– Почему странно? – спросил кто-то из локеров.
– Он никогда раньше не приезжал на Смотры, – ответил за друга Фолькорра. В отличие от своего приятеля, он выглядел скорее напряженным, чем расслабленным. – Говорят, он не выпустил ни одного юнгера, а тот, что у него был, погиб при странных обстоятельствах.
– Разве это разрешено? – нахмурился Клютик. – Я думал, партионы обязаны иметь ученика. Это же часть служения Гере!
– Ага! Только васса Леон настолько крут, что ему всё сходит с рук! – пожал плечами Рокка. – Жаль, конечно, что не удалось попасть в его отдел…
Али поражённо смотрела на фрузонцев. Так они, значит, не вполне довольный своими результатами? Ничего себе – попали к партионам Первого Круга, так ещё и носами воротят!
– Скорее всего, он приехал из-за Высшего Совета, – тихо сказала Бассин, с личика которой вот уже час как не сходило лёгкое злорадство. Неужели она и впрямь радуется, что её никто не выбрал?
– Или потому что васса Ойя хочет заставить его взять ученика! – не унимался наивный Клютик.
– «Заставить»? – Фолькорра засмеялся. – Вассу Леона нельзя ничего «заставить» сделать!
Почему они всё только о нём и говорят?! Али сохраняла доброжелательное лицо, хотя на самом деле ей хотелось сбежать из комнаты. Она с трудом сдерживала поток воспоминаний. Её будто бы затягивало в прошлое, в состояние беспомощности и собственной ничтожности, которые она испытала тремя годами ранее. Картины прошлого заиграли яркими красками, словно отреставрированные картины, и Али с болью разглядывала их.
Тогда, в реабилитационном центре… Она позволила себе на миг поддаться эмоциям наивным, неуместным и запретным! Чего дивиться, что далее её ждало неизбежное потрясение? Когда Эми вывела её из здания, она увидела в глазах партиона то, что страшилась увидеть больше всего – откровенное отвращение.
Али взяла бутыль из руки Рокки, глотком вина стараясь приглушить застарелое чувство стыда. Как мучительно это было! Что она себе надумала: что он проникнется к ней сочувствием и симпатией? Даже если бы она не была уродливым дистрофиком, она всё равно оставалась сопливой тринадцатилетней девчонкой.
Холодно произнеся короткое приветствие на бастийском, Этот Леон проводил их с Эми в корабль. На этом её позор однако не закончился: по дороге её укачало. Благо, что в её желудке было пусто и изо рта свешивались лишь длинные нити слюны, но и это случилось на глазах красивого партиона. Эми заботливо вытирала ей рот, а она мечтала лишь о том, чтобы путешествие закончилось как можно скорее.
Али снова отпила из бутыли, чувствуя, как начинает пульсировать в голове. Как ей мог понравиться такой высокомерный человек? Нет, это было просто наваждение! Это всё из-за его необычной внешности, из-за этих железок. А так – он ей совсем, совсем не нравится! Этот мерзкий, высокомерный Леон.
– Даже не представляю, какого это, быть его юнгером… – снова донеслись до Али мечтательные разглагольствования Рокки.
– Тебе и не надо, – ни с того ни с сего сказала Али. – Ты на своём месте, там, куда тебя привела Сила Геры.
К её удивлению, Рокка натянуто засмеялся, повернувшись к другу, а тот криво улыбнулся.
– Ага, Сила Геры… – Фолькорра манерно отпил из бутылки. – И тебя Сила Геры к вассе Глейтону, должно быть, привела, ага…
Али уставилась на фрузонца, который почему-то отвёл глаза. Что это он имеет в виду? Рокка дал другу дружеского подзатыльника, что слегка разрядило атмосферу.
– Али заслуживает этого! – вспыхнул Клютик. – Да и на вашем бы месте я был бы счастлив! Ишь, какие, вассу Леона им подавай!
– Конечно, был бы, – огрызнулся изрядно захмелевший Фолькорра. – Тебе и о таком-то только мечтать!
– Ну, знаешь, что… – маленький спекторияк вскочил, готовый атаковать гораздо более взрослого сокашника, но Рокка вовремя спохватился и заключил его руками в кольцо.
– Тихо, тихо! Да не слушай ты его! А ты, Фольк, заткнись!
Клютик вырвался из хватки фрузонца и выбежал из комнаты.
– Я вообще-то рад, – извинительно добавил Рокка, как будто боялся, что произошедшее может спугнуть удачу.
– Но всё же, если просто представить себе… – тёмные глазки Фолькорры затянуло мечтательной дымкой. – Говорят, Леон вертит Высшим Советом как хочет и метит в Великие партионы. Оказаться рядом с ним – это… это…
Али поднялась и вышла вслед за Клютиком. Довольно с неё. Маленького спекторияка нигде не было видно, и она, оставшись одна, подошла к боковому окну. Три года назад ей удалось избавиться от наваждения после встречи с Этим Леоном, которая словно бы стала заключительным аккордом в тёмной полосе её жизни. Академия Искусств стала её спасением. Обитатели замка пришли от её болезненной худобы в восторг. «Аристократическая» бледность, депрессивная обессиленность и эмоциональная стагнация Али оказались по вкусу богемной тусовке, и уже в первый же вечер она почувствовала себя «своей среди своих». Новые впечатления забурлили, как кастрюля с традиционным бастийским рагу, и образ эвийца затёрся. Она открыла для себя мир искусства и встретила единомышленников, которые увлекли её в омут чувственных наслаждений и тонких эмоциональных переживаний. Она победила недуг, оправилась, и старое «позорное» воспоминание совсем выцвело. Их с Леоном пути никогда не должны были больше пересечься: после отказа от титула ей никогда не пришлось бы общаться с высшими чинами герапартиона.
Чьи-то шаги заставили Али отвлечься от раздумий. К ней подошёл Рокка.
– Слушай, извини его, он просто напился и…
Рокка смолк, не зная, что добавить.
– Я рад за тебя, правда, – наконец добавил он. – Надеюсь, вассе Глейтону удастся убедить Совет пойти на уступки и ты станешь его юнгером.
Глава 3. Особый случай
На следующий день атмосфера во Дворце изменилась – напряжение заметно спало, а на его место пришли предвкушение радости и ожидание торжественной церемонии принятия юнгерства. На утренней медитации те, кому суждено было покинуть Дворец в новом статусе, умиротворённо налаживали контакт с Полем, а позже наслаждались своим последним завтраком в столовой.
– Всё будет так, – вещал Фолькорра. – Посреди зала будет стоять цинна с юнгерскими повязками… У нас с тобой будут белые с тремя голубыми полосками.
Он толкнул в бок Рокку, уплетавшего омлет с хоку.
– Ну вот… Васса Оаро назовёт твоё имя. Ты встаёшь, выходишь в центр зала, а наставник спускается из амфитеатра. Он надевает повязку тебе на руку и произносит клятву.
– Какую? – спросил Рокка, лишь бы только друг дал ему спокойно доесть. Лицо Фолькорры приняло важное выражение.
– «Юнгер такой-то, клянусь стать для тебя ближайшим союзником, опорой и защитником, учителем и проводником в Поле Геры до того мига, пока ты не будешь готов продолжить путь один».
– Как высокопарно, – скривился Рокка.
– А юнгер отвечает, – продолжил Фолькорра, – «Васса такой-то, клянусь и я. Клянусь следовать вашей воле, стать верным учеником, спутником и помощником и сделать всё, чтобы найти путь в Поле Геры и продолжить его одному». Вот и всё, ты – юнгер! Потом ты идёшь вслед за наставником в амфитеатр, потому что…
– Флюгистон!
Все сидевшие за одним столом с Али разом обернулись и увидели цинну Эйтсента:
– Ты мне нужна. Доедай и пошли.
Али торопливо запихнула остатки булочки в рот.
– Что это ему надо? – подозрительно спросил Рокка.
– Понятия не имею, – пожала плечами Али. – Ладно, увидимся на церемонии!
– Просто следуй за мной, – сказал цинна, видимо, желая пресечь её расспросы на корню.
Они пришли к дверям Большого тренировочного зала.
– Внутри тебя ожидают Высшие партионы и васса Оаро, – предупредил цинна.
Али кивнула. Значит, они сообщат ей, быть ей юнгером Глейтона или нет. Но почему они не дождались церемонии? Цинна открыл перед Али дверь, и она зашла в зал. Стойка в углу исчезла, а кресла недалеко от скамьи локеров-новичков занимали Джиджи Ойя, Ши Тонникс, Люка Глейтон и Этот Леон. Неподалёку от них стоял Оаро. Цинна подвёл Али к партионам, и она поднесла ладонь к левому плечу. Ей показалось, что члены Высшего Совета выглядели крайне довольными собой.
