– Что тебе говорил отец? – поинтересовалась Шайна.

– Ты знала, что они с мамой уезжают в Бронс?

– Впервые слышу. Значит, он не будет тебя цеплять на каждом шагу. Ты же этого хотел?

– Именно! – вскрикнул Кина и подпрыгнул от удовольствия. – Он меня хоть раз оставит от своих нравоучений и прочей дряни.

– Не ходи в лес, сынок! – заговорила грубым голосом Шайна.

– Не трать стрелы, сынок! – подхватил Кина. – Не прыгай высоко, а то сломаешь ногу, сынок!

Шайна расхохоталась и завалилась на траву. Кина упал рядом с ней. Они смеялись и продолжали передразнивать отца. Да, как бы они ни любили Отчаянного Волка, он казался им забавным. Мало того, что его рыжие волосы оставались для них загадкой, так еще и умения его как охотника оставляли желать лучшего. Хотя он считал себя искусным истребителем всего живого в лесу. Сам не раз так утверждал.

– Что развалились? – внезапно прозвучал голос Синицы. – По рыбам стрелять будем?

Кина поднялся, взял лук и достал из колчана общипанную в хвосте стрелу. Синица приготовил свой лук и подступился к реке. К ним присоединился Облако. Его палку с едва натянутой на нее бизоньей жилой сложно было назвать луком. Облако хотел принять участие в поединке, и Кина с Синицей дали ему шанс. Едва наметились в реку, как их перебила Шайна.

– Можно мне?

– Конечно, можно! – ответил Облако с тоном смущения.

– Если только не боишься проиграть настоящим охотникам, – прогремел Синица.

– И не проиграет! – подхватил Кина, отдав ей свой лук, а сам забрал у нее копье.

«Земля… листва… дерево!» – прокричал Синица, и все метнули снаряды в воду. Добыча обошла каждого стороной. Синица смутился, вырвал из песчаного дна пику своей стрелы. Кина зашел в реку, достал стрелу Шайны и отдал ее сестре. Снаряд Облака даже не долетел до воды. Сам Кина не решился бросать копье, так как не видел достойной его добычи.

– Повторим? – спросил Синица.

– Я не против, – воодушевилась Шайна.

– Еще раз и пойдем в лагерь. Уже темнеет, – сказал Кина.

«Земля… листва… дерево!» – снова выдал Синица. Копье вонзилось в дно, стрела Облака опять не долетела до воды, снаряд Шайны попал в мелкую рыбешку, а Синица удивительным образом пронзил крупного карпа. Он возрадовался и всю дорогу кичился этим, нес его над головой, не снимая с пики.

Под морозным свечением луны в лагере разгорались три костра, каждым из которых занимался определенный человек. С левого края, если смотреть с востока, над очагом корпел Отчаянный Волк. Он подбрасывал поленья в огонь и раздувал пламя куском бизоньей кожи. Костер справа был отдан престарелой женщине по имени Голубая Река. Правда, в розжиге ей помогала ее дочь Быстрая Лисица. Центральный костер в этот вечер принадлежал Кине, Смелому Зайцу, Пробудившему Бизонов. Благодаря своей резвости и физической силе, он расправился с розжигом в три счета, заставив языки пламени подняться выше двух крайних костров. Кина несказанно этим гордился и все время кричал Отчаянному Волку, чтобы тот посмотрел, как сурово кострище молодых индейцев, на что тот реагировал лишь скудной улыбкой.

Спустя час три костра были окольцованы индейцами. Вокруг левого расположились мужчины, вокруг правого – женщины, а у центрального сидели дети и подростки. Все тесно ютились у теплого очага. В руке каждого жестяная чаша с жареными бобами и куском вяленого карпа.

– Кого надеешься убить, Кина? – разорвал молчание Синица.

Кина вздрогнул от внезапного вопроса. Он, потупив нос, ковырялся рукой в чаше с едой и искал в своей голове подходящий ответ.

– Молодого оленя привезешь? – подначивал Синица. – Или вепря, наконец, убьешь? Хотелось бы попробовать его мясо.

– Что привезет, то привезет, – влезла Шайна. – Тебе какое дело?!

– Не нужно, Шайна, – поставив чашку на землю, произнес Кина. – Он завидует.

– Я?.. Я завидую? – вскипел Синица. – С чего вдруг?

– Иначе бы не задавал таких вопросов! – ответил Кина. – Ты же хочешь на охоту? Отправляйся вместо меня!

– Все знают, что я лучший! – вскочил Синица и выпятил грудь. – Но никто до сих пор не поставил меня в отряд к охотникам.

– Всему свое время, Синица, – сказал Кина. – К чему эта грызня? Ты успеешь стать охотником. Или думаешь, я рад такому решению вождя?

– Твой отец договорился с ним. Хотя на твоем месте должен быть я!

– Так вперед! – разозлился Кина. – Я не горю желанием повторять судьбу Лана.

– Грязное оправдание, – сквозь зубы проскрежетал Синица.

– Хватит ссориться, – влез Облако. – Каждый из нас будет охотником. Мы уже можем ловить рыбу и ходить на уток. В чем проблема?

– В том, что Кина лезет вперед очереди!

Кина посмотрел исподлобья на Синицу, встал и направился к типи. Его нагнала Шайна.

– Постой, – сказала она. – Не злись на него. Он просто завидует!

– Завидует? Да он нарывается!

– Не кипятись. Ты же знаешь, что перед охотой всегда так. Кто-то кого-то да ненавидит. В прошлый раз Грозную Улитку так же принижали…

– Но он действительно…

– Успокойся, – снизила тон Шайна. – Облако верно сказал. Каждый из нас будет охотником. И ты… ты же сам так говорил. Зачем эти ссоры? Ты прекрасно знаешь Синицу. Ему дай повод, чтобы подколупнуть кого-нибудь.

– Все равно, Синица не прав!

Шайна взяла Кину за руку, подвела к костру и попросила Синицу подойти. Тот противился, но все же, переступив гордыню, приблизился.

– Дай руку, – просила она. Синица закатил глаза, сделал ненавистный выдох и протянул руку. Шайна взяла ее и приложила ладонью к ладони Кины. На глазах у всех она возвысила обе руки над огнем. Пики пламени едва касались кожи.

– Пусть ваша злоба и неприязнь испарится вместе с болью, которую каждый из вас заслужил.

– Я этого не заслужил! – вскрикнул Кина.

– Успокойся! – прошипела Шайна и окунула руки в костер.

Синица и Кина взвизгнули, отпрянули и больше не смотрели друг на друга. Их интересовали сами руки, которые ничуть не пострадали. Разве что волоски на них обгорели.

– Теперь мир? – спросила Шайна.

– Да, – испуганно отстрочил Синица.

– Мир? – повторила она, взглянув на брата.

Некоторое время он отнекивался, но все же сломался под твердым взором сестры и согласился.

Вскоре крайние костры опустели, и лагерь поглотила тьма. Стоянка находилась под пристальным вниманием седовласого сторожа по имени Холодный Клен.

Кина и Шайна дождались, когда соплеменники разошлись по своим жилищам, после чего кинулись к реке Сумаэ. Вождь Млечный Путь, Знавший Духов прозвал ее так, потому что она, несмотря на бурное течение, достаточно тихая. Сумаэ – тишина. Водная лента, блестящая под звездным сводом, тянулась далеко в обе стороны. Кина и Шайна спустились по пологому берегу и уселись у речной кромки. Никем не узнанная заводь шелестела, искрилась игривыми всплесками.

– На этой стоянке каждый вечер особенный, – в голосе Шайны проскальзывала нотка восхищения. – Здесь небо всегда разное, ты не замечал?

– Не знаю, – говорил Кина. – Из-за этой охоты я перестал следить за звездами. Голова всегда забита другим.

Шайна развязала на пояснице веревочку, на которой висел небольшой льняной мешочек. Раскрыв его, она засунула в него руку и через мгновение вынула. На ладони сидел скорпион, желтоватый хвост которого был едва согнут. Под осторожным взором Кины животное застыло подобно камню. Шайна опустила руку к земле, подарив скорпиону свободу. Он спустился по тонким девичьим пальцам на почву, осмотрелся, а после скрылся за пучком невысокой травы.

– Тебе не страшно держать его при себе? – спросил Кина, скривив лицо, точно при виде чего-то неприятного. – Они ядовиты!

– Песчинка меня не тронет, – ответила, наблюдая за скорпионом, бегающим у ее руки. – Иначе сделала бы это в ту же ночь, когда пришла ко мне.

– Тебе ее не жаль? Отпустила бы в поле, пусть радуется свободе!

– Отпускала, – вздохнула и добавила: – Она снова возвращается ко мне! – скорпион заполз по ее пальцам на ладонь. Шайна аккуратно подвела его к мешочку, и животное скрылось в укромном льняном убежище. – А тебе страшно? – вдруг спросила.