

-Мы уезжаем завтра, - равнодушно ответил Малфой. - Я обязан блюсти честь мадемуазель Дюбуа, и мне совсем не нужны лишние осложнения.

-И конкуренты, - проницательно добавила миссис Малфой. - Бросьте, Себастьян. Из всех мужчин на мои чары не реагирует только один, чрезвычайно редкий подвид.

-Те, в чьих жилах течет кровь вейлы? - с любопытством поднял бровь Драко. В конце концов, она была его пра-и так далее бабкой – к чему уловки?..

-Те, кто безнадежно и безрассудно влюблены, - шепнула она ему в самое ухо, опалив его своим дыханием, и, легко рассмеявшись, перешла к следующему гостю, которому повезло удостоиться её внимания.

А он остался, словно громом пораженный. Он?.. Влюблен в Грейнджер?.. Что за бред?!

Да, она выросла, превратившись из симпатичной девчушки в красивую девушку – он не отрицал. И будила в нем определенные желания – этого он не отрицал тоже, да и к чему, если это было так очевидно. Но влюбленность?..

Для этого нужно что-то большее, чем физическое влечение. Большее, чем восхищение её умом, талантом и отчаянной храбростью. Нечто более значимое, чем желание задеть, зацепить, получить от неё хоть каплю внимания, которое преследовало его с первых месяцев знакомства. Более глубокое, чем жгучий интерес к тому, что за мысли постоянно крутятся в её хорошенькой головке. Нечто иное, чем желание её защитить от всех и каждого, не прятаться за её хрупкой спиной, а укрыть собой от невзгод и целого мира…

Да, она нравилась ему. Восхищала. Интересовала. Будила в нем то, чего, казалось, вовсе никогда не было. Но это же просто… просто Грейнджер. Она такая. Нерядовая. Неординарная. Особенная. И всегда была такой, чем раздражала и злила его еще в школьные годы до зубовного скрежета. До боли. До бессильного воя в подушку по ночам. Всего лишь Грейнджер. Та, кого он должен был презирать. Та, на которую он не мог не смотреть.

Черт бы тебя побрал, Грейнджер, и весь этот чертов мир вместе с тобой!..

В “Дырявый котел” они вернулись глубокой ночью.

Драко не сказал ей и десятка слов до самого окончания бала, и, предприняв несколько попыток обсудить с ним вечер на обратном пути, Гермиона наконец сдалась и умолкла – а потом и вовсе задремала, прислонившись головой к подрагивавшей стенке кареты.

Когда они приехали, он окликнул её – грубо и резко, и вышел первым, не обернувшись и даже не подумав подать ей руку на этот раз – хотя бы из вежливости.

Гермиона не могла понять, что сделала не так. Она ведь пошла с ним на этот чертов бал, только для того, чтобы угодить ему, потому, что он попросил! Прикидывалась дурочкой, лопотала по-французски, поддерживая их легенду, ни с кем так и не танцевала, кроме мистера Малфоя, слушалась его во всем. Неужели его так разозлил этот один-единственный танец, на который она позволила себе согласиться?.. Но ведь она справилась, ничем не выдала себя, не опозорила ни его, ни ту мадемуазель, роль которой играла весь вечер. Чем Малфой опять недоволен?!

Она бы очень хотела хлопнуть дверью своей комнаты и не видеть его надменного лица хотя бы до утра, но некстати вспомнила, что не справится сама со своей одеждой, кроме разве что платья, и была вынуждена окликнуть блондина, который явно имел те же намерения.

-Малфой!.. - он замер в проеме двери в ту комнату, что предназначалась ему, но не обернулся даже теперь. - Помоги мне раздеться, пожалуйста.

-Через десять минут, - ровным тоном ответил он, выдержав паузу, и скрылся за дверью.

Гермиона только фыркнула, не находя объяснений его странно испортившемуся настроению, но списала все на усталость – и потому постаралась справиться сама, чтобы не задерживать его надолго. Ей удалось избавиться и от платья, и от нижних юбок, и от чулок – вот только корсет со шнуровкой сзади никак не желал подчиняться её магии. Ну не резать же завязки, в самом деле?..

Она стояла перед зеркалом, выбирая из рассыпавшихся волос шпильки, когда дверь тихо открылась. Малфой не постучал и не удостоил её ни словом, лишь молча подошел вплотную и сразу же занялся шнуровкой.

Какое-то время Гермиона молча наблюдала через зеркало за его сосредоточенным лицом и точными, выверенными движениями рук, но когда он закончил и все так же, не произнеся ни звука, развернулся, чтобы уйти, не выдержала.

-Да какая муха тебя укусила?!

-Муха?.. - нахмурился Малфой. - Ты о чем?

-Ты не разговариваешь со мной после этого чертового бала, даже не смотришь на меня! - воскликнула она. - Я сделала что-то не так? Допустила ошибку? Оскорбила твоих родных?

-Ты была безупречна, - процедил он сквозь сжатые челюсти.

-Тогда что не так?! - окончательно вышла из себя она.

-Все не так, Грейнджер, - он устало прикрыл глаза. - Я не должен быть здесь. Это все не мое дело. Я хочу обратно свою жизнь. Ты подловила меня в какой-то момент, но теперь я понял, что совершил огромную ошибку.

-Ошибку?.. - неверяще повторила Гермиона.

-Именно. Завтра мы узнаем про это чертово пророчество, и дальше, я уверен, вы со Снейпом справитесь сами. Вам же не привыкать спасать мир, - губы его искривились в холодной, надменной усмешке.

В последний раз окинув её долгим взглядом – всю, от рассыпанных по плечам волос до босых ступней, Малфой вновь усмехнулся и вышел, осторожно закрыв за собой дверь.

А Гермиона так и осталась стоять окаменевшей статуей, прижимая к себе развязанный корсет, словно щит, который не мог защитить её ни от предательства, ни от острого, пронзительного одиночества.

========== Глава 34. ==========

Несмотря на изматывающий вечер и проведенный на ногах долгий день, Гермиона долго не могла уснуть. Все было не так в этой кровати, отзывающейся скрипом на любое её движение: подушка слишком душная, одеяло чересчур тяжелое, и в целом было ощущение, что чего-то не хватало. О Малфое она думать не желала: мало ли, какая вожжа ему под хвост попала. Отоспится, остынет и еще извиняться будет. Хотя нет, с извинениями это она, конечно, размечталась – этот просить прощения у неё не станет ни за что. Скорее сделает вид, что ничего не было – но в их положении девушка была бы рада и этому. Потому что, как им обойтись без Малфоя в том случае, если пророчество действительно было о нем, Гермиона понятия не имела.

Проснулась она рано и с ощущением, будто по ней всю ночь резвились абраксанские кони – о свежести и бодрости не шло и речи. С тоской девушка осознала, что даже для того, чтобы получить в этой богадельне завтрак и чашку чаю, ей придется опять натягивать на себя всю эту средневековую сбрую, а главное – просить о помощи Малфоя, и подумала, что не так уж она и голодна. Не без труда запихав все атрибуты своего роскошного туалета в клатчик, Гермиона оделась в джинсы, майку и толстовку, набросила сверху мантию-невидимку, осторожно вышла в коридор и прислушалась. Снизу уже доносились звуки голосов, стук посуды и периодические хлопки входной двери – но в целом было не то чтобы шумно, а значит, можно попробовать проскользнуть к камину незамеченной. На мгновение взгляд, словно намагниченный, остановился на двери комнаты, что занимал Малфой – но она подавила в себе порыв заглянуть на минутку, просто для того, чтобы убедиться, что он в порядке, и решительно направилась к лестнице.