— Подай, царь, копье!

И бросил копье в плавильную печь.

Он проворно закрыл первую изложницу. Куском глины залепил отверстие и установил глинянный желоб, по которому тек металл, к другой, в которой стал пристраивать форму для копья.

— В первой у нас только расплавленное небесное железо, — пояснил он, — а теперь в печи небесное железо соединяется с железом копья. И из него мы будем ковать копье судьбы. Мы не сможем это сделать сами, нам понадобиться помощь.

И он искоса посмотрел на царя. Соломон понял его.

— Я начну, — сказал он, — а ты продолжишь.

И встал царь Соломон, полуобнаженный, в кожаном переднике, на середину мастерской, жаркой от расплавленного металла и пахнущей ароматами трав, обратив свое лицо к востоку, туда, откуда восходит солнце.

— Ты, правящий на востоке, в том виде, в каком ты являешься смертным, приди к нам на помощь, о Баел! — торжественно провозгласил он.

Прошло несколько секунд и вдруг раздался хриплый голос.

— Ты звал меня, царь Соломон, и я здесь.

Соломон стремительно обернулся на голос, но не увидел ничего. Правда, ему почудилось нечто в углу мастерской. Это был не то кот, не то жаба, не то человек, а может и все сразу.

Соломон отошел в сторону и на его место встал мастер Хирам.

— О ты, властвующий на востоке Агарес, приди нам на помощь! — воскликнул Хирам.

Что-то закопошилось в углу и оттуда, верхом на крокодиле и с ястребом на запястье, появился дряхлый, учтиво улыбающийся, полупрозрачный старец.

— Я всегда рад встрече с тобой, маг и мастер Хирам, — вежливо сказал он.

Тут Хирама снова сменил Соломон.

— Прошу тебя, великий Амон, помоги нам, — попросил он.

В мастерской раздалось рычание, и Соломон немного попятился назад. Перед ними предстал огромный волк с хвостом в виде змеи. Ударив хвостом об пол, он превратился в высокого статного мужчину с головой ворона.

— Я рад снова встретиться с тобой, царь Соломон, — каркающим голосом проговорил он.

И вновь Хирам сменил Соломона.

— Приди, приди Пеймон, — тихим голосом позвал Хирам.

Мастерская стала заполняться тенями. Они беззвучно играли на цитрах, цимбалах, били в тарелки. Среди этой толпы с невозмутимым видом восседал на огромном дромадере великий дух Пеймон.

Так, сменяя друг друга, Соломон и Хирам вызвали огромное воинство духов, которое, почти невидимое, заполнило всю мастерскую.

И тут Хирам снова вернулся к плавильной печи.

— Пора! — бросил он.

Соломон подошел к нему.

Хирам подал ему щипцы.

— Ты, царь, удерживай щипцами желоб, по которому в форму будет течь металл, — сказал он, — пусть будет тверда и не дрогнет твоя рука.

— Мы поможем, — раздался голос, и Амон, человек с головой ворона, стал рядом с Соломоном и положил свою когтистую лапу на руку Соломона.

— Все, начинаем, — провозгласил Хирам.

Его сильное, лоснящееся от пота тело напряглось и от каждого движения заиграли мышцы. Отблески огня из печи освещали его лицо. Сильным и точным ударом он снова пробил отверстие и оттуда, направляемый твердой рукой Соломона, прямо в форму потек огнедышащий металл.

— Все! — воскликнул Хирам и бросился к Соломону. Осторожно вытащил тот желобок, который был вставлен в форму. Взяв вторые щипцы и удерживая руку Соломона одной рукой, второй рукой, вооруженной щипцами, он стал покачивать форму, чтобы жидкий металл заполнил все полости.

Напряженная тишина, стоявшая в мастерской, стала потихоньку нарушаться шелестом, покашливаньем, переступанием с ноги на ногу. Все семьдесять два духа со своими воинствами, вызванные на помощь Соломоном и Хирамом, давали о себе знать.

— Металл должен остыть! — провозгласил Хирам.

— Да, мастер, мы понимаем, — и Амон кивнул головой. — Мы не торопимся, мы подождем.

Прошло еще какое-то время и Хирам тихо сказал:

— Начинаем!

Вызванные Соломоном и Хирамом духи толпились за их спинами.

Осторожно, с помощью маленького молоточка и узкой стамески, Хирам стал откалывать внешние части глиняной формы. Они легко откалывались и отлетали в стороны. И вот, наконец, обнажился металл. Еще один удар и копье, как новорожденный в люльке, обнажилось в своей глиняной колыбельке.

— Ах! — вырвалось у всех.

Копье чуть поблескивало. Оно было уже почти готово. Хирам поклонился Соломону и безмолвно пригласил его вынуть копье из формы. Соломон подошел и еле сдерживая дрожь в руках, осторожно вынул копье и поднял его двумя руками высоко над головой.

— Да будет! — громко сказал он.

— Да исполнится! — ответили, прошелестели, просипели, прокричали, прогундосили, пропели ему в ответ семьдесят два духа и их бесчисленное воинство.

И все увидели, как над копьем появилось легкое голубое пламя.

— Мы зажгли и мы погасим! — раздался хор духов.

Сильный порыв ветра вдруг пронесся по мастерской. И голубое пламя над копьем погасло.

Говорили потом, что в эту ночь в Средиземном море внезапно разразился сильный шторм.

С этим порывом ветра один за другим в дымоход над горнами устремились все семьдесят два духа, а за ними и их воинство.

Царь и мастер остались одни.

И в этот миг уже почти погасший в горне огонь вдруг вспыхнул с новой силой.

— Скорее, — вскричал Хирам, — где роза? Огонь требует жертвы!

Соломон метнулся к скамье, где на красной тунике лежала роза, выкованная Хирамом. Оставив копье на скамье, Соломон схватил розу и передал ее Хираму, который тотчас же бросил ее в огонь горна.

Огонь подхватил розу, ее тонкие лепестки стали оплавляться и опадать. Соломон и Хирам как зачарованные смотрели на эту гибнущую в огне красоту. И тут вдруг они увидели вместо розы плящущую в огне обнаженную гибкую фигурку девушки.

— Саламандра! — вырвалось одновременно у обоих.

Девушка изгибалась в бешеном танце, ее длинные волосы, рассыпающие вокруг себя тысячи искр, то взметались вверх, то падали вниз, она протягивала вперед руки и манила к себе царя и мастера.

Завороженный Соломон сделал шаг вперед. Девушка продолжала его манить. Соломон протянул вперед руки, пытаясь схватить девушку и не чувствуя, что огонь обжигает их. Девушка отскочила в глубину горна, продолжая манить царя.

И в этот миг Хирам пришел в себя. Он попытался оттащить Соломона от горна, но тот таким сильным движением оттолкнул его в сторону, что Хирам упал. Еще несколько мгновений и царь погиб бы в разбушевавшемся огне. Хирам бросился к бочке с водой, схватил ковш, зачерпнул и вылил воду на царя. Не останавливаясь, он черпал воду и лил ее то в горн, то на царя.

Фигурка в горне скорчилась, опала, почернела и исчезла. Огонь в горне погас. На дне его лежала только горстка обгорелого железа, которая так недавно была искусно выкованной розой.

Царь с опаленными волосами на лице и руках недоуменно рассматривал себя.

— Ты спас меня, Хирам, — вздохнул он, — о женщины, женщины…

— Все кончено, царь, вернемся к копью, — напомнил Хирам.

Они стали рассматривать копье.

— По-моему, оно прекрасно, — сказал Соломон.

— Сейчас я чуть-чуть отполирую его, — отозвался Хирам.

Он взял какие-то тряпочки и поворачивая и разглядывая копье, тер то в одном, то в другом месте. Наконец, он молча и торжественно протянул копье царю. Царь уже успел снять передник и надеть свою пурпурную тунику. Он принял копье и осторожно положил его снова в сосновый ларец.

— Что мне сделать с остальным небесным железом? — напомнил царю мастер.

— Ты можешь выковать меч и кинжал? — спросил царь.

— Конечно, царь, я сделаю это, — ответил мастер.

Ночь уже кончалась. Царь и мастер вышли из мастерской. Заря еще не занималась и там, на западе, над Средиземным морем висела полная луна.

Увидев царя, вскочили на ноги нубийцы. Соломон послал вынести из мастерской ларец.

Пока ларец выносили, царь молча посмотрел на мастера. А мастер смотрел прямо в глаза царю. Они не были равными друг другу по рождению, но оба были магами, и это делало их равными.