Так же, как и накануне, в общем зале было немноголюдно – заняты всего три столика, да еще один, видимо, только что покинули. Убедившись, что в её сторону никто не смотрит, Гермиона стащила с блюда, которое еще не успели убрать, горсть печений и сунула в карман толстовки – кто знает, сколько придется торчать в Министерстве, и день мог оказаться длинным.
Подходящего момента для того, чтобы воспользоваться камином, ей пришлось ждать намного дольше – все время кто-то отирался поблизости, да хозяин безотлучно торчал за стойкой. Наконец, он ушел за чем-то в подсобку, и девушка, не мешкая, нырнула в камин и бросила себе под ноги горсть пороха, тихо, отчетливо проговорив: “Атриум Министерства магии”.
Атриум уже гудел, словно улей растревоженных пчел. Тут и там то и дело вспыхивало зеленое пламя в каминах, выходили волшебники и волшебницы и спешили в направлении лифтов, сливаясь в небольшие человеческие ручейки. Привет-ведьма тоже уже была на месте, и Гермиона осторожно заглянула ей через плечо, в книгу регистрации посетителей и предварительной записи, но пространство под сегодняшней датой было девственно чистым – а значит, к мистеру Мерритту никто не приходил, во всяком случае, пока.
Она нашла себе место под одной из колонн, слева от стойки, с которого ей был прекрасно виден каждый, кто подходил к ней, и в то же время чуть в стороне от основных людских потоков, достала из кармана печенье и приготовилась к долгому ожиданию.
Драко даже не рассчитывал уснуть этой ночью. Ему не нужно было смотреть на кровать, чтобы знать, что она чертовски велика для него одного – каковым, наверное, будет казаться теперь любое ложе, даже утлая койка в Азкабане.
Слова Клариссы оказались ключиком, отперевшим тщательно спрятанную дверь в самую потаенную часть его сознания. Словно недостающий кусочек, они легли в точно отведенное им место – и теперь он видел картину целиком, как бы ни старался не смотреть, как бы ни хотел развидеть её обратно.
Годы зависти и сжигающей нутро ненависти к Золотому Трио теперь выглядели иначе – он наконец понял причину. И нет, дело было не в очевидной и, как ему казалось, незаслуженной всеобщей популярности Поттера. Не в том, что ему с рук сходило то, за что любого другого студента исключили бы из школы. Не в бедности и тупости Уизела, и не в том, что их семья была, как твердил отец, “предателями крови”. Все это были лишь слова, которые толстым одеялом укрывали истину от посторонних взглядов – да и от его собственного, что уж там.
Грейнджер. Невыносимая всезнайка. Заносчивая выскочка. Высокомерная, зарвавшаяся маггла, которая никак не желала становиться на положенное ей место. Годами она изводила его, не давая покоя, унижая самим фактом своего существования – и безоговорочного превосходства. Даже в том, в чем он считал себя лучше неё, эта девчонка с ослепительной улыбкой на губах утерла ему нос, даже не заметив этого. Вот что бесило его больше всего, вот что неизменно задевало за живое – она не делала это ради него, никогда из-за него. Грейнджер не пыталась обойти его в учебе, она просто хотела быть лучшей – и у неё получалось. Она не старалась доказать ему, что храбрее, отважнее, благороднее – просто была такой. И сегодня она сияла не для него – а лишь потому, что могла. Он же, как и раньше, не значил для неё ровным счетом ничего – и это поднимало в душе такую волну гнева, которая могла бы сжечь города, если бы вырвалась наружу и обрела форму.
Все дело было в ней. Всегда – только в ней. И сегодня ему понадобилась вся его выдержка, чтобы не выплеснуть весь этот гнев, всю злость, всю накопившуюся ненависть на неё, не закричать в лицо: “Я здесь, вот он я, ПОСМОТРИ ЖЕ НА МЕНЯ!..” Но что ей Драко Малфой?.. Всего лишь вторая пара рук, необходимая для того, чтобы раздеться. Инструмент. Средство достижения целей.
Покидая комнату, Драко позволил себе поглядеть на неё – в последний раз, как он клялся самому себе. Он хотел запомнить её такой: растерянной, беспомощной, нуждающейся в нем, слабой. Если бы только она могла быть такой всегда!.. Той, кто не может справиться без него. Той, кто нуждается в нем – хотя бы отчасти. Той, для кого он мог бы стать каменной стеной, опорой, поддержкой и защитой. Но нет. Не Драко Малфой для Гермионы Грейнджер. Это не их история. Она – не его история.
Если бы он только мог, он бы изменился – ради неё. Он бы сломал себя и вылепил заново – таким, каким мог бы быть ей нужен. Но разве может быть нужна глина, послушно сминающаяся под её ладонями?.. Разве нужен был бы колосс на глиняных ногах?.. Рано или поздно она бы поняла его обман - и оставила бы, разломанного на части.
Проклятая вагонетка неслась во весь опор, то вознося его на вершины глупейшей надежды, то бросая на самое дно отчаяния. В один момент Драко казалось, что происходящее сейчас – это шанс, дарованный ему самой судьбой, вторая попытка при том, что первой так и не случилось, дотоле невозможная возможность. Но через мгновение реальность обрушивалась на него, пригибая к земле напоминанием о том, что было истинной целью Грейнджер – и это был совсем не он.
Ближе к утру Малфою почти удалось убедить себя в том, что все это лишь бред воспаленного воображения, результат того, что эта девушка была с ним слишком долго слишком близко, что никаких чувств нет, есть только неудовлетворенная похоть да склонность драматизировать, которая заставляла его накручивать самого себя и искать трагедию там, где ей и не пахло. Ему просто нужна женщина. Какая-нибудь, не обязательно эта. Просто снять напряжение, усмирить разыгравшиеся гормоны – и станет легче, непременно станет, и будет очевидно, насколько смешон он был со всеми этими высокими душевными переживаниями и высосанными из пальца страданиями.
Он забылся тяжелым, дурным сном – и проснулся осоловевшим, с больной головой и отвратительным настроением. Малфой прекрасно помнил о том, что без его помощи гриффиндорка не сможет ни одеться, ни спуститься позавтракать – а значит, как бы ему ни хотелось держаться подальше от неё, придется сжать зубы и потерпеть еще немного – всего-то до девяти вечера. А потом он оставит её Снейпу и выбросит все это из головы, как безумный, фантасмагоричный сон.
Однако Грейнджер в её комнате не оказалось. Не было там и её вещей, а бармен за стойкой уверял, что юная мисс сегодня еще не спускалась. А значит, либо она ушла среди ночи, никем не замеченная, либо ускользнула с утра под мантией-невидимкой.
От этих мыслей неприятно, тревожно засосало под ложечкой, но, прогнав бесполезное беспокойство и чертыхнувшись про себя, Драко перенесся камином в Министерство. Там он сразу же, не теряя времени, набросился с вопросами на привет-ведьму – однако та заверила, что желающих попасть в Отдел Тайн сегодня не было, и его вчерашняя спутница здесь не появлялась. Малфой огляделся по сторонам, будто надеясь, что невидимка подаст ему хоть какой-то знак – но безуспешно. Грейнджер здесь не было, где её теперь искать – непонятно, как вернуться домой… усилием воли Драко подавил поднявшуюся в груди панику. Нет, Грейнджер никогда не бросит его здесь, а значит, вернется хотя бы в “Дырявый котел”. А пока стоит заняться тем, чем они и планировали – дождаться того, кто принесет Мерритту пророчество. Принести хоть какую-то пользу, а там, может, и чертова гриффиндорка появится.
Предупредив привет-ведьму, что он подождет свою кузину здесь, Малфой отошел в сторонку, чтобы никому не мешать. Оперевшись спиной на ближайшую колонну справа от стойки, он натянул на лицо самое безразличное выражение и полностью отдался наблюдениям за окружающими, постаравшись выбросить все посторонние, неуместные мысли из головы.
Жизнь вокруг текла своим чередом. То и дело вспыхивало зеленое пламя в каминах, кто-то приходил, кто-то уходил, пара человек даже подошла к стойке и обратилась за помощью к привет-ведьме – но все это было не тем, чего он ждал.
