— Позвоню. Увидимся завтра.

— Еще как увидимся. Я буду сидеть у тебя на пороге и ждать, чтобы вытянуть из тебя все подробности.

Когда я заканчиваю разговор, входит Даллас с напитками в руках и сумкой, перекинутой через плечо. Он ставит банки на стол, чтобы выставить сумку на обозрение.

— Ты не согласилась на мое предложение по поводу одежды, но я держу свою спортивную сумку в машине. Тебе нужно что-нибудь для сна?

— Это грязная или чистая спортивная одежда? — Не то чтобы это имело значение. Я с удовольствием буду спать во всем, что пахнет им — грязном, окровавленном, испачканном, неважно.

— Грязная. Мерзкая. Потная. — Он усмехается, а я притворяюсь испуганной. — Я шучу.

Я краснею от мыслей, проносящихся в моей голове.

— Я знаю.

Он опускает сумку рядом со мной на кровать и начинает рыться в ней.

— Что ты предпочитаешь? Брюки? Шорты?

— Шорты, пожалуйста.

Он протягивает пару синих шорт с красными полосками по бокам.

— Это подойдет? — Далее он протягивает футболку.

— Подойдет. — Я играю с тканью в руке, когда он протягивает их мне. — Я пойду, эээ… переоденусь в ванной.

Я начинаю извращаться, когда закрываю за собой дверь и чувствую запах его шорт. Свежее белье. Я никогда не знала, что это за запах, пока мама не купила мне ароматическую свечу на Рождество. Это был мой любимый аромат, пока я не почувствовала запах свежего белья Далласа.

Даже с моим растущим животом мне приходится затягивать шнурок на талии, чтобы шорты не спадали до щиколоток. Я беру футболку и думаю о том, чтобы снять лифчик. Обычно это первое, от чего я избавляюсь, когда прохожу через входную дверь, но я не одна.

Я расстегиваю его, застегиваю обратно, колеблюсь и решаю оставить его на себе. Я натягиваю футболку через голову и делаю паузу, чтобы посмотреть на свое отражение в зеркале, прежде чем выйти обратно. Я гримасничаю и приглаживаю руками волосы. Дождь превратил их в пушистый беспорядок.

— Ужин подан, — объявляет Даллас, когда я выхожу. — Им не потребовалось много времени, чтобы приготовить его в микроволновке.

Я смеюсь.

— Рамен для гурманов в лучшем виде.

Он отодвигает стул, чтобы я могла сесть, и ставит передо мной корн-дог, картофель фри и пенопластовую миску с лапшой.

— Я жила на этой еде, когда переехала в Лос-Анджелес и искала работу. Черт, даже после того, как я нашла работу, я ела ее больше, чем следовало, потому что была ленивой. — Я ухмыляюсь и пинаю его ногой, когда он садится на кровать. — Тем временем, твоя счастливая задница жила в гостевом номере Стеллы, в котором был повар-гурман.

Он показывает большой палец в сторону своей миски.

— Это может составить ему конкуренцию, и не веди себя так, будто Стелла не приглашала тебя переезжать к ней каждый месяц.

— Это правда, но я хотела иметь свой собственный дом, понимаешь? Мое собственное пространство. Веришь или нет, но в душе я интроверт.

Стелла также презирала Бретта, и они не могли находиться в одной комнате в течение пяти секунд без желания разорвать друг друга на части.

— Нас таких двое. Люси была экстравертом по сравнению со мной. Она могла завести разговор с любым в комнате. А я? Мне было достаточно стоять в сторонке и наблюдать за людьми.

Я застыла на своем месте. Люси. Ее имя всегда вызывает во мне смешанные эмоции.

Чувство вины за то, что я переспала с Далласом. Ревность, что она была той, кого он обожал, женщиной, которую он любил и с которой делил постель, не сходя с ума по утрам.

Я киваю и отправляю лапшу в рот, пытаясь выглядеть расслабленной. Даллас ставит свою миску на тумбочку и опускается на край кровати, оказываясь в нескольких сантиметрах от меня. Я заглатываю лапшу все громче и быстрее, звучу несносно и делаю вид, что не замечаю, как он близко.

Он молчит, пока я не проглочу свою порцию.

— Тогда я был в темном месте.

Я опускаю ложку в миску.

— Что? — Почему он заговорил об этом? Отмена миссии. Пожалуйста.

— Тем утром. Черт, несколько месяцев.

Я достаю ложку из миски, и мое сердце замирает от страдальческого выражения на его лице.

— Иногда я все еще такой. — Он проводит рукой по лицу. — Прости, что подкидываю тебе это дерьмо после кошмарного дня, который мы провели, но я вижу, что тебя беспокоит, когда я упоминаю ее.

Это справедливо, что я честна в ответ.

— Услышав ее имя, я чувствую себя виноватой.

Он похлопывает по месту рядом с собой, и я принимаю приглашение, проскальзываю между маленьким пространством между нами и сажусь рядом с ним.

— Если кто и должен чувствовать себя виноватым, так это я, — говорит он.

— Я явно сыграла в этом какую-то роль. — Он не трахал себя. — И сегодняшний день не был кошмаром. Я получила удовольствие, — добавляю я.

— Тебе не нужно лгать, чтобы мне стало легче.

Я шлепаю его по руке.

— Ты знаешь, что я не стала бы врать об этом. Я использую любую возможность, чтобы подколоть тебя.

— Это точно. Я тоже получил удовольствие. Честно говоря, в последнее время я чувствую себя счастливым только тогда, когда я с тобой. — Он тяжело вздохнул. — Ты вытащила меня из моего напряженного, разбитого мира и подарила мне хороший день. То же самое с ночью, которую мы провели вместе. Я нравлюсь себе, когда я с тобой. Я забываю о потерях и обидах. Ты заставляешь меня снова почувствовать себя живым.

Я киваю. Он скучает по Люси и всегда будет скучать по ней, но он открывает часть себя для меня.

Продолжай.

Нет, остановись. Красный свет. Не тяни меня в этот туннель, если он закончится болью.

Продолжай.

Почему я не могу мыслить здраво? Мне нужно думать головой, а не сердцем.

— Если бы я мог вернуть все назад, я бы это сделал, — продолжает он.

— Вернуть нас назад, когда мы переспали?

— Нет, вернуть мое поведение. Возможно, я не был там весь, но я привел тебя в свой дом не для простого траха. Это я тебе обещаю.

Я сталкиваю его плечо со своим.

— Теперь моя очередь сказать, что ты не должен лгать, чтобы мне стало легче.

— Детка, никакой лжи. Возможность быстро потрахаться была открыта для меня несколько раз, но я никогда не поддавался ни на какие уговоры. Ни разу. Пьяный. Трезвый. Похотливый, как черт. Не только мой член чувствовал связь с тобой. Я не хотел признаваться себе в этом в то утро. — Он качает головой. — Мне все еще трудно признать, что ты что-то из меня вытащила.

Я сжимаю руки в кулаки.

— Да, между нами есть влечение, но это все, на что способны наши отношения. — Я отказываюсь становиться заменой другой женщины.

Он кладет руку на мое колено и вдыхает.

— Я знаю. Мы останемся друзьями и родителями. Я сказал это не в надежде, что у нас снова будет секс. Я сказал это, чтобы ты знала, что я никогда не хотел проявить неуважение к тебе, и то, что произошло той ночью, похоже, заставляет нас чувствовать себя неловко большую часть времени. Я не хочу этого.

— Я тоже, — шепчу я.

— Хорошо. Тогда решено. — Он обхватывает меня за плечи. — Мы теперь друзья.

***

Уже почти полночь.

Несмотря на то, что мы поговорили о том, что больше нет неловкости, она все еще не покинула пределы комнаты. Все было хорошо, пока мы заканчивали есть, когда нам приходилось пользоваться зубной щеткой, потому что в автомате была только одна, и даже когда мы смотрели бесконечные серии «Копов», которые, как я узнала, являются его любимым шоу.

Теперь наша проблема — это ложиться спать.

Мы должны устроиться поудобнее и забраться под простыни. Свет будет выключен. В этом есть интимность, нравится нам это или нет.

— Ты готова признать, что устала? — спрашивает Даллас, когда я на одиннадцатый раз зевнула. Он усмехается. — Давай, иди спать. Ты не пропустишь здесь ничего интересного.

— Ладно, — простонала я. — Если ты настаиваешь. — Моя футболка поднимается, когда я сползаю вниз, пока моя голова не ударяется о твердую подушку. Воздух в комнате становится разреженным, когда я поднимаю голову и замечаю его взгляд, прищуренный на мой обнаженный живот.