Сокровища вологодской литературы Вып. 1

© Мелехина Н. М., 2021

© Ульяничева Е. Н., иллюстрации

© Оформление. ООО «Издательский дом «Порт-Апрель», 2021

«Гришино поколение родилось не в том месте и не в то время – на обочине истории, в деревнях уходящих в прошлое…»

Неприкаянность и необъяснимая тоска по чему-то светлому, невольное стремление к какому-то запредельному свету, свойственные людям, родившимся на обочинах большаков[1] истории, – являются основным лейтмотивом большинства произведений вологодского прозаика Натальи Мелехиной.

Приведённая в начале статьи цитата из рассказа Н. Мелехиной «Коронованы бедой» применима в качестве характеристики ко многим героям её произведений. Такая боль и такая любовь к людям не рождаются случайно, они, как справедливо отмечал Валентин Курбатов, – «из жизни, из всей её пронзительно видной автору глубины Родины, дома и бездомья, из безбожия и молитвы, тесно связанных друг с другом».

Проза Н. Мелёхиной – это неотъемлемая, органическая часть и естественное продолжение русской классической литературной традиции, в своё время, на мой взгляд, не совсем грамотно прозванной «деревенской прозой».

В условиях глобализации всего и вся, в условиях цифровизации всех сфер жизнедеятельности человека, внедрения искусственного интеллекта и, как следствие, попыток агрессивного внедрения понятий постгуманизма и трансгуманизма, – вся традиционная литература в целом может рассматриваться как деревенская по отношению к новомодным тенденциям. Присущая русской классической литературе человечность, высокий гуманизм, её почти монашеская приверженность к праведности, рефлексия по поводу греха и искупления – всё это чуждо современной литературной моде и рассматривается её адептами как провинциализм. Но мода – вещь преходящая.

На необустроенных, суровых просторах России жизнь сама по себе есть подвиг, а жизнь, освящённая высоким идеалом, – подвижничество. Не потому ли и система оценок человеческой сущности здесь иная, чем на Западе. Здесь значение человека определяется не его материальным положением, а его соответствием критериям духовности, справедливости и милосердия.

Одинокая яблоня, растущая на обочине заброшенных, разбитых дорог из рассказа «Коронованы бедой», становится для героев Н. Мелёхиной символом древа познания. Но, в отличие от библейского сюжета (а может быть, и в продолжение, развитие его), не змей искушает Адама и Еву вкусить плодов древа, а люди, в которых осталось хоть нечто человеческое после печального опыта «цивилизации», с неизбежностью возвращаются к старой яблоне, под которым каждый раз свершается чудо познания истин добра и зла. И не важно, что эта яблоня, в отличие от Эдемской, растёт среди ухабов и размокшего суглинка вологодской глубинки, плоды её универсальны и имеют общечеловеческий смысл и значение.

Если я, читатель, окунаясь в художественный мир Н. Мелёхиной, не могу сдержать слёз, при виде трагедии безвременья, где всякая плоть, обременённая душой, вынуждена блуждать в поисках своей яблони, своего древа познания, то каково же автору, своей душой и разумом одухотворяющей эту кажущуюся пустоту, где остановилось время и дух созидания блуждает среди просёлков?

Будь это Анатолий и Шура из «Коронованы бедой», добрая Марья Никитична из «Маня, Муся и магнит», придавленный и униженный беспросветной жизнью Витька из «Алиментщиков» или же алкоголики из рассказа «Жара под Рождество», у всех у них своя яблоня, под которой приходит прозрение. Конечно, не у всех это происходит так явственно, как у журналиста Мити в «Перевале Волкова» или у тех же колхозников Анатолия и Шуры. Каждый идёт своим путём, путём терпения, потерь и находок, но всех героев Н. Мелёхиной объединяет одно – внутреннее благородство, отзывчивость на добро и милосердие. Её герои несут свой крест не за возможное воздаяние, а вопреки обстоятельствам, только по зову неистребимой тяги к лучшему. Это о таких же, как они, поэт сказал:

Персонажи рассказов Н. Мелехиной не выдуманы – они шагнули на страницы книг из бескрайних вологодских просторов. Живые и неповторимые, с певучей речью – они среди нас, неузнанные и неразгаданные нами. Понадобился прозрачный талант и неброская, но пронзительная любовь к своей земле и её людям, чтобы мы узнали современников, своих соотечественников. А узнав, преисполнились светлой надеждой, что не всё ещё потеряно, что не все яблони на обочинах российских дорог (и бездорожья) засохли и что каждый из нас однажды найдёт свою заветную яблоню, под которой обретёт просветление разума и души. Огромная заслуга Натальи Мелёхиной в том, что в «обесцеленном и обесцененном» (В. Распутин) мире она своим талантом открыла нам великое в обыденном, которое новосибирский поэт Константин Иванов ёмко выразил в следующих строках:

Книга Н. Мелёхиной «Перевал Волкова» – творческая удача не только автора, но и заметное явление современной отечественной литературе в целом. В добрый путь к читателю!

Мамед Халилов

Председатель Ярославского областного отделения Союза писателей России

Тётка Шура маялась в ожидании на умытой апрельским дождём автостанции в райцентре. Из-за эпидемии коронавируса транспорт теперь ходил редко, на маршруты вместо просторных автобусов выпустили маленькие «Газели» и «ПАЗики», но и в них салоны оставались полупустыми. И хотя городок по весне выглядел свежим, по-прежнему домашним, родным, казалось, тревога разливалась, плескалась в самом воздухе. Она словно перемешалась с горьковатым запахом едва проклюнувшейся листвы и набухающих вербушек, и тётка Шура думала, что, наверное, вот так же ощущали себя люди в начале войны. Верно, и тогда июнь был как июнь, тёплый и ласковый, и провели первый покос в колхозах, прошли выпускные вечера в школах у ребятишек… Словом, всё было как всегда, но и тогда, как сейчас, люди понимали, что испорчен спелый июнь червоточиной беды, и как с ней справиться, как одолеть вражью силу и когда всё закончится, никто не знает…

У автостанции дежурили таксисты. У кого-то из них в машине громко, на всю улицу, работало радио. Передавали сводку новостей: число заболевших и умерших за день в России и в области, новые меры борьбы с коронавирусом… В который раз старикам приказывали сидеть дома, а если надо купить продукты и лекарства, вызывать волонтёров или просить о помощи взрослых детей. Грозились ввести по всей Вологодской области карантинные пропуска. В саму Вологду уже проехать можно было только через КПП. Тётка Шура хмурилась: она не очень хорошо представляла себе, как эти КПП выглядят, но заранее трепетала. Вот закроют еще и райцентр, и что ей тогда делать? Пропуску у нее откуда взяться, а дети живут очень далеко.