Мысль мелькает быстро, будто бы резюмируя все то, что одновременно происходит в реальности и в моей голове, и вместо ожидаемого страха приносит только спокойствие.

Это не глупый эмоциональный поступок, не отчаяние и не страх его потерять, а чистое и уверенное желание. И мне только сильнее хочется, чтобы Пит умел читать мои мысли, чтобы не пришлось подбирать слова и объяснять ему такую простую истину.

Остается надеяться, что больше Питу не потребуются слова, а все нужные ответы ему смогут дать наши переплетенные тела и губы.

Провожу рукой по его плечу, перемещаюсь на шею, забираясь рукой в волосы, и Пит замирает, словно ожидая чего-то, но только я не понимаю, чего именно. А когда хочу спросить, то чувствую, как ладонь на моем бедре сжимается непривычно сильно.

И мне требуется всего секунда, чтобы осознать происходящее, а потом еще одна секунда, чтобы подтвердить свою догадку, заглянув в его глаза, совершенно лишенные светлой радужки.

Комментарий к 16

Чем ближе финал, тем сильнее ответственность и напряжение. И я все же словила это дурацкое ощущение “что за фигню я написала, ужасный слог, ужасный сюжет, заберитемойноутбук и удалитефикбук”, которого так рассчитывала избежать (никогда не избегала, а тут решила! наивная, хах)

За последние 3 недели я уже несколько раз меняла идею концовки, пытаясь понять, куда в итоге пришли мои Пит и Китнисс, какими они стали, насколько научились слышать друг друга, насколько восстановились и готовы ли к серьезным шагам.

Пока что мне все представляется вот так… Конечно же, если нужен обоснуй, я его с радостью дам (но он может быть логичен только для меня, как, например, отсутствие нормального разговора в прошлой главе, которого многим не хватило, а я вообще никак не могла написать его, не переступив через свою концепцию).

Так что на данный момент я плохо представляю, чем закончится работа и даже следующая глава, изначальный план которой прописала еще в !марте!

Поэтому сейчас сильнее обычного нуждаюсь в ваших размышлениях.

Жду честных отзывов и мыслей)

Нажимайте ждунишек, если ждете на самом деле. Когда после прошлой главы их набралось 100, я просто представила себе толпу в сто человек, которые реально читают то, что я пишу и хотят знать продолжение, чуть не разревелась и решила писать хоть до утра, но закончить до пятницы. Так что это правда важно и очень помогает.

Спасибо! Жаль, что не могу каждого обнять)

========== 17 ==========

Комментарий к 17

К финалу пишется все труднее и труднее. На эту главу (которая, к слову, просто огромная, приготовьтесь читать её целый век) ушло около 75 часов (!) активного времени, и бесконечное количество часов на размышления и беседы с самой собой. Это больше, чем когда-либо в моей жизни уходило на любую другую работу. Так что я очень надеюсь, что оно того стоило.

Благодарю за поддержку! Держусь только благодаря Вам и кофеину)

— Нет, нет, нет, нет, нет, — только и срывается с моих губ, пока я резко притягиваю Пита к себе, обхватив его голову руками. — Пожалуйста, Пит.

Его рука, впивающаяся в мое бедро, застывает словно каменная, и мне приходится прикусить губу, чтобы не заскулить от боли. Судорожно глажу Пита по волосам, не разбирая слов, которые произношу вслух, но понимаю, что, кажется, прошу его вернуться, прошу бороться, но всё будто проходит сквозь его сознание.

Он застывает, уронив голову мне на плечо и опираясь второй рукой о столешницу, и только глубокое почти неестественное дыхание указывает на то, что происходит сейчас внутри его головы. Только по этому дыханию можно понять, что он пытается вырваться из тьмы, которая держит настолько сильно, что в эту секунду все остальное кажется нереальным.

К сожалению или счастью, теперь я гораздо лучше понимаю, насколько плохи дела. Мы обсуждали это, говорили несколько часов подряд, так что теперь мое воображение рисует самые красочные подробности происходящего.

Всего минуту назад все было идеально, а теперь мы балансируем на грани пропасти, которая с легкостью затянет нас обоих, стоит Питу лишь немного сдать позиции.

И я ничего не могу сделать. Но это совсем не значит, что я перестаю пытаться, нет. Просто становится как никогда страшно, будто раньше я не в полной мере понимала, насколько такие случайности могут оказаться фатальными.

Я бьюсь в эти наглухо закрытые двери, умоляя его вернуться, заверяя, что все в порядке, и что настоящее вовсе не там, а здесь. Мои руки в его волосах реальны. Мой голос реален. Наши поцелуи, дарившие столько эмоций совсем недавно, тоже реальны.

Только вот едва ли это помогает.

Не знаю, когда из моих глаз начинают катиться слезы, но, когда я осознаю этот факт, они уже льются рекой и, собираясь на подбородке, капают вниз на обнаженную кожу. От этого становится только хуже.

Хотя куда еще хуже, верно?

Я впервые в жизни позволяю кому-то приблизиться к себе настолько близко, что грань между нашими телами почти доходит до нулевой отметки, и остаюсь совсем одна лицом к лицу с врагом, живущим глубоко в голове самого дорогого человека. И ничего не могу сделать.

Страх, стыд, беспомощность — все это накатывает на меня волной, делая невозможным сдерживать рыдания, и вот я уже хныкаю и бормочу что-то совершенно невнятное, изо всех сил пытаясь оторвать руку Пита от своей ноги, боль в которой уже становится практически нестерпимой.

— Вернись, черт бы тебя! Пит! — трясу его за плечи, умудряясь каким-то образом отодвинуться на несколько сантиметров, но все еще не могу выпутаться в достаточной степени. — Мне больно, Пит! Отпусти!

И только в этот момент он отпускает.

Сначала пропадает рука, оставляя после себя пульсирующий отпечаток, а потом он поднимает голову, но только лишь для того, чтобы тяжело уронить ее в собственные ладони. По напряженным мышцам и сжатым челюстям совершенно не ясно, насколько Пит смог вернуть контроль, поэтому я несмело прикасаюсь к его плечу, но он резко отряхивает мою руку, отступая назад и задевая при этом стул, который с грохотом падает на пол. Мы оба вздрагиваем от шума, который кажется каким-то неестественным, будто никак не относящимся к происходящему в комнате. Но, возможно, именно благодаря ему Пит всего на секунду вырывается в реальность, чего ему вполне хватает, чтобы вновь начать отвоевывать свое тело и сознание обратно.

Он долго смотрит перед собой, сосредоточенно хватая ртом воздух и сжимая руки в кулаки, прежде чем медленно перевести взгляд на меня.

И от этого взгляда все внутри разрывается на мельчайшие кусочки, вдребезги разбивая последние стены, сдерживающие давно забытую истерику, выворачивающую наизнанку все твое естество.

Так ощущается безнадежность. И с ней я знакома как никто.

Мне хочется прикрыться руками, что я и делаю, попутно мечтая быть способной как-то помочь и хотя бы немного сократить количество боли, вины и отчаяния в его глазах. Вместо этого все, что я могу, — это сидеть на кухонной столешнице и наблюдать за тем, как Пит с каждым вздохом все сильнее и сильнее разрушает себя изнутри, наверняка изобретая тысячи причин провалиться под землю прямо сейчас. Мне хочется сказать, что все вовсе не так, но слов не находится ни у меня, ни у него.