− Сашка, а ты знала, что Влада училась в главном корпусе на очном? – повернулась ко мне Катька.

− И что? − лениво произнесла, не вылезая из мессенджера.

Влада посмотрела на меня. Я почувствовала этот обжигающий взгляд, но не подала вида. Равнодушно клацая по своему мобильному телефону, выражала лишь скуку на лице. По своим физиологическим особенностям моё белое лицо всегда прибывало в ледяной гримасе. Я не обладала живой мимикой, и румянец редко появлялся на моём лице, поэтому многие считали меня холодной. Однажды в троллейбусе одна старушка сказала, что от меня веет таким лютым холодом, что, задержавшись рядом, можно продрогнуть. Наверное, она была права, совсем немногие вещи или люди могли коснуться моего сердца, разбудив в нём жаркие эмоции. После пар я зашла в библиотеку, чтобы распечатать к завтрашнему готовый реферат по экономике. Усевшись за свободный компьютер, я внимательно просканировала документ глазами в поисках ошибок. Проштудировав каждую главу, нажала на печать. Дешёвенький пожелтевший принтер вначале звучно зашумел, откинув пару листов, а затем заглох. Я тревожно перевела взгляд на белый экран. С техникой у меня как-то всегда не ладилось, и любая поломка приводила в ужас.

− Чёрт, − недовольно поклацала по мышке. – У меня тут комп ваш завис! Ау, кто-нибудь подойдёт?! – обернулась в сторону библиотекарей. Две сонные мухи из-за высокой деревянной стойки высунули на меня свои острые носы.

− Девушка, тише, вы в библиотеке находитесь, а не на площади! Соблюдайте тишину! Не видите у нас студенты! – ядовито прошипела одна из них в толстых очках.

− Какие наглые студенты пошли! − недовольно пробормотала её напарница.

− Всё нормально, я помогу, − вдруг раздался голос Влады.

Я, не поверив своим ушам, медленно перевела глаза по уставившейся на меня очереди и увидела всезнающую одногруппницу. Она стояла с книгами в руках, приветливо улыбнувшись, направилась ко мне.

− Ну, что тут у тебя? − как ни в чём не бывало, произнесла она, скинув с плеч свой чёрный рюкзак.

− А ты ещё и в компьютерах разбираешься, − с некоторой усмешкой произнесла я.

− Немного, − посмотрела на меня. − Можно? − прикоснувшись к мышке, она слегка задела мои белые пальцы. Я тотчас убрала руку под стол. Влада быстро пробежалась глазами по экрану, сделав несколько кликов по компьютерной мышке, нажала на перезапуск системы, а потом тихо произнесла. − Знаешь, иногда бесполезно копаться во всём этом мусоре, только время потеряешь. Вернее будет перезапустить. – пыталась пробиться через мои холодные серые глаза, затем мягко добавила. – Я и не знала, что тебе так нравится Машеркин.

− Да, нравится! − враждебно уставилась на неё. − А что?!

− Ничего, − пыталась растопить во мне непреодолимую зиму.

− Неужели ты на самом деле думаешь, что умнее его?! − с недоумением произнесла я.

− Уже сомневаюсь, − уголки её губ слегка приподнялись в мягкой улыбке. Тепло пронизывая меня взглядом, притягательно увлекала, затем посмотрела на открывшийся документ. − Смотри, заработала жестянка! Это что, реферат? Ты его уже сделала?!

− Да. А почему у тебя такое удивлённое лицо, думаешь, что я глупая? – в моём голосе послышались игривые нотки.

− Нет, я так не думаю. Саш, я видела, как ты отвечаешь.

− Следишь за мной что ли? – повторно нажала на печать.

− Может быть, − улыбаясь, закинула рюкзак на плечо и вернулась к своей долгой очереди.

Я, широко улыбнувшись себе, обернулась и негромко позвала:

− Влада, − она перевела на меня свои тёмные глаза. – Спасибо. − На что она приветливо подмигнула.

На следующий день, после пар, наша группа разбилась по кучкам, ждали доступа к экзаменационным тестам по «Социологии семьи». Все мои одногруппницы разошлись по ближайшим домам и свободным аудиториям, чтобы не мешать друг другу. Хотя наша группа состояла из двух десятков девушек, атмосфера, которая царила среди нас, была весьма прохладной в отличие от параллельной дружной группы. Ещё на первом курсе мы все разделились на маленькие компашки со своим предводителем во главе и напоминали больше соседей по коммуналке, которые находились в одной большой квартире, но уединённо жили каждый в своей комнате: по утрам здоровались, вечером прощались – вот и всё наше тесное общение. Каждая компашка негласно занимала определённые парты в аудитории и даже, если кто-то не приходил, его место никто не занимал, оно сиротливо ожидало своего хозяина. Несмотря на всю разношёрстность нашей группы самой неординарной компанией, определённо, была компашка старосты. Эта четвёрка состояла из немногословной старосты, Влады с подозрительной ориентацией, не от всего мира Бубновой, которая на семинарах говорила на непонятном для нас всех языке и зануды Орловой. Скажу вам честно, ещё та ядрёная смесь.

Так, как не у меня и не у Катьки, не было с собой ноутбука, мы напросились в компанию старосты, а точнее к Владе, которая постоянно тягала с собой навороченный макбук. Тихо увлечённая каждая своим делом выжидали время в холодной аудитории на первом этаже. Хотя я сидела далеко от больших грязных окон, всё равно хорошо ощущала, как моё плечо обдувало леденящим ветром, который, словно тысяча игл, безжалостно впивался, парализуя руку целиком. Пытаясь согреться, я шумно растирала ладони. Сжавшись до горошины, мёрзла в своей короткой модной куртке. Незаметно зевая, я покосилась в сторону окна. По подоконнику моросил неутихающий осенний дождь, нагоняя ещё больше на меня хандру. В такую погоду я люблю стоять у окна, укутавшись в мягкий плед с горячей кружкой зелёного чая в руках, рассматривать плывущие серые фигуры людей, представлять, куда они спешат.

Я опустила ресницы и осторожно перевела взгляд в аудиторию, наткнувшись глазами на Владу. Она сидела напротив в смартфоне, что-то увлечённо читала. За две недели сессии Влада стала нашей местной достопримечательностью: по ней узнавали всю группу, её имя устрашающе гремело над головами преподавателей. Своей необъятной любознательностью она не щадила никого и, если только почувствует слабость, без промедления начинала интеллектуально четвертовать. Она много спрашивала и много ожидала в ответ, но не всегда получала. На свои заковыристые вопросы она часто слышала с потока недовольные причмокивания, а иногда и нелестные комментарии в свой адрес, но на весь этот мусор Влада никогда не реагировала. Её стойкость меня поражала. Я смотрела на неё и думала, как ей удаётся быть такой сильной, ведь вокруг столько липких взглядов и насмешливых перешёптываний, а ей хоть бы что. Разве ей совсем нестрашно быть другой, не такой, как все мы? Я опустила глаза и повернулась к Катьке, прошептала:

− Я схожу за кофе. Тебе взять?

− Ага, − не отрываясь от экрана своего нового мобильного телефона, тихо ответила, − капучино.

− Хорошо.

Я вышла. За закрытыми дверями неуютных аудиторий тянулась пара, поэтому коридоры одиноко пустовали, и лишь тихие отголоски уборщицы с гардеробщицей нарушали образовавшийся немой вакуум. В общем холле, как раз напротив высоких входных дверей нашего пресловутого учебного заведения, стоял чёрный кофейный автомат, единственное напоминание о том, что сейчас на дворе двадцать первый век, а не век октябрьской революции. Хотя, если вдруг появились бы октябрята с монументом Ленина в руках, на них никто бы не обратил внимание, так как в нашем актовом зале в углу сцены до сих пор стоял нетронутый белый бюст того самого Ленина. Мы, как те отщепенцы, выброшенные за борт современного и комфортабельного, отживали свои учебные дни в убитом корпусе затерянного где-то на стыке двух столетий.

Провалившись глазами в кофейный автомат, ожидала, пока сварится мой невкусный кофе. Наконец машина выдала мне бумажный стаканчик с горячим кофейным напитком, и я стала оплачивать капучино. На потёртой купюре автомат закапризничал, и как бы я ни пыталась, не хотел её забирать. Зная, насколько тот придирчив к бумажным деньгам, я старательно выравнивала уголки.