Вода, полившаяся на коленку, выдернула меня из размышлений, и я возмущенно взглянул на парня. Теперь джинсы были не только грязными, но и мокрыми. Очистив рану, он плеснул туда зеленки, и мое положение стало совсем безнадежным. Не выдержав такой несправедливости, я зачерпнул пальцем зеленки с колена и оставил длинный изумрудный след на щеке незнакомца. После секундного замешательства он повторил за мной. Через несколько минут мы все трое, громко смеясь, были в зеленке.

Каждый пытался отвоевать пузырек с зеленкой и нанести как можно больше урона противнику. Когда Алиса выхватила у меня из рук стеклянный пузырек, я тут же откатился в траву с возгласом ужаса, зная, чем это может закончиться. Зелень растеклась по шее и застыла на ключицах, сама же Алиса теперь напоминала воинственную амазонку с длинными линиями, пересекающими скулы и переносицу. Светлые волосы незнакомца наполовину стали зелеными, темные капли застыли на щеке и груди.

Когда пузырек опустел, мы легли на траву, щурясь от солнца. Я нашарил рукой бутылку с водой и сделал несколько больших глотков.

– Кир.

Мы с Алисой одновременно повернули головы на голос. Я тяжело дышал и пытался восстановить дыхание.

– Кирилл Авдеев, но лучше Кир. Вы ведь не местные?

– Вообще-то живем тут уже давно, но, видимо, этого недостаточно, чтобы стать местными. – Алиса легла на бок, подперев кулаком щеку, и взглянула на Кира.

– И где же вы живете? Почему я раньше вас не видел? – Кир приподнялся на локтях и посмотрел на меня сверху вниз.

– На Черепаховой горе, – тут же ответил я.

– Где-где?

Алиса бросила на меня взгляд, означавший «Ты что, совсем придурок?», и села в позу лотоса.

– На окраине города, дом на высоком холме. У железной дороги. Ты наверняка видел его.

– А-а-а, – протянул Кир. – Тот самый дом, где живет ведьма?

– Нет там никаких ведьм, – возразил я.

– Но так все говорят.

– Наша мама даже не рыжая. А у всех ведьм обязательно должны быть зеленые глаза и рыжие волосы, – серьезно заявила Алиса голосом профессора, будто только что защитила докторскую по ведьминским делам.

Иногда Алиса вела себя как настоящая ведьма. Возможно, для меня не стало бы удивлением, если бы она однажды подожгла взглядом свой школьный дневник, чтобы тот не попал в мамины руки.

– У ведьм не должно быть души, все остальное – фигня, – заключил Кир, жуя сухую травинку. – Так вы что, э-э-э, родственники?

– Он мой брат. – Алиса бросила в меня камешек. – Занудный младший брат.

– Просто вы…

– Непохожи?

Братом и сестрой скорее можно было назвать Алису и Кира: оба со светлыми глазами и волосами.

– Просто мама забрала Матвея из детдома, а теперь нам приходится терпеть его. – Алиса показала мне язык и вскочила, тут же став большой черной тенью. Солнце светило ей в спину, и я видел только темный силуэт, подсвеченный золотом.

Еще с детства Алиса пыталась убедить меня, что я приемный ребенок, и, когда мои детские нервы не выдерживали, я со слезами бежал к маме: та показывала наши одинаковые родинки на сгибах локтей. Это успокаивало меня, и я крепко засыпал, завернутый в плед.

Не желая вступать в очередную перепалку, я зажмурился, наслаждаясь теплым летним ветром. Боли в коленке я почти не чувствовал. Или сейчас она казалась мне совсем незначительной.

– Ладно… Похоже, я должен искупить вину.

Я все еще лежал с закрытыми глазами; от земли исходил холодок, проникающий сквозь одежду. Судя по звукам, Кир поднялся. Я, расслабившийся под теплом солнца, лениво открыл глаза и увидел протянутую руку Кира. В задумчивости глядя на раскрытую ладонь и длинные пальцы, я встал самостоятельно. Кир сунул руку в карман джинсов.

– Выглядите так, будто на вас напал зеленочный монстр. – Алиса засмеялась.

– Сама не лучше. – Я улыбнулся. Рана на колене подсохла и уже покрывалась корочкой. Кир стоял рядом со мной, и я слышал его сбитое дыхание.

– Можем сказать, что мы герои и спасли мир от зеленой лихорадки ценой собственных чистых лиц. – Кир поднял велосипед с земли и внимательно посмотрел на нас. – Ну что? Героям полагается мороженое.

Я думал о том, чтó мы скажем маме о нашем внешнем виде. За размышлениями прошла вся дорога, и через десять минут мы вчетвером (я, Алиса, Кир и его железный друг) оказались перед вывеской кафе. Зеленые и растрепанные, мы сели за дальний столик, но это не спасло нас от насмешливых взглядов.

– Героев нигде не любят, – с грустным вздохом заметила Алиса, потягивая из трубочки молочный коктейль.

– Вот-вот. Такова наша участь. – Кир смахнул челку со лба и постучал по столу пальцами. Я проследил за ним взглядом, изучая переливы изумруда на загорелой коже.

– Терпеть насмешки?

– Пить молочные коктейли и размышлять о жизни, – возразил он с ухмылкой.

– Это я могу! – радостно завопила Алиса, и все взгляды снова устремились к нашему столику.

Я пил апельсиновый сок, разглядывая мякоть на дне стакана, и тер щеку, пока зеленая краска не смешалась с красным цветом кожи.

– Прекрати. – Кир отнял мою ладонь от лица, и я почувствовал кожей теплое прикосновение пальцев. – Это бесполезно. Теперь мы обречены ходить с зелеными лицами. Не знаю, как вам, а мне даже нравится. – Он подмигнул Алисе.

Я заметил, как Кир бросил взгляд на мои пальцы: на фалангах темнело несколько пятен от ручки с черной пастой. Утром я снова писал, отдавая предпочтение вымышленному, а не реальному миру. Я старался не выходить из дома без любимого блокнота и нескольких черных ручек, но сегодняшний день стал исключением.

– Нужно уметь принимать последствия, – серьезно заявила Алиса.

Разговор, напоминая бурную горную речку, перетекал с одной темы на другую. Я узнал, что Кир хорошо учится, что есть одно секретное место, где мы должны обязательно побывать, и что он не любит алгебру.

Когда наши стаканы опустели, а от мороженого уже тошнило, Кир вызвался проводить нас.

– Кто знает, – сказал он и улыбнулся мне, – когда тебе захочется в следующий раз прыгнуть под колеса велосипеда.

Под внимательным взглядом Кира я чувствовал себя беззащитным и потому отказался. Мне не хотелось знакомить его ни с мамой, ни со старым домом на Черепаховой горе. Наши жизни соприкоснулись, чтобы навсегда оттолкнуться друг от друга. Я по-прежнему не верил ни в судьбу, ни в планы Бога.

Уставшие и опьяненные жарой, мы брели по улице, скрываясь от солнца в тени аллеи. Пиная камешек и не вслушиваясь в болтовню Алисы, я даже не подозревал, что боль от разбитой коленки – это сущие пустяки. В жизни есть боль, которую не замаскируешь таблеткой но-шпы и толстым слоем зеленки.

В маленьком замке на Черепаховой горе нас на самом деле было четверо. Каждое утро мы садились за накрытый стол в гостиной и завтракали: это единственная традиция, которая объединяла нашу семью. За спиной я всегда чувствовал призрак. Все чувствовали его, только никто об этом не говорил. Мы молчали. Алиса, я и мама. Мама молчала особенно громко.

Однажды в нашей жизни появился мужчина. Дом на Черепаховой горе подарил нам возможность почувствовать себя полноценной семьей. Мужчина, которого привела мама, частично починил водопровод и дверь в сарае. Он научил меня кататься на скейтборде. Сначала он появлялся, когда мы с Алисой были в школе. Мы быстро заметили присутствие постороннего человека в нашем холодном замке. Дом подсказывал нам о вторжениях чужака. Его появления выражались в кружке с еще не остывшим кофе, покрывшимся пленкой, в капельках воды на керамике ванны и в тяжелом запахе мужского одеколона. Много раз я задумывался: чем пах мой настоящий отец? Узнал бы я его, если бы увидел в толпе, или нет? Хотел бы он знать меня, своего сына, или ему было плевать? Может, он давно умер. Каждый вопрос оставлял в душе червоточину. Порой я мучил себя вопросами, на которые не существовало ответов, и моя душа превращалась в решето.