— Как жаль! — Даша играла. Она играла роль невинной дурочки, которая якобы не понимала того, что тут происходило. Если честно, мне было теперь страшно спать с и ей в одной комнате.

Разумовский вылез первый, уже потом помог мне, потом прикрыл собой, пока я натягивала вещи.

— Давайте, девушки, я вас провожу до корпуса, — вроде как предложил, а прозвучало больше, как приказ. Но и сопротивляться мы не стали. Все эти пять минут Даша без умолку щебетала, расхваливая великолепную ночь, великолепного Андрея и себя умницу-красавицу. И пока это происходило, Разумовский взял меня за руку и довел почти до самой двери. Там пару метров я могла пройти уже без его помощи. Какое же это было блаженное ощущение, ни с чем несравнимые эмоции гармонии и надёжности. Почему мне с ним рядом было находиться настолько комфортно?

— Ты идёшь? — спросилась Даша, когда мы остановились напротив окон нашей комнаты.

— Она придёт через пару минут, — заверил Разумовский, давая ей понять, что ловить ей что-либо здесь бесполезно. Послышался громкий хлопок двери, который, по-моему, мог перебудить детские корпуса.

— Зря ты так, мне с ней ещё три дня ночевать.

— А зная ее, я бы сказал, что это может быть опасно, — заверил Андрей.

— Спасибо, успокоил, — панику я заменила на иронию. И все же было немного не по себе.

— Я бы мог взять тебя с собой, но тогда Петровича придется выселять.

— Мы втроём не уживемся?

— Лучше не испытывать судьбу.

— Ладно! Если что телефон держи при себе. Если я звоню значит, хочу, чтобы ты меня спас, — этот план меня даже малость обнадежил.

— Конечно! А ещё расслабься. Даша слишком дорожит своей работой. А правила тут строгие на счёт поведения.

— Ты меня успокаиваешь, чтобы я в постели у тебя не оказалась?

— После купания это решение мне даётся с трудом, — я даже забыла как дышать после этих слов. А Разумовский лишь улыбнулся на прощание, пожелал спокойной ночи и исчез. И как ни странно, моя ночь была спокойной. Лишь когда засыпала, слышала всхлипывания и шмыганье носом, с дальней кровати, но на этом все.

Зато утром произошло приключение, которое послужило толчком для дальнейших событий.

Пробежка наша с Разумовским как всегда проходила уже по знакомому маршруту. В это утро почему-то вообще не было никаких сил двигаться, поэтому я немного отставала. То ли погода с нависшими свинцовыми тучами не вдохновляла, то ли ещё что-то. Но грешила я именно на нее. И почему-то Андрей тоже был через чур серьёзен. В другой день он бы отпускал свои дурацкие шуточки, но что-то явно было не так. Что именно, я не решалась спросить. То ли этот устрашающий тяжёлый взгляд останавливал, то ли знала, что все равно ничего не расскажет.

У ворот лагеря стояло два автомобиля. Такие черные, с тонированными стеклами. В общем, сразу они мне не понравились. А Разумовский стал мрачнее даже этих туч, что расположились над нами.

— Это кто? — напряглась я.

— Иди, я сам разберусь.

— Андрей, — я хотела возразить.

— Я сказал иди, — гаркнул Разумовский так, что я поняла, споры в этой ситуации бесполезны. Первый, кто вышел из машины, он же единственный, кого я вообще успела разглядеть, был парень, которому на вид было не больше тридцати. Симпатичный, даже очень, только через щеку от уголка рта и до виска у него пролегал огромный уродливый шрам.

— Подружка? — услышала я за спиной вкрадчивый голос.

— Не твое дело. Я даже не буду спрашивать, что вы от меня хотите, — в голосе Андрея звучали нотки стали. И хотелось бы мне услышать большее, но на таком расстоянии, чтобы оставаться незаметной и слышать, это невозможно.

Мне пришлось ещё ждать минут двадцать, чтобы, наконец, злой Разумовский появился на территории лагеря. Мой вопросительный взгляд, естественно он проигнорировал, пройдя мимо.

— И снова никаких объяснений?

— Я не обязан.

— Я понимаю, но Андрей, ты… — начала я, но была прервана. Хотелось выяснить все мирным путём.

— Чего ты прицепилась ко мне? Что тебе от меня нужно, Божен? Я своего мнения не менял. Хватит ждать, что я буду собачонкой заглядывать тебе в глаза и вилять хвостиком, как ты привыкла. Ты зря тратишь время. У нас с тобой ничего не получится.

Интересно, это из-за того, что ему испортили настроение или он действительно так думает? А! Пофиг! Я девочка и я хочу обидеться. Это ведь нормально, если парень придурок?

Вот теперь действительно стало жутко обидно за потраченное время. Не за себя, нет! Я предполагала, что наговорил это Разумовский специально. Только вот желание выяснять причину пропало. Появилась злость. Злость на себя, на него, да и вообше, на жизнь в целом, хотя мне на нее грех жаловаться.

— Козел ты, Дикий! — выдало моё обидевшееся сознание. Вместе с тем кулак, движимый, видимо, этими самыми эмоциями, как в замедленной съёмке стал приближаться к его лицу. Да, сам виноват! Поднатаскал, а ведь мог бы отделался обыкновенной оплеухой. Но, я с каким-то совершенно извращенным удовольствием ощущала, как костяшки пальцев соприкасаются с его челюстью. В них отдается лёгкая боль, от чего я вдобавок чувствую себя ещё и мазохистом, а уж потом разворачиваюсь и ухожу с гордо поднятой головой. Не для того я у папы золотце, чтобы давать себя обижать.

Эти возмутительно-длинные два дня, наконец, закончились. Возвращались мы домой с победой и кубком, который гарантированно давал ребятам на следующий год бесплатное проживание в лагере. И сегодня детишки меня удивили. Ехали больше двух часов, но всё это время они не залипали в своих гаджетах, а пели. Хором горлопанили песни, ну и я дура вместе с ними. Да так, что, кажется, голос сорвала. И за последние сорок восемь часов это было время, когда я веселилась и расслаблялась. А ещё радовалась, что Разумовского не было в автобусе.

Мы так и не помирились. Он оставался при своем мнении, а я страдала, но решила, раз получилось десять лет назад, то и сейчас получится справится. Не сошёлся же свет клином на нем одном.

У школы ребятишек встречали родители, а наша задача была сдать назад учеников целыми, поэтому и ждали до последнего. Я высматривала на стоянке отцовский автомобиль, потому что ещё с утра позвонила и попросила прислать Сергея. Не пешком же топать в самом-то деле. Но была приятно удивлена, когда вместо ожидаемого водителя меня встречал совсем другой.

Слава стоял поодаль, наблюдая за тем, как рассасывается народ, и когда я была свободна, наконец, решил явить себя миру.

— Я должна спросить, откуда Вы здесь, но, наверное, Вы и сами поделитесь этой информацией, — краем глаза я заметила застывшего в нескольких метрах от нас Разумовского. Эх, жаль не позволила себе разглядеть выражение его лица. Боялась, что оно будет не таким, как я ожидала.

— Я снова по делам приехал, а твой отец начал сводничать.

— Это на него не похоже, — хотя к мнению папы стоило бы прислушаться. Он своей малышке плохого не посоветует.

— Но все же я здесь и готов отвезти тебя домой, — мимолётный взгляд на Разумовского. Ух, ты! Злой! Это хорошо. Пусть в последнюю нашу встречу с Самойленко, я осталась недовольна, но ради того, чтобы показать Андрею, что не нуждаюсь в нем, готова ещё раз пройти этот круг ада.

— Я голодная, поэтому тебе придется меня сначала накормить, — перешла я на панибратское обращение, понимая, что «Вы» в ситуации данной, которую я тут всеми силами замышляю, звучит очень странно. Да и Славу, кажется, порадовала. Всунула ему свой рюкзак, а сама проследовала к пассажирской дверце. Обернулась, а Разумовского и след поостыл. И если он сейчас будет колотить грушу, я стану на толику счастливей. Только я об этом не узнаю. А нет! Чувствую, что настроение резко поднимается, как у персонажа «Sims». Просто прелесть какая-то.