− Не знаю. У меня голова раскалывается с самого утра, давай после обеда решим.

Со звонком мы быстро сорвались со своих мест и направились в нашу маленькую столовую на первом этаже. В такую же несуразную, как и всё в этом корпусе. Она всегда была набита голодными студентами, и у меня складывалось такое впечатление, что эта нескончаемая очередь из диких орков никогда не расходилась и была здесь в любое время. К нам подошли ребята с потока ‒ Краско и Антон. Вадим был нашим местным троллем, он всегда много шутил, порой неся полную чушь. Вот и сейчас он рассказывал нам одну из своих небылиц, красочно фантазируя детали. От его неумолкаемого трёпа моя голова разболелась ещё больше. Я закрыла глаза, приложив пальцы к вискам.

− Саша, что с тобой? − заботливо меня окинул своими щенячьими глазами Антон.

− Ничего, просто это всё из-за погоды. Голова трещит, − тихо ответила ему.

− Головушка болит, − осторожно прикоснулся к моему лбу.

Меня всегда раздражало это безобразное коверканье слов. Типа, шли в магазинчик, моя зайчишка, ехали в машинке, дай денюшку, а теперь и головушка. Это так нелепо звучало, с отвратительной резкостью кромсало мой мозг. Неужели, кроме меня, этого никто не замечает? И человек, который так говорил, тут же обретал для меня статус идиота, отбивая всякий интерес к своей персоне. Я не понимаю этого чересчур приторного стиля общения, также как и открытую демонстрацию своих чувств. Вульгарщина да и только.

− Да, − тут же убрала его руку, заметив в конце очереди Владу. Она также посмотрела на меня, отчего я отвела глаза.

В долгой очереди хороший мальчик Антон что-то рассказывал мне, пытаясь уловить моё настроение, я же его совсем не слушала. Топчась на месте, я волнующе прорисовывало в своём воображение тёмно-карие глаза. Такие необъяснимо манящие и пугающие меня одновременно. Вы не подумайте, я не лесбиянка, девушки меня никогда не интересовали, хотя прекрасная половина часто делает попытки в мою сторону. В самый первый раз это произошло со мной в больнице, мне было пятнадцать, я лежала с гнойной ангиной. Женщина по палате, старше меня вдвое, часто звала меня курить в туалет, хотя я не курила, мы разговаривали. Однажды она прикоснулась к моему лицу, не спеша проведя по нему пальцами. Она так странно смотрела на меня, что я насторожилась. Этот взгляд был необычным, иным. И я почувствовала опасность, незнакомую притаившуюся опасность. Больше я с ней не ходила курить. Этот странный инцидент я вскоре забыла. Я окончила школу. Поступила в колледж. Пришла зима. Наступил новый год. Мы большой компанией отмечали праздник за городом, арендовав два этажа турбазы. Было много незнакомых друг другу людей и огромное количество алкоголя, которое сделало своё дело ‒ после двух часов ночи мало кто трезво соображал. Небольшой компанией мы перебрались в комнату, весело продолжив праздник, там все и уснули. На следующий день я отправилась со своей новой знакомой в её комнату, она решила мне её показать. Там, сидя на её постели, она взяла меня за руку и, заглянув в глаза, спросила, чем я хочу заняться, я опешила, потому что увидела уже знакомый взгляд: она смотрела на меня точно так же, как та женщина из больницы, и я догадалась кто она.

В восемнадцать лет я уже знала, что есть люди с другой ориентацией, не такой, как у всех. Прекрасно понимая, что это ненормально, они не вызывали у меня никого интереса, и я никогда не задумывалась, почему и как это с ними произошло. Но впервые о такой любви, я узнала из иностранного фильма. Мне было девять или десять лет, засыпая под громко работающий телевизор, я услышала про любовь между двумя мужчинами и до того момента, я даже не представляла в своём детском мирке, что такое может существовать. Я знала только одну пару: мужчина и женщина. Про двух женщин я узнала ещё позже, в старшей школе. Мне казалось, что такие отношения бывают только в фильмах или в шоу-бизнесе, но не в реальной жизни. Со временем я убедилась в обратном. После того случая, с нового года, я всё чаще стала замечать таких девушек. Незнакомки смотрели и разговаривали со мной так, как парни. В последний раз такая история приключилась со мной в ночном клубе, куда я отправилась с Катькой. Одна изрядно выпившая девушка в женском туалете схватила меня за руку и настаивала, чтобы я её поцеловала. Я улыбнулась её предложению и любезно отказала. Знаете, я стала к этому относиться гораздо спокойнее, так как подумала, что это даже неплохо, если я не только парням нравлюсь, но и девушкам. Значит, я очень красивая.

Второй парой у нас стояла лекция по «Психологии семьи». Высокий седой мужчина в очках, не отрываясь, монотонно зачитывал свои записанные лекции на тему альтернативных форм брачно-семейных отношений. Машеркин дважды не любил повторять и всегда злился, когда кто-то из студентов умоляюще протягивал: «Подождите». Вот и сейчас в аудитории стоял небольшой гул, переспрашивая друг у друга, многие мои однокурсники недовольно закатывали глаза или звучно причмокивали, не успевая за преподавателем. Мне же нравилось быстро писать, поэтому я с лёгкостью конспектировала каждое его прочитанное слово. У себя в голове я представляла, что нахожусь на соревнованиях. Участники − все присутствующие потока, которые явно не составляют мне конкуренцию, и я бесспорный лидер среди них.

− Так в чём отличие свингерства от группового брака? − вдруг громко спросила Влада, оборвав мои мысли.

Я с Катькой удивлённо переглянулись, а потом мы уставились на Владу, а вместе с нами и весь поток из внезапно притихших студентов. Честно сказать, я была поражена смелостью её вопроса, ведь тема была довольно щекотливой. Машеркин так же слегка растерялся, явно не ожидая такого искреннего интереса со стороны студентки-заочницы, что-то промямлив ей в ответ, стал неуверенно разъяснять, путаясь в словах, заметно терялся.

− А проще говоря, в чём отличие? – никак не унималась она.

По аудитории прошёл смешок. Влада внезапно стала центром внимания. Пожилой мужчина поправил очки, вновь вернувшись к своим заученным фразам, пресно излагал суть. На одно его предложение она задавала два. Давила его знаниями, которых явно в ней было предостаточно. Незатейливый диалог быстро перерастал в бурную дискуссию между умной студенткой и пожилым педагогом. Именно с «Психологии семьи» начался её личный моббинг преподавателей. Влада спрашивала почти на каждой паре, иногда такие нелепые вещи, что я задумывалась о цели, которую она преследовала: был ли это научный интерес к предмету, или она просто развлекалась. После пары Катька с воодушевлением заявила ей:

− Ну, ты даёшь, бедного Машеркина чуть до эпилепсии не довела!

− По нему видно, что он плавает в материале. − спокойно ответила она, собирая вещи в свой чёрный рюкзак.

− Наверное, − как-то двусмысленно пожала плечами Катька.

− А мне Машеркин нравится! − без промедления я вступилась за своего любимого преподавателя. Влада перевела на меня свои тёмные глаза.

− А я и не говорю, что он плохой, просто он глупый, − мягко произнесла.

− Интересно с чего ты это решила?! − я была поражена её раздутым самомнением.

− Он, не отрываясь, читает с листочков, а чуть не по теме спросишь, теряется, говорит ерунду.

− Ну, конечно! − усмехнулась я, недовольно закатив глаза. − Думаешь, умнее его?!

− Думаю, да! − твёрдо она ответила, заглянув в меня.

− Ладно, вам, не ссорьтесь, − вмешалась Катька. − Влада, сегодня вечером Краско у себя собирает. Пошли с нами. Познакомишься со всеми поближе, а то ты уже год с нами учишься, а так никуда и не выбиралась.

− Спасибо, но я не любитель таких мероприятий. − Влада вернулась ко мне глазами.

− Не волнуйся, там все свои будут. − Катька всё ещё пыталась.

− Спасибо за предложение, но нет. – а затем она добавила. – Саш, всё нормально?

− Я в библиотеку, − напоследок уколов взглядом Владу, я раздражённо закинула сумку на плечо и пошла.

Вдруг Влада открылась для меня с новой неприятной стороны. Потом на одной из пар от преподавателя мы узнали, что Владина мама крутой психотерапевт с огромным стажем, вроде она ещё написала пару книг. Сопоставив это, я поняла, откуда в ней было столько необъятного гонора. Обычное дело для детей, чьи родители были не совсем обыкновенными людьми. Наблюдая за ней на парах, я всё больше убеждалась в этом. Её пижонство: разбрасываться умными словечками, выставляясь перед всеми на показ, меня раздражало. Поэтому я, в отличие от Катьки, выдерживала заметное равнодушие, ограждаясь от любых её дружеских порывов, молчала, когда она что-нибудь спрашивала или отворачивалась в наушниках, любуясь голыми деревьями за окном. Искусно владея своим ледяным лицом, открыто выказывала отчуждённость. Со временем Влада приняла мою холодность и перестала заводить лишних разговоров. На второй учебной недели, я в компании парней с параллели зашла в полупустую аудиторию, куда лениво стекались остатки потока после сытой большой перемены. Катька с Владой о чём-то увлечённо беседовали. Присев на своё место, я демонстрационно достала телефон.