— Знаете, я тут вспомнил — сам вспомнил — мы шли по тропе, и под кустом был птенец.

Илай сел под деревом, осмотрелся и достал сигареты.

— Если что — это ваше, — поднял глаза.

Толлер развёл руками и сел рядом. Илай закурил.

— Большой такой, с ладонь, слепой — я таких не видел никогда. На голове пух, хвоста ещё нет. Он пищал, шёл, помогая себе крыльями, ему трава мешала. Такой беззащитный, — Илай затянулся и выпустил дым. — Я смотрел на него и понимал, что ничем не могу помочь. Гнезда я не видел, мог только пройти мимо. Там было много животных — вряд ли он продержался хотя бы час. Ещё вспомнил девушку. Подкладка пальто в цвет платья, с теми же узорами. Выглядело непривычно и очень ярко.

— Эти воспоминания что-то значат для вас? П-помимо того, что… это ваши воспоминания.

Толлер снял перчатку, с интересом подставляя руку пробивающемуся сквозь листву солнцу. Посмотрел на Илая, когда тот заговорил.

— Ничего, — Илай пожал плечами и стряхнул пепел. — С той девушкой я даже не заговорил.

Мимо прошёл санитар, вампир, полностью закрытый от солнца, он вёл под руку старуху в ночной рубашке и халате. Кажется, ей было не по себе оттого, что он это делает. Или оттого, что это делает он?..

— К-как ваш друг?

— Приходит, но реже, — Илай смотрел, как поднимается дым, закручиваясь завитками в солнечных пятнах. — Мне кажется, он меня спас. В тот день, после катка, я шёл и думал над вашими словами. Он встал передо мной, заставил остановиться.

Илай сделал паузу, вдохнул и выдохнул дым, стряхнул на траву между ногами пепел.

— Меня бы сбила машина, если бы не он.

— Ситуация, иногда, выходит сложнее, чем кажется на первый взгляд, верно?

— Это плохо, что я хочу продолжать мочиться кровью?

Илай посмотрел священнику в глаза, Толлер за очками моргнул от резкой смены разговора.

— В-вы…?

— Не то, чтобы я это афишировал, но у меня посмотрели всё, что можно — и, разумеется, нашли.

Толлер замолчал ненадолго, подбирая слова.

— П-постоянная боль меняет характер — не в лучшую сторону. Если вы хотите через боль что-то понять, я считаю, можно найти варианты лучше.

Илай усмехнулся.

— Я думал уж кто, а духовники знают толк в страданиях.

— Некоторые д-действительно осознанно идут на это, стремясь через боль найти смирение. Считается, мол, если ты познал боль — см-сможешь лучше понимать боль других. Я, как вы уже, наверно, поняли, не поддерживаю такую… тягу к разрушению. Будь это обязательным, при вс-туплении в сан, я бы призадумался.

— Да, но вы прошли через своё.

— Наверное, вы правы.

Толлер отвёл глаза, задумчиво глядя перед собой. Вернул на руку перчатку. Илай ещё раз осмотрелся и, спрятав окурок в пачку к таким же, сунул ту в карман. Вампир вздохнул, прикрыв глаза.

— «Отец Предвечный, дай мне т-терпение принять то, что не могу изменить, сил изменить то, что могу, и мудрость, ч-чтобы увидеть разницу». Не вы звали боль — боль пришла к вам. Это то, что в-вы можете изменить. И вам нужны будут силы и смелость, чтобы принять, что вы достойны этого. Сделайте первый шаг — д-дайте согласие на лечение и увидите, что жизнь поменяется, — Толлер улыбнулся. — Вот вам и цель.

В отделении, куда поместили Илая, находился один вампир. Звали его Байлар Тавур, он повредил позвоночник, упав с высоты, где работал, и теперь не чувствовал ничего ниже шеи. После пары месяцев интенсивной терапии, реабилитации, осознания, что, несмотря на то, что, после травмы, чувствительность исчезла не сразу, теперь его состояние постоянно — и последующей психологической помощи, он выглядел измученно. Впалые глаза, длинные волосы, губы в шрамах, клыки сточены: Байлар несколько раз пытался напиться своей крови, чтобы вызвать отравление. Над ключицей, в вырезе рубашки, у него виднелся закрытый катетер для капельниц и инъекций, а в технологичном кресле — множество сенсоров и индикаторов, отображающих сердцебиение, давление, состояние внутренних органов, состав крови и кто знает, что ещё. Илаю было неуютно находиться рядом — из-за того, как тот смотрел на него. На всех вокруг.

***Шоколад отлично утоляет голод. Особенно, когда это нужно сделать быстро. Когда в минировании и обезвреживании не было необходимости, они с Эско сидят в тылу отряда, обычно за пару комнат от ребят, и играют в виртуальные кости.

— Смотри, — они полулежат, прислонившись к глухому ограждению этажа, стараясь над ним не маячить. Илай показывает с коммуникатора фотку. — Титановый Таурус РТ-020, продавец говорит, из него застрелился сам Ишт Васса.

Эско закатывает глаза.

— Мать на небе, ты правда в это веришь?

— Что, думаешь, он меня обманул?

Они негромко смеются, когда внизу начинается движение. Вмиг распластавшись, Илай выдвигает гибкую камеру и настраивает изображение. Семь, нет, восемь солдат в касталийской форме, один тащит кого-то, остальные осматривают периметр.

— Парни, у нас конвой на первом этаже: восемь и один гражданский, как слышно? Приём.

«Слышим хорошо, кот, посылаем отряд. Отбой.»

Снизу становятся различимы возня и крики.

— Илай, они его казнят.

Он успевает схватить Эско за руку.

— Ты никуда не пойдёшь.

— Мы ближе.

— И нас двое. Начнём стрелять прицельно — убьют его, потом нас. Беспорядочно — всё равно не жилец.

Эско выдёргивает руку и перехватывает удобнее винтовку.

— Ты прикрываешь мой зад, помнишь?

— Именно, мать твою.

Они спускаются на два этажа, по ходу проверяя каждый. Внизу начинается стрельба. Первым, пулю в голову получает заложник, за ним — его палач. Двое или трое успевают скрыться.

Эско почти с трепетом смотрит на мёртвого гражданского. У того рябит глаз, из входного пулевого отверстия виден синий мономолекулярный провод. Его убили из-за вшитых технологий.

Илай встаёт рядом на колено и тянет провод из-за уха, разъём позволяет подключиться почти к чему угодно. Пусть парня не спасли — у него могла остаться информация.

У Эско в глазах суеверный, почти первобытный страх.

— Как думаешь, правду говорят, что они едят своих мёртвых?..

— Боишься?

Тот встречается взглядом.

— Ты полезешь в мёртвого чувака — хорошо бы тебе тоже напугаться.

Вампиры не понимают, какого это — считывать информацию с покойника, поэтому некоторые боятся, что тот утащит за собой.

… Время спустя, Илай задумался, что, вернувшись, часто испытывал страх — иногда необоснованный. А вот ужас. Ужас был с ним только на войне.

— Я не хочу здесь находиться, меня разбудили и привезли против моей воли — это незаконно!

— Я пол-отделения пробегал в поисках заведующей и всё подписал.

Толлер кивнул. Он сидел на стуле посреди палаты, Байлара подвезли и установили кресло напротив, заблокировав колёса. Прозрачные стены затемнили, скрывая тех, кто находился внутри, от лишних глаз. Уже какое-то время у Илая маячила мысль познакомить этих двоих — не потому что он так сильно хотел помочь Байлару, просто… решил. И всё.

— Элиот. Прошу вас, — Толлер взглядом попросил того отойти.

— А… да, конечно.

Илай встал к стене, рядом с молодой медсестрой. У неё в руках было всё необходимое, на случай, если Байлар станет задыхаться, у него пойдёт горлом кровь или начнутся судороги. Она внимательно, плохо скрывая любопытство, следила за происходящим.

Не в состоянии повернуть голову на подголовнике кресла, Байлар до упора отвёл глаза в сторону медсестры.

— Я не хочу сидеть рядом с ним, увезите меня немедленно.

Толлер негромко и глубоко вздохнул. Долготерпеливый лучше храброго, и владеющий собою лучше завоевателя города. Посмотрел Байлару в глаза.

— Я понимаю твою обеспокоенность, ведь некоторым религиям присуще определённое… самодовольство. Но я здесь только, чтобы выслушать.

Толлер снова замолчал. Байлар молчал в ответ. Толлер осторожно подался вперёд.