– Вы опасаетесь за Армению?
– За Армению как раз абсолютно не беспокоюсь. И напрасно наши державные симпатизанты подняли в Интернете вопль по поводу событий в Ереване. Нам нужно хранить олимпийское спокойствие. Хотят испытать на себе принудительное попечение Запада? Да ради бога! Это же знаменитая философская «пещера Платона», наполненная тенями, то есть иллюзиями. Теперь на геополитическую карту надо смотреть иначе. Армения граничит с Турцией и Азербайджаном. Казахстан – с Россией и Китаем, который тоже не аплодирует дружбе Астаны со звёздно-полосатыми господами. Вот в моду вошло понятие многовекторной политики. Звучит вроде красиво. Но из физики известно, что придать одинаковый вес противоположностям невозможно в принципе. Всегда получается кому-то – в угоду, кому-то – в угрозу. В этой связи один остроумец заметил: «А пусть-ка девушки сходят замуж на Запад. Не придётся ли вскорости назад проситься?» Уже на других, конечно, условиях, ибо, как говорят китайцы, «человек ушёл, чай остыл». Сюжет в историческом плане затасканный… Но я, откровенно говоря, не увлекаюсь международными проблемами, слишком сложны там лабиринты несогласий, можно заплутать.
Погода стояла тёплая, сухая, и в тот день они гуляли долго. Не только по ботаническому парку, но спустились на специальном наружном лифте на набережную, не раз присаживались на лавочки, наблюдая за накатом волн. И говорили, говорили. Так заговорились, что потеряли счёт времени и сразу отправились на ужин.
Донцов радовался везенью: перед ним нежданно-негаданно открылись новые горизонты понимания, и он знал, что теперь сможет гораздо глубже анализировать наползающие на Россию события. А Лидия Петровна просто ликовала. Когда они сели за стол и Михаил Сергеевич, выпив бокал настоя шиповника, пошёл «отовариваться» к ресторанной стойке, Лидия Петровна нагнулась к Виктору и полушепотом, с чувством сказала:
– Спасибо вам. Сегодня он выговорился на все сто, душу отвёл. Я его наизусть знаю, для него это такое счастье – с понимающим человеком поговорить о политике!
Новые санаторные знакомые улетели из Сочи на два дня раньше Донцова, оставив пряное послевкусие. Виктор снова в одиночестве гулял вдоль морского берега, закрепляя в памяти урок высшей политграмоты. Мозги у профессора были устроены столь необычно, – возможно, это особое свойство научного негуманитарного мышления, – что как бы трепанировали проблему, изыскивая её решение внутри неё самой. Виктора поразил разговор о кандидатуре будущего главы Кабмина. Донцов после общений в думской среде, подобно Лесняку, Простову, раскладывал пасьянсы из громких фамилий, стремясь угадать предпочтения президента. Но выслушав резоны относительно того, кто из нынешних дворянцев годится в премьеры для рывка, а кого исключить из списка по принципу «Вас здесь не стояло», Михаил Сергеевич, свободный от политических условностей, не утопающий в мелочах-частностях, подошёл к вопросу революционно, как водится, начав издалека.
– Скорее всего, вы правы, президент подберёт премьера рационально, исходя из своего видения задач, стоящих перед страной. Но я глянул бы на проблему с изнанки. Средоточием управленческой воли у нас стал президент. И Запад открыто пошёл в атаку на Путина, оказывая на него сильнейшее давление. На главе государства сошлось очень много силовых линий, словес и смыслов. Однажды Володин сказал, что Путин – это Россия, и СМИ подняли его на смех. А ведь он отчасти прав, типологически ситуация схожа с той, когда звучал лозунг «За Родину, за Сталина!». Образно говоря, идёт девятый раунд боксёрского поединка, и наш лидер постепенно устаёт, соперник это чувствует, усиливает натиск. С точки зрения классических теорий сопротивления длительное перенапряжение чревато срывами, в данном случае тем, что президент начнёт упускать какие-то сегменты политики, полагаясь на умеющих втираться в доверие. Но почему Запад против Путина персонально? Да потому, что по конституции его место займёт премьер – без выборов! И если им останется Медведев, США утроят нажим на Кремль. Значит, что сделать бы Путину? Назначить премьером какого-нибудь генерала в отставке, чтобы у Запада напрочь отпала охота убирать Путина. Такому премьеру надлежит играть роль вице-президента, а реально руководить Кабинетом будет первый зам, которого подберут, исходя из ваших соображений. На месте Владимира Владимировича я назначением премьера убил бы двух зайцев.
Вспоминая тот разговор, Донцов дивился умению профессора видеть проблемы широкоформатно, сквозь толщу времени, сквозь бури и сквозняки века. Перефразируя знаменитого поэта, можно было сказать, что ума он был не линейного. И впрямь, не меняя конституцию, ввести бы де факто пост вице-президента – не избранного, назначенного! – поставив на него человека, неприемлемого для Запада. Подумал: «А что в Штатах? Там атакуют Трампа, чтобы после импичмента президентом стал удобный Пенс. В точности то же самое!» Неужто Путин не додумается показать америкосам колоссальный кукиш, назначив премьером да хоть генерала Шаманова? А уж кто будет истинным главой Кабинета, – другой вопрос. Неужели некому подсказать Путину эту конструкцию, мощный асимметричный ответ на кабаний, напористый натиск Запада?
Между тем на бездельном санаторном просторе мысли Донцова мчались дальше. В путинской России да при сверхсложной мировой ситуации должность премьера вообще начинает играть интересную роль. Не избранное, а назначенное второе лицо в государстве становится фактором политических раскладов. Премьер не может начать «свою игру», как Руцкой при Ельцине, ибо немедля будет отправлен в отставку. Значит, силовик в премьерском кресле не нарушит внутреннюю стабильность. Зато на внешнем треке у России козырной туз. Если пиндосы вознамерятся перейти красную черту, Путин вправе намекнуть о добровольной отставке, а в критических ситуациях профессиональный военный непредсказуем. Не говоря уже о том, что российское прозападное лобби будет мгновенно сметено с политической доски. Эта угроза предохранит Путина от элитных наездов, которые вынашивает Вашингтон.
Кстати, профессор, пожалуй, прав: нагрузка у Владимира Владимировича сумасшедшая, и уже пошли оплошности, чего раньше Донцов не замечал. В телефильме Кондрашова Путин сказал, что в феврале 2014-го, когда Янукович начал силовую зачистку Майдана, в Кремль позвонил Обама и попросил – плииз! – воздействовать на украинского президента, чтобы не использовал военных, ибо завтра, в пятницу, в Киев прибудут главы МИД Германии, Польши в качестве гарантов соглашения с лидерами Майдана. Путин обещал выполнить просьбу, переговорил с Януковичем, и киевский Таймынь не состоялся. В пятницу соглашение подписали, а в субботу в Киеве произошёл переворот, власть захватили заводилы Майдана. Всё это рассказал сам Путин. Да ещё посетовал, что Обама не перезвонил.
То есть, надо полагать, спасибо не сказал.
И что получается? – думал Донцов. В телефильме рассказ Путина звучит как чистосердечное признание в совершённом… Ну, назовём это катастрофической ошибкой, итогом которой стала сдача Украины. Он доверился американцам, хотя им вообще нельзя верить на слово. Чем же Путин отличается от Горбачёва, проглотившего сказки о том, что НАТО ни на дюйм не продвинется на восток, от Медведева, по просьбе того же Обамы приказавшего Чуркину не применять вето по «открытому небу» Ливии в Совбезе ООН? Сколько же амеры, для которых нечистоты коварного обмана – политическая норма, будут дурить русских простофиль, наивно уповающих на международное право, нравственные ценности и честное слово западных партнёров? Сколько ещё будет длиться этот морок – обожествление циничных западных убожеств с ампутированной совестью?
И зачем Путин спустя четыре года оповестил мир о том, что лично причастен к сдаче Украины? Это же и впрямь чистосердечное признание в грубейшей оплошности, которая войдёт в анналы истории. Само признание – тоже оплошность. Не понял, что о личном просчёте нельзя говорить в эфире, видимо, считает, что ему уже всё можно. Но если не понял в данном случае, не исключено, начал упускать и другие важные сегменты политики.
