Он отпустил её так, словно ему было противно касаться её, и она едва не упала. Вики захрипела, схватившись за горло и судорожно хватая ртом кислород. Тело в ужасе трясло.

На глазах закипали горячие слёзы, застилавшие простор, — то ли от боли в шее, то ли от обиды.

Слова Люцифера, кинутые столь презрительно, прошлись бульдозером по её мозолям. Замечательно помогает сбить спесь с девчонки, которая подумала, что хоть раз он может что-то ответить. Да. Лучше некуда.

Сердце Вики всё ещё билось лихорадочно, и она заткнула рот дрожащей рукой, отвернувшись. Щёки пылали, а хриплые всхлипы так и норовили выскочить из груди. Но она их давила. Сейчас не время. Сейчас не место расклеиваться. Ты потом подумаешь о том, какая ты жалкая, хорошо, Уокер?

Боже, просто успокойся и хватит трястись. Хватит. Правда.

Она не понимала ничего, но, кажется, это приближение панической атаки. Всё в ней смешивалось и кружилось, кружилось мыслями в голове, горячечным бредом больного. Люцифер-как-я-тебя-ненавижу-боже-я-такая-жалкая-такая-жалкая.

И Дино. Господи. Она никогда не была настолько дурой, чтобы на что-то надеяться. Надо быть совсем тупым, чтобы разглядеть в его глазах что-то помимо дружеского расположения. И жалости. Той самой, что заставляла её хотеть сожрать себя. Вики больно закусила запястье, начиная считать про себя.

Её жалели все. Даже она сама. Это так противно. Тебе не противно, Уокер? Прекрати, ради Бога. Просто хватит жалеть себя.

Раз. Нужно успокоиться. Немедленно.

Два. Тело всё ещё трясёт, но она потихоньку расслабляет мышцы.

Три. Она утирает щёки, на секунду закрывая глаза, и прерывисто выдыхает. Вдох-выдох. Ненависть, тугая, чёрная, смольная, циничная, заставляющая кусать губы и застревать ногтями в коре дерева, чётко оформляется в голове, причём непонятно к кому её больше — к ней самой или к Люциферу. Ей всё ещё до жути хочется плакать — реветь долго, жалея себя, но это вызывает такое отвращение, что хочется снова укусить себя. Содрать с себя кожу. Почувствовать на себе удары тяжёлых ботинок, чтобы очнуться.

В конце концов, нужно привыкать быть сильной. Она должна.

Когда к Вики подходит спокойный Дино, кажется, не заметивший её разговора с Люцифером, на её лице уже нет никаких следов истерики. Она — лишь бледная мумия с бесстрастным выражением лица. Если бы хоть кто-то её тронул — то она бы развалилась прямо сейчас. Сначала заревела по-убогому беспомощно, а потом бы кричала. И снова ревела.

Но никто не додумался её тронуть, потому что на самом деле всем было плевать. А Дино, всегда такой внимательный Дино, сейчас был явно занят чем-то другим. Когда он садился рядом с Вики, то лишь кинул пару дежурных фраз, а потом просто уставился прямо перед собой с каменным лицом. Вики вскользь заметила, что он похудел: скулы обострились, а рубашка висит больше, чем обычно. Под глазами круги. Занят учёбой. Конечно, чем ещё?

В голове у неё крутились фразы Люци: «Он всегда любил подбирать жалкие игрушки и чинить их».

«У таких, как мы, нет сердца».

Дино не был похож на того, у кого нет сердца. Он скорее как тот добрый соседский парень. А у Вики всегда была слабость на добрых парней — из тех, кто всегда поможет донести книжки, кто никогда не прикоснётся к тебе против твоей воли, у кого солнечная улыбка и голубые глаза. От Дино всегда исходило тепло. А она была как голодная собачка, которую держали в морозилке.

Ну, и ещё он был потрясающе красивым.

Но при всём этом он был рождён не на Земле, имел крылья, которыми мог убить пять таких, как она, и жил уже лет триста. Конечно, его нельзя было сравнивать с соседскими парнями. Вики ощущала себя настоящей дурой.

— Настало время обсудить ваши успехи, — резкий голос Фенцио раздался как гром среди ясного неба. Но Вики даже не вздрогнула. Бессмертные разбрелись, кто куда, но после того, как взметнулись белые крылья и Фенцио в белом одеянии оказался прямо на середине поля, выстроились кружком вокруг него. Недовольные глаза ангела ощупывали всех, но Вики было всё равно — рядом с ней успокаивающее плечо Дино. Краем сознания она подумала, что можно было бы уже и самой себя защищать, но потом сосредоточилась на учителе. И тут же заметила, что в руках он держал два меча — один с золотой рукояткой, а другой с серебряной.

— Что за мечи? — прошептала она, не отрывая круглых глаз от блестящей на солнце стали.

— Сейчас узнаешь, — тихо сказал Дино, причём голос его был полностью безэмоциальным, словно он был далеко отсюда. Вики повернула голову — выглядел он как всегда сосредоточенным. Идеально собранным. И лишь глаза его выдавали. Ярко-голубые сейчас, но полые.

— Разговоры, — рявкнул Фенцио, тут же обрушив на них тяжёлый взгляд.

— Простите, ангел Фенцио, — сказал Дино, слегка склонив голову. Уголки его губ были опущены. Покорный сын, отличник, уже вызвавший смешки среди учеников. Но Вики видела, как напряжена линия его подбородка. Сама она едва ли почувствовала какой-то стыд (впрочем, Дино тоже был далеко от раскаяния). Или вообще что-то. Ей так всё осточертело. И особенно насмешливый взгляд Люцифера, скользнувший по ней всего на секунду. Всего. На секунду. Но резанувший так, что она чуть не пошатнулась. Однако она не посмотрела на него. Никаких, чёрт возьми, взглядов. Тогда она уже не сможет бороться с ненавистью внутри и точно расплачется.

— Поясняю для Непризнанных: это Меч Правды и Меч Лжи, — сказал Фенцио, показывая поочерёдно огромные мечи. — Они сделаны величайшими адским и райским кузнецами Аделем и Михаилом тысячи лет назад. Меч Правды выкован из серебра, а Меч Лжи из золота. И запомните на будущее: золото — дьявольский металл, а серебро — ангельский. Мечи используются для поединков и для допросов, потому что заставляют говорить только правду. У Мечей, как и у других артефактов, есть своя сущность. Своё сознание. Они могут повиноваться только сильнейшим из вас, поэтому Непризнанным в руки их даже не брать. Мало того, что любому демону жжёт кожу серебро, а любому ангелу — золото, поэтому ангелы могут брать только Меч Правды, а демоны — только Меч Лжи, вас они вообще могут убить.

Бессмертные скучали, слушая эту речь явно не в первый раз. Непризнанные, включая Вики, внимательно, с дрожью и благоговением, внимали каждому слову. Уокер не могла отвести заворожённого взгляда от Мечей. После слов Фенцио ей казалось, что они смотрят на неё в ответ. И от этого кожа покрывалась мурашками.

Ей казалось всё это сном. Каким-то дурацким фентезийным фильмом, где она отыгрывала какую-то глупую роль. Никак не реальностью. Школа ангелов и демонов. Волшебные мечи. Крылья. Реальным казался только ветер, ерошивший русые волосы и лёгкими порывами бьющий по щекам. Темнеющий впереди лес. Жёлтая трава и мягко опадающие красные листья.

Вики только сейчас заметила, что в прохладном воздухе пахнет осенью и листья шуршат под деревьями. Здесь осень совершенно как на Земле. Что это — искусная иллюзия Междумирья? Как там отец? Осенью его яблоневый сад опадал, и они объедались яблочным вареньем, который делала бабушка…

Взгляд Вики, выражающий все её запретные мысли, недвижно уставился в траву, и всё вокруг словно застыло. Даже её мысли, обычно похожие на буйные волны океана, стали ровной и тёмной гладью озера на короткий миг. Исчезли такие непохожие на людей бессмертные, исчезла её прежняя истерика. Исчезла и тоска по отцу.

Её душа на некоторое время вышла из тела.

— Уокер, которая о чём-то мечтает, — впервые она не зарделась от язвительного тона Фенцио, а просто ровно выплыла из своих мыслей и обратила на него прямой, слегка тяжёлый взгляд. Прямо в глаза. У неё было чувство, словно она прозрела, и сейчас ясное осознание мягко легло на душу, отчего дальнейшие слова Фенцио не причинили боли и ненависти к себе, как обычно. Она просто поняла, насколько Фенцио и большинство находящихся здесь существ ей противны. Она не ненавидит их. Они ей противны. — Твои результаты, как всегда, ужасающие. Ты должна была склонить смертного к греху. И ты не справилась. Ты проиграла Сэми.