26 марта 1916 Стихи о Москве 1 Облака – вокруг, Купола – вокруг. Надо всей Москвой — Сколько хватит рук! — Возношу тебя, бремя лучшее, Деревцо мое Невесомое! В дивном граде сем, В мирном граде сем, Где и мертвой мне Будет радостно, — Царевать тебе, горевать тебе, Принимать венец, О мой первенец! Ты постом – говей, Не сурьми бровей, И все сорок – чти — Сороков церквей. Исходи пешком – молодым шажком! — Все привольное Семихолмие. Будет твóй черед: Тоже – дочери Передашь Москву С нежной горечью. Мне же – вольный сон, колокольный звон, Зори ранние На Ваганькове. 31 марта 1916
2 Из рук моих – нерукотворный град Прими, мой странный, мой прекрасный брат. По цéрковке – все сорок сороков И реющих над ними голубков; И Спасские – с цветами – воротá, Где шапка православного снята; Часовню звездную – приют от зол, — Где вытертый – от поцелуев – пол; Пятисоборный несравненный круг Прими, мой древний, вдохновенный друг. К Нечаянныя Радости в саду Я гостя чужеземного сведу. Червонные возблещут купола, Бессонные взгремят колокола, И на тебя с багряных облаков Уронит Богородица Покров, И встанешь ты, исполнен дивных сил… – Ты не раскаешься, что ты меня любил. 31 марта 1916 3 Мимо ночных башен Площади нас мчат. Ох, как в ночи страшен Рев молодых солдат! Греми, громкое сердце! Жарко целуй, любовь! Ох, этот рев зверский! Дерзкая – ох! – кровь. Мой – рот – разгарчив Даром что свят – вид. Как золотой ларчик, Иверская горит. Ты озорство прикончи Да засвети свечу, Чтобы с тобой нонче Не было – как хочу. 31 марта 1916 4 Настанет день – печальный, говорят! — Отцарствуют, отплачут, отгорят, — Осту́жены чужими пятаками, — Мои глаза, подвижные, как пламя. И – двойника нащупавший двойник — Сквозь легкое лицо проступит – лик. О, наконец тебя я удостоюсь, Благообразия прекрасный пояс! А издали – завижу ли и вас? — Потянется, растерянно крестясь, Паломничество по дорожке черной К моей руке, которой не отдерну, К моей руке, с которой снят запрет, К моей руке, которой больше нет. На ваши поцелуи, о живые, Я ничего не возражу – впервые. Меня окутал с головы до пят Благообразия прекрасный плат. Ничто меня уже не вгонит в краску. Святая у меня сегодня Пасха. По улицам оставленной Москвы Поеду – я, и побредете – вы. И не один дорогою отстанет, И первый ком о крышку гроба грянет, — И наконец-то будет разрешен Себялюбивый, одинокий сон. И ничего не надобно отныне Новопреставленной боярыне Марине. 11 апреля 1916 5 Над городом, отвергнутым Петром, Перекатился колокольный гром. Гремучий опрокинулся прибой Над женщиной, отвергнутой тобой. Царю Петру и Вам, о царь, хвала! Но выше вас, цари: колокола. Пока они гремят из синевы — Неоспоримо первенство Москвы. – И целых сорок сорокóв церквей Смеются над гордынею царей! 28 мая 1916 6 Над синевою подмосковных рощ Накрапывает колокольный дождь. Бредут слепцы Калужскою дорóгой, — Калужской – песенной – привычной, и она Смывает и смывает имена Смиренных странников, во тьме поющих Бога. И думаю: когда-нибудь и я, Устав от вас, враги, от вас, друзья, И от уступчивости речи русской, — Надену крест серебряный на грудь, Перекрещусь – и тихо тронусь в путь По старой по дороге по Калужской. Троицын день, 1916 7 Семь холмов – как семь колоколов, На семи колоколах – колокольни. Всех счетом: сорок сорокóв, — Колокольное семихолмие! В колокольный я, во червонный день Иоанна родилась Богослова. Дом – пряник, а вокруг плетень И церкóвки златоголовые. И любила же, любила же я первый звон — Как монашки потекут к обедне, Вой в печке, и жаркий сон, И знахарку с двора соседнего. – Провожай же меня, весь московский сброд, Юродивый, воровской, хлыстовский! Поп, крепче позаткни мне рот Колокольной землей московскою! |
