На самом деле, представителей человеческого вида, обладавших мозгами получше, даже подобное внешнее сходство успокаивало очень мало, но руководителей корпораций по производству андроидов это не беспокоило, – выход за красные флажки, – как и загнанным в круг волкам в то время, пока на них охотятся люди с ружьями, был запрещен не только андроидам, но и людям. Все должно находиться в поле зрения, под абсолютным контролем. В противном случае анархия, которой постоянно отличалось человеческое прошлое, неизбежна.

– По-вашему это значит «смерть», только и всего. – Андроид произнес слова ровным голосом, словно речь шла о чем-то несущественном.

«А может быть, он не знает, не понимает что такое смерть?» – мелькнуло в мыслях Авы.

– И все? – Девушка с сомнением посмотрела в сторону робота, но заметила только четкие движения рук, и быстрый, сосредоточенный взгляд, с которым пилот наблюдал за работой космического корабля.

Андроид долго молчал, проверяя работу операционной системы, в чем не было необходимости, потому что за все семь лет, что существовали подобные путешествия, у челноков данного типа не было ни одной, даже мелкой аварии. Все работало безупречно. Но он здесь именно для того, чтобы нести ответственность за безопасный полет человека, а значит все нужно проверить еще раз.

– Видите ли, мы сопровождаем вас в различных путешествиях. Дальних, к звездам главной последовательности, или в таких как это, легких, туристических, по маршруту которого человек впервые пролетел  12  апреля 1961 года. Тогда, – андроид мечтательно улыбнулся, словно мог перемещаться во времени, и сейчас видел тот далекий день, – полет в космос казался фантастикой, сейчас, – он нажал на кнопку стабилизации космического челнока, – это обыденность, попытка человека получить хоть какие-нибудь новые впечатления.

Андроид помолчал, ожидая ответной реакции человека, но не получив ее, добавил:

– Все-таки забавно, что вы все еще не можете обойтись без нас. Сначала используете для исключения «погрешностей», то есть  человеческой глупости или невнимательности, а потом убиваете, чтобы мы, – в том числе, – не смогли никому рассказать о том, как вы вели себя во время полета. Боялись ли, плакали, кричали…

Робот убрал руки от рулевого джойстика, развернул кресло так, чтобы хорошо видеть лицо пассажира, и оскалился приторной улыбкой.

– Вам страшно, мадам?

– Я…

Ава не знала, что сказать. Андроиды и люди давно делили пространство планеты Земля друг с другом, она даже научилась различать роботов по слишком идеальным и аккуратным движениям,  таким, каких у людей никогда не будет, как бы они ни старались, как бы пристально не следили за своей осанкой, утонченностью манер и быстротой реакции,  но никогда прежде, до сегодняшнего дня, она не сталкивалась с андроидами так близко, и, конечно, не говорила с ними. Ее друзья, такие же богатые люди, как и она сама, с появлением андроидов в человеческом обществе много говорили о них. Рассказывали разное, – то, что раньше, можно было бы назвать «были и небылицы». Но время шло, модели анроидов менялись, людей уверяли, что их совершенствуют и модернизируют. Роботов использовали во всех сферах человеческой жизни. Не обладая волей, запрограммированные по определенным алгоритмам, они стали бесценными спутниками людей, выполняя за них все, что жителям земли не хотелось делать самостоятельно или то, что могло вызвать моральные дилеммы, которые, в свою очередь, отягчали, пусть и не слишком, человеческое сознание или зачатки совести, а значит, могли навредить хрупкому организму человека.

К андроидам привыкали постепенно. И привыкание это было похоже на вынужденное смирение, в котором, несмотря на все заверения корпораций, выпускавших ИИ, по-прежнему сохранялась «точка беспокойства» – те самые неудобные вопросы: а что если андроиды умеют чувствовать? А может быть, андроиды обладают сознанием?… Конечно, людям нравились эти функциональные, технологичные, совершенные машины, способные выполнить любой приказ, и при этом не допустить досадных промахов или ошибок, что часто происходило с человеком. Но «масла в огонь» (как раньше говорили люди) подливали несколько факторов.

Ава знала, что многие, в том числе и ее друзья, и она сама, не хотели об этом думать, но…однажды, сама не понимая почему, она посмотрела старую телевизионную передачу, интервью, – тот странный, давно забытый тип человеческой коммуникации, при котором человек встречается с человеком, смотрит на него,  глаза в глаза,  и…разговаривает. Один задает вопросы, а другой дает на них ответы.

В том интервью ученый, – это была женщина, – говорил об опасности искусственного интеллекта, предупреждая, что риск может возникнуть тогда, когда робот осознает себя личностью. Ава вспомнила, как отмахнулась тогда от этой словесной ерунды, – «какими глупыми раньше были люди! Ну откуда у робота возьмется самосознание?» – и выключила видеофайл. Но сейчас, глядя на этого андроида, управляющего космическим челноком, в котором она всего лишь хотела слетать на небольшую приятную прогулку, Ава не была так уж уверена в собственной правоте. Она  попыталась вспомнить тот момент, когда люди выяснили, что андроиды, – по их расчетам не способные ощущать эмоции, а значит, идеально непогрешимые создания, – стали незаменимыми в космических полетах и исследованиях, предпринимаемых людьми? Когда это случилось? И почему этот ИИ, по заверениям оператора, обладающий «ограниченным набором задач», так въедливо смотрит на нее, улыбается, смеется? Ей вдруг захотелось узнать об андроидах гораздо больше того, что было известно, но она остановила себя, вспоминая, что сейчас, во время полета, она не сможет этого сделать. Нужно ждать.

Но она помнила, по крайней мере, одно: все, что ей, как человеку следует знать – это то, что ИИ давно доверяют выполнение самых различных космических миссий и полетов именно потому, что они великолепно с этим справляются. Ей же, космическому туристу, нужно просто расслабиться и наслаждаться полетом по орбите Земли.

«Облетев Землю на корабле-спутнике, я увидел, как прекрасна наша планета. Люди, будем хранить и приумножать эту красоту, а не разрушать её!».

Казалось, эти слова, которые она однажды увидела написанными на бумаге красивым, но непонятным ей почерком, возникли из ниоткуда, словно зависли в воздухе, всплывая в памяти по мере того, как Ава наблюдала все то, что, может быть, видел в том далеком 1961 году первый человек, вышедший за пределы планеты Земля…«за пределы земли»…Ава посмотрела в иллюминатор челнока, и от  красоты, открывшейся ей, перехватило дыхание. Безбрежное, бесконечное пространство. Она в космосе. Неужели это происходит с ней? Она протянула руку, но ладонь уперлась в прозрачное, холодное окно иллюминатора.

«…Мы абсолютно деструктивная раса. Кажется, что мы не можем выйти за пределы того уровня трайбализма, который существует уже тысячи лет. Все, чего мы боимся, мы стремимся разрушить».

А это – что? Откуда эти слова? Она их читала? Или где-то слышала? Голова закружилась. Трайбализм? Тысячи лет? Что это значит? Она тоже в этом виновата? Но в чем, в «этом»? Что, что это значит? «Все, чего мы боимся, мы стремимся разрушить»…поэтому андроидов убивают? Люди их бояться? Они действительно опасны?…Мысли, зацикленные вокруг беспокойных, тревожных слов, окончательно вышли из-под контроля Авы, не давая ей наслаждаться красотой космоса, увидеть который она хотела уже очень давно.

Девушка откинулась на спинку кресла и с силой зажмурила глаза. Из-под закрытых век потекли слезы.

«…Чтобы мы не смогли никому рассказать о том, как вы вели себя во время полета. Боялись ли, плакали, кричали…».

– Мне страшно… – Ава произнесла слова так тихо, что сама едва их расслышала. Но чуткое ухо андроида уловило фразу, и он подошел к ней, в немом изумлении разглядывая ее заплаканное лицо. – Как тебя зовут?

Робот как будто смутился, отвел взгляд в сторону.

– У меня нет имени.