Что-то внутри него в ужасе билось в конвульсиях, но он легкомысленно затыкает этот голосок, который с каждой минутой становится всё тише (заглохшая совесть; должно быть, у него отпадут крылья), ведь ему так интересно, что будет дальше.
Быть с ней ощущается как ходьба по минному полю. А у него всегда была адреналиновая ломка.
С остальными женщинами ему всегда было скучно, как и с большинством мужчин, в принципе. Он находил себя в завоевании новых и новых вершин. И с каждым разом это становилось всё скучнее, потому что история из раза в раз повторялась, чтобы в конце концов ему это окончательно осточертело. Он даже новые должности завоёвывал больше по привычке, ведь душ у него было достаточно (бесило только то, что Кроули не подпускает его к совету), наград — тоже, уважение и восхищение других — завоёвано, внимание женщин приелось, потому что все они были одинаковы.
И тут что-то, что внезапно встряхивало его, заставляя кипеть кровь и переворачивая всё с ног на голову с одновременно и бесячей улыбкой, и одновременно таким выражением лица, за которое даже злиться не получалось. Он начинал размякать, и это определённо не хорошо.
Она что-то бормотала себе под нос, когда они шли уже по тёмным переулкам рынка. Юстиниан усмехнулся.
— Больше не будешь строить из себя королеву суккубов? — ему даже захотелось накинуть ей руку на плечи, когда она сердито зыркнула на него.
— Нам нужно найти отель, он где-то поблизости… — пробормотала она.
— Отель? Стоп, что? В этом месте есть ещё и отель? А кладбища тут случайно нет? — взорвался Юстиниан. Несмотря на идеалы ангелов и клише в их поведении, он никогда не отличался здравомыслием, сдержанностью и кротким нравом. Скорее лошадь, которую нужно держать в узде.
— Да? — невинно протянула Мими, раздвигая губы в коварной усмешке. — А что, наш всезнающий ангел бесится, что есть что-то, о чём он не знал? Честно говоря, после дня нравоучений о том, как нужно ходить, чтобы тебя не заметили, и как разговаривать, это буквально соль на мои раны! — И рассмеялась. Юстиниан же едва не зарычал, борясь с желанием откусить ей руку. Ну да, ну бесит немного, ну и что! — Ничего, я понимаю, вас воспитывают в иллюзии, что вы то, вокруг чего крутится земля, так что ты не виноват в своей неадекватной самооценке, не переживай, милый. — И успокаивающе погладила его по плечу! Его! Погладила! Юстиниан взвился, резко откидывая её руку. Мими секунду растерянно поморгала, а потом поджала губы.
— Мы не можем, чёрт возьми, пойти прямо сейчас в отель! Мы не можем здесь задерживаться! Нам нужно продолжать поиски и сваливать поскорее!
— Ну если ты хочешь утром жрать песок от того, что глаза закрываются — то вперёд, — она беспечно чистила ногти, кинув на него равнодушный взгляд, что ещё больше выбесило Юстиниана. — Божественное оружие подождёт, спасение мира подождёт.
Юстиниан, подавив рёв, резко прижал её к себе, закрыв ладонью рот. Его буквально разрывало от желания сломать её напополам. Он был уверен, что она специально, в лицо игнорируя все его наставления. Наверняка подумала, что раз все попрятались по своим норкам, то никто и не слушает. Наивная, легкомысленная, беспечная… как она собралась спасать мир?
Он хотел свернуть ей шею.
— Ты хочешь, чтобы нас прикончили на месте? — прошипел он ей в ухо, и Мими, до этого с возмущённым мычанием в его ладонь пытавшаяся вырваться из стальной хватки, наконец притихла.
— Простите… я не ослышалась? Вы сказали божественное оружие?
Мими и Юстиниан замерли. Немощная старуха с выцветшими голубыми глазами и взлохмаченными седыми волосами выглядела слишком безобидно. Очевидно, смертная. Взгляд Юстиниана упал на её серые лохмотья, то, как она в них куталась, кашляя. Рядом — её шатёр, из которого вываливались всякие безделушки, выглядящие слишком дико. Шкуры животных, ожерелья из зубов, крысиные тела…
Что это — очередной спектакль? Юстиниан на всякий случай перехватил нож в кармане, второй рукой продолжая прижимать к себе Мими.
— Ищите у великого кровавого фокусника на балу, — выдала вдруг старуха, окинув их взглядом. Юстиниану он вдруг почудился ужасно усталым, а тело — многотысячным. — Остановите эти бесчинства. Род людей не должен пострадать.
И юркнула в шатёр, закрывшись тканью. Так резко, так быстро…
Вырвавшись, Мими дёрнулась и побежала было за ней с криками: «Что это было? Объясните, объясните!», но Юстиниан, качая головой, дёрнул её обратно к своему боку. Он размышлял.
— И что это за загадки? — недовольно спросил он, когда они подходили к отелю. Он брезгливо окинул его взглядом — обветшалое двухэтажное здание, которое едва не валилось набок. Мими же напротив жизнерадостно похлопала в ладони, увидев отель. Одинокие фонари на дороге, через которую уже шёл тёмной стеной лес, не внушали доверия. Всё это место, весь этот рынок казался жутковатым. Непонятным. Загадочным. — Какой ещё, к чёрту, кровавый фокусник?
— Мы узнали хотя бы что-то, — самодовольно заявила Мими. — Если бы не моя неосторожность, как ты выражаешься, то у нас бы вообще ничего не было.
— Тебе просто повезло, — хмыкнул Юстиниан, открывая дверь. И останавливаясь в лёгком замешательстве. На первом этаже был маленький бар, который заполонили ангелы и демоны. Приглушённый свет, абсолютно нищенские деревянные столы и огромные, грубо выполненные стулья, канделябры вместо электричества, запах глифта… Он будто попал на сто лет назад, когда ангелы и демоны ещё вот так же ходили по людским тавернам. Вместе. Тогда война только закончилась, чему некоторые были не рады, но отношения между ангелами и демонами постепенно оттаивали.
И что дальше? Однако пока он размышлял, Мими уже щебетала с какой-то смертной женщиной, а потом вернулась к нему со своей неизменной жизнерадостной улыбкой, которая не поблёкла ни на тон.
— Увы, я смогла выцыганить только один номер. И там только одна кровать, — она хитро прищурила глаза. А потом вдруг сорвалась с места к ужасно скрипящей лестнице: — Кто первый добежит, того и кровать!
И Юстиниан, вдруг улыбаясь чему-то, тоже побежал за ней, не думая даже, насколько это детские забавы. На секунду его стрельнула мысль, что, возможно, этого ему не хватало. Даже в детстве ангелы его побаивались из-за дяди, стараясь вести себя как паиньки. А она… он уверен, что она была всегда в центре всяких игр и лезла куда только можно. Она и сейчас очаровывалась всех на каждом шагу.
Но, увы, не успел. Когда он забежал, она уже вальяжно лежала на старой кровати. В этой маленькой комнате места было едва ли для двух человек — окно, кровать и дверь. И коврик возле кровати, на котором и пришлось устроиться Юстиниану. На этот раз она обошла его.
— Ну знаешь, если решишь откинуть свою гордость и наплевать на ужасного грязного демона, мы можем хорошо поразвлечься, — он слышал, что она еле сдерживала смех, когда издала якобы сладострастный стон. — Ну или хотя бы просто спать на одной кровати. Ну, знаешь. Какой бы она ни была, это лучше пола.
Юстиниан грязно выругался, и в темноте послышался нежный тихий смех. Молчание. Глядя в потолок, Юстиниан никак не мог избавиться от ужасных звуков вечеринки внизу, что не стихала ни на секунду, а ещё от вздохов Мими и скрипа кровати, которую она насиловала своими бесконечными переворотами. В конце концов, чтобы не выброситься в окно, он спросил:
— Что это за место?
— Волшебная страна. Знаешь, есть люди с особенными… способностями. Они нас видят. И мы не можем им навредить по особому договору. Вот они и нашли для себя выгоду.
— Как ты об этом узнала? — требовательно спросил Юстиниан, едва ли не перебивая её. В его голосе на миг почудились нотки бывшего главнокомандующего, и Мими хмыкнула. Он жадно ловил все её звуки, за что сразу же дал себе по голове внутри. Но он не сильно себя за это корил. Во-первых, он никогда не был моралистом и идеалистом. Во-вторых, он был легкомысленным и предпочитал сосредотачиваться на чём-то одном. А в-третьих, он просто очень любил себя, чтобы чувствовать за что-то вину или угрызения совести. Если уж так вышло, что он хочет демона — пожалуйста.
