– И откуда же? – Ши несколько раз сосредоточенно моргнула.

– Как часто Вы сталкивались с амнезией в своей практике? – ввернула я невпопад, а куратор снова захлопала глазами.

– Вы надо мной решили подшутить, что ли? – наконец догадалась она.

– Ничего не знаю и не помню, – я не шутила, поэтому собиралась добить фактами. – Но иногда проскакивают призрачные воспоминания о другой жизни, далекой.

– Занимательно, – ши Арелия закашлялась. – Снова добрались до фантастических романов? Их же заперли в хранилище лет десять назад.

– Ши Арелия, да не похоже, чтобы Рени притворялась. Я с ней целый день ношусь, – вставила Самара.

– Девочки, серьезно, – куратор вздохнула. – Бросайте заниматься ерундой. Я все понимаю: молодые, кровь кипит, на приключения тянет. Ну так займитесь делом, которое нам всем поручили сверху. – Она точно так же, как и Самара в столовой, указала на потолок.

– Целыми днями? – вырвалось у меня против воли, хотя стоило опровергнуть догадки куратора.

Вопрос поставил Арелию в тупик, и она удивленно разглядывала меня с открытым ртом. Самара смущенно краснела, высматривая что-то на полу.

– Я хотела сказать, – решила воспользоваться заминкой. – Если Вы знакомы с феноменом потери памяти в стенах Им-Димен, возможно Вы знаете причину. Если мой случай единичный, помогите разобраться. Вдруг со мной что-то страшное случилось? Такое бывает при травмах головы и сильных потрясениях.

– Ох, права была ши Марина, когда предлагала пустить макулатуру на растопку.

– Да не знаю я, где это ваше хранилище! – сдержаться не получилось, хоть я и сообразила, что с эмоциями перегнула.

– Ренита, кто там у тебя по графику? – куратор вернулась к первому вопросу. – Это какая-то новая уловка, чтобы переехать побыстрее? Храпит он, что ли?

– Мариус? Не храпел он ни разу, когда я у него жила, – опять влезла Самара.

Вот тут у меня внутри забурлило что-то тяжелое и ранее неведомое. Словно расплавленный никель смешался с оловом и забился во все уголки оцепеневшего тела.

– Мариус, – вдумчиво повторила ши Арелия. – Учится хорошо, физическая форма прекрасная, в нарушениях дисциплины замечен не был. Не храпит. – Она многозначительно кивнула. – Надо пометить в личном деле. Тогда вообще не понимаю, в чем загвоздка. Ренита, говори прямо, хватит выдумывать. Я все могу понять. Сама в тех же условиях. Чем обидел?

– Да почему мы вообще о нем разговариваем? Амнезия-то у меня. – Я попыталась состроить несчастное лицо, но куратора не проняло.

– Такого не бывает, Рени. Да и выжили сильнейшие, – невпопад добавила она. – Могу дежурство на кухне на сегодня вписать, если скучно.

– Да не надо, ши Арелия, весело нам, – испугалась Самара, стремительно вскочила и, схватив меня за руку, вытянула в коридор.

– Спасибо, – бросила через плечо, что получилось с изрядной долей сарказма, но оценить выражение лица куратора не успела.

Дверь захлопнулась. Но ясности не прибавилось.

– На верх, – я изобразила излюбленный местный жест, – точно не пустят?

– Попробуй к Наталис, – пожала плечами подруга. – Только на этот раз без меня. И не так прямолинейно.

– А ты куда? На уроке столько рвения к шитью проявляла, а сейчас намереваешься сбежать.

– Я больше на грядках люблю сидеть. Шить буду потом в комнате сама с собой.

– Кстати, где эти комнаты? Столько коридоров, переходов и лестниц, что я заблудилась.

Самара вздохнула, схватила меня под локоть и по пути оживленно вещала, куда придешь, если свернешь в тот или иной проход.

– А вон там женское общежитие. Но мы тут только в перерывах живем, пока за нами места закреплены. До кабинета Наталис на эту лестницу.

У дверей подруга показала выход на нейтральную территорию, откуда я могла бы по памяти добраться до мужского крыла, но именно способность запоминать подвела меня сегодня прямо с утра.

– Разберусь, – бросила нервно перед тем, как зайти в класс.

Ши Наталис перегнулась через узкий стол, за которым совсем юная девчонка с тугой темной косой старательно вывязывала петли на искривленных металлических спицах. Кружок рукоделия оказался очень узким.

– О, вот и Рени, – отвлеклась ши.

– Привет, – обрадовалась девочка. – Садись тоже вязать! А то холода скоро. Будем самыми красивыми!

– И теплыми, – засмеялась преподавательница.

Я улыбнулась и взяла заботливо протянутые мне спицы и клубок грубой сероватой пряжи. Нитка покалывала пальцы, приятно согревая бледные холодные кончики.

– Ши Наталис, – я решила не тянуть, не смогу я сидеть целый час и собираться духом – все или ничего – лучше сразу. – Я либо испугалась, либо ударилась головой, либо меня кто-то ударил. А может использовал на мне запрещенные вещества. Я не помню. Я вообще ничего не помню.

И пока она не успела возразить, вывалила все, что со мной произошло с начала дня, опустив интимные подробности.

– Уксус со спиртом бутылировали на практике? – серьезно посмотрела Наталис, а я неопределенно передернула конечностями. – По программе как раз должно быть. Случалось, иногда, что класс нанюхается, потом ходит не в себе с непривычки. А бывало, парочками после этого начинают бродить. Это сейчас вон, придумали селить вместе по графику, а раньше на случай полагались. И к чему нас это привело? Ладно, грустить не будем. Все наладится, девочки.

– Спирт? – глуповато переспросила я. – Это какая ж непереносимость должна быть, чтоб всю память отшибло? И что делать-то теперь?

– Водичку пей, восстановится. – Ши Наталис сочувственно потрепала меня по плечу.

– А меня Вита зовут, если ты не помнишь, – весело протянула хрупкую ладошку девочка, которая тоже слышала мою душещипательную историю.

Правда, оказалось, вполне бытовую историю. Ничем не примечательную историю, которую я сама наделила в фантазиях мистицизмом. Разгадка оказалась проще лицевых петель на вязаном полотне.

– Приятно познакомиться, – вымолвила на автомате, все еще пытаясь смириться с реальностью.

До комнаты я добралась спустя пару часов ковыряния пальцев острыми спицами. В моем туманном прошлом говорили, что вязание успокаивает. Не заметила подобного эффекта. Но вот мысли во время неспешного занятия утекали далеко по своим делам, а руки действовали слаженным запрограммированным механизмом. В том же зомбированном состоянии я довольно быстро отыскала нужную дверь в мужском общежитии. Мариус что-то мастерил в дальнем углу комнаты, а я просто повалилась на кровать спиной ко всему миру и притворилась, что меня нет.

Через какое-то время сосед звал в столовую, но я тонула в жалости к себе и ненависти ко всему вокруг, поэтому никуда не пошла. Голос, всплывающий в голове, требовал взять себя в руки и не показываться в таком виде никому на глаза.

«Что подумают люди, если увидят, как ты плачешь или, что еще хуже, злишься?»

Лучше притвориться больной или уставшей.

Стемнело. Я тщетно пыталась уснуть, когда Мариус вернулся в комнату. А точнее, таращилась в голое окно, сквозь которое виднелись лишь черные ветви со скрюченными остатками листьев и темные облака, не пропускающие ни одной светящейся звездной искорки.

– Ренита, я не то, чтобы не хотел. Нам не положено прогуливаться в коридорах девчонок, – оправдания звучали искренне, но любое «не положено» это не «строго запрещено», а значит, со мной такое не прокатит.

– Слушай, мы разве раньше разговаривали?

– Нет.

– Пожалуй, стоит возобновить эту традицию.

И я отвернулась обратно к окну, накинув на плечи одеяло, и уютно заворочалась в тепле. Мариус вздохнул. Я слышала, как он раздевался, а потом затих где-то снизу.

– Ты спишь на полу?

– Бывает. Ты второй день. Вчера с вечера отправила на пол.

– Но с утра ты был в постели.

– Я замерз к рассвету и прилег на край.

– Я обнаружила тебя под одеялом и без одежды.

– Потом стало жарко.

– И ты решил…

– Я спал. А ты с утра накинулась…