— Совершенно верно, — потвердил Левон. — И вы это видели?

— Да, я видел это в храмах, связанных с крестоносцами, с тамплиерами, в Шотландии.

— Да, да, это же обновлялось все в Средневековье, а вы знаете, что тогда существовало государство Киликийская Армения, тесно связанная с крестоносцами… Но давайте дальше… Особенно удивительны эти скульптуры под куполом храма. Дело в том, что храм построен таким образом, что внизу всегда царит полутьма, а зато сверху льется солнечный свет. Наверху, под барабаном купола, расположены рельефы с изображениями голов животных, птиц, человеческих масок, розеток. Необыкновенное зрелище. В западные приделы второго этажа идут изящные лестницы, ведущие к молельням. К западу от главного храма находится притвор, одну из стен которого заменяет скала. И там строители устроили двухэтажное помещение, изобилующее скульптурными изображениями, подобными же внутренней отделке самого храма.

Ник и Аполлинарий внимательно слушали Левона. Каждый из них вспоминал удивительное «дело о манускрипте», где им пришлось вплотную столкнуться с историей крестовых походов, да еще и выяснить многое о ныне живущих потомках крестоносцев. Особенно это коснулось Ника и Лили, в жилах которых, как оказалась, текла кровь тамплиеров. Сейчас, в рассказе Левона, их больше всего заинтересовали две вещи: сходство скульптурных изображений в соборе Гехарда с тем, что видели Ник и Аполлинарий в часовне Рослин, в Шотландии и то, что они видели в Тифлисе, на фасадах некоторых домов и то, что связывало Мцхет и Гехард, легенда о копье. Они постарались перевести рассказчиков на интересующий их вопрос.

— Вы упомянули о том, что в пещерах Айриванка находилось навершие евангелического копья, — осторожно напомнил рассказчику Ник, стараясь перевести разговор в нужное русло.

— Собственно, слово «гехард» и означает по-армянски копье, — продолжал Левон, — легенда гласит, что Фаддей, один из тринадцати сирийских отцов-подвижников, которые пришли в Грузию и Армению как святые проповедники христианства в середине шестого века, принес сюда, в пещеры Айриванка, одну из реликвий молодой религии, и оставил ее здесь для большей сохранности. Времена были буйные, а восточные страны были тесно связаны между собой. Трудно понять, как эта реликвия оказалась у святого Фаддея, тут все очень запутанно… Потом копье перенесли в Эчмиадзин и поместили там в реликварий, теперь оно является одной из христианских святынь, хранящихся в Армении.

— Спасибо, Левон, — сказал Антоний Иванович, поднимаясь со стула, — спасибо, милые девочки, за прекрасный обед, за ваше радушие и гостеприимство. А нам пора отдыхать и завтра с раннего утра за работу.

Стали прощаться. Левон вышел с гостями, проводить их до «Розового дома». Вечер был тих и прозрачен, над головами мерцали звезды и где-то кричала ночная птица. Под ногами хрустел песок дорожек и мокрые от вечерней влаги ветки деревьев касались их лиц.

Несмотря на вечернюю прохладу, в «Розовом доме» было тепло и уютно, благодаря заранее протопленным печам. Распрощавшись, они разошлись по комнатам. Минут через десять Аполлинарий, сидевший в кресле у окна, любовавшийся звездами и все время возникающим перед его глазами образом златоволосой Лизы, услышал тихое постукивание в дверь. Это постукивание было сигналом Ника. Аполлинарий быстро открыл дверь.

— Еще не легли? — спросил Ник, входя в комнату. — Я полагаю, нам надо поговорить. Давайте-ка я присяду. Так вот, я полагаю, — продолжал он, усевшись поплотнее в кресло, — что из всей полученной информации необходимо выделить главное. Мы, с одной стороны, как будто многое узнали, но ни на йоту не продвинулись в расследовании.

— Да, — задумчиво сказал Аполлинарий, продолжая грезить, — да, да…

Ник искоса взглянул на него. Такое рассеянное состояние вовсе не было свойственно Аполлинарию, всегда подтянутому, рациональному, в любой момент готовому к действию. И тут Ник вспомнил себя в Тифлисе, когда в его жизнь так неожиданно вошла Лили. Он улыбнулся. Ботичеллевская девушка. Все стало понятно.

— Давайте, Аполлинарий, — мягко сказал он, сочувствуя своему другу, — составим цепочку событий. Итак, три убийства в Лондоне. Одно с вашим расследованием. Убийство Винкельмана в Тифлисе. Что их объединяет? Я полагаю, по крайней мере два момента — татуировка на телах жертв. Дальше, покушение в Джвари. Кто должен был быть жертвой, вы или я, неясно. Третья жертва — разбившийся убийца. Татуировки — у двоих красные, у третьего, потенциального убийцы, черная. Красные и черные треугольники. У всех интерес к Кавказу, к Грузии и Армении. Точнее, Мцхета и Эчмиадзин. Дальше снова непонятно. Ритуальный друидический кинжал. Зачем? Простым нельзя нас было убить? Обязательно ритуальным?

Теперь об убийцах. О первом, лондонском, не знаем ничего. Второй, тот, который действовал в опере, возможно, из Латинской Америки или имеет какое-то отношение к экзотическим животным. Но вот третий, мцхетский, уж совсем непонятно, скандинав или немец.

Будем полагать, что в Тифлисе нас будет ждать письмо от вашего Уолтера и это немного прояснит события. И еще эти двадцать любителей армянского хереса. И трое из них умерли.

— М-да, — протянул Аполлинарий. — Кроме того, еще отдельно линия Винкельмана. Дружба с Вагнером, прогулки в Хофбургский дворец, в его музей. Чем же они там вдохновлялись? Что же общее в Вене, Мцхета и Эчмиадзине?

— Пока слишком много загадок. Ну, что ж, посмотрим, что прояснится в ближайшие дни. Ладно, пойду спать, — сказал Ник, вставая с кресла. — Антоний Иванович поднимет нас завтра ни свет, ни заря. Ну, покойной ночи.

И Ник ушел в свою комнату.

День прошел спокойно, все трое работали с раннего утра почти до сумерек и успели почти все, что планировал Антоний Иванович. А на следующий день им предстояло отправиться в Айриванк, в пещерный монастырь.

Аполлинарий привез из Шотландии, из Эберфойла, где он вместе с Уолтером Дью занимался расследованием, связанным с гибелью инженера Чарльза Форда в старых шахтах, две лампы Дэви. Эти безопасные лампы, так необходимые шахтерам, которые всегда были в опасности из-за возможного взрыва метана, были подарены ему в копях. Аполлинарию удалось доказать тогда, что гибель инженера была несчастным случаем и освободить несколько человек из-под подозрения. Теперь он был намерен взять их с собой, что было одобрено Ником.

Несмотря на раннее утро, завтрак вместе с Ануш им подавала и Лиза.

— А нельзя ли мне тоже отправиться с вами? — робко попросила она брата. — Ведь я никогда не бывала в пещерах Айриванка, а такой случай, чтобы можно было бы все осмотреть, еще раз вряд ли представится.

Увидев, как просветлело лицо Аполлинария, услышавшего просьбу Лизы, Ник тут же поддержал девушку. Антоний Иванович тоже был не против и оставшемуся в меньшинстве брату, который как все братья и мужья предпочитал, чтобы его сестра оставалась дома в безопасности, пришлось, скрепя сердце, согласиться.

— А кто же останется тогда дома? — спросил он. — Мало ли какие возникнут обстоятельства.

— Дома будут Мадлен с Лупо, Ануш и Варсеник, Арташес, наконец, полон дом народа, Левон!

— Ну, хорошо, собирайся, да только поскорее! — согласился Левон.

Через полчаса, нагруженные заплечными мешками, члены маленькой экспедиции отправились в путь.

Не теряя времени они прошли через подземную церковь Аствацацин и поднявшись по наружной лестнице к западу от притвора, а затем пройдя узкий коридор, вырубленный в скале, очутились во втором ярусе подземелья. Это было просторное помещение с четырьмя колоннами посередине. Каменные арки шли от одной колонны к другой. Все помещение было погружено во тьму и только рассеянный солнечный свет, скупо льющийся из отверстия в куполе, немного разрежал тьму и не давал ей становиться кромешной. Стены были сплошь покрыты каменной резьбой.

— Мы пройдем дальше, тут есть узкий проход и после него можно попасть в систему потайных пещер, — объяснил Левон. — Там такие проходы и коридоры, что незнакомый с их расположением человек обязательно заблудится. Но на стенах вырублены знаки с помощью которых тот, кто их знает, может ориентироваться в подземельи. А я их знаю, — улыбнулся он.