А теперь он будто заперт в клетке и ему нечего делать. Ты понимаешь, почему он так себя чувствует.

— Что за дурацкая шутка, — продолжает бормотать он.

— Леви, пожалуйста. Мы ничего не можем сделать. Мы оба здоровы и это уже хорошо.

— Не заливай мне о трудностях, это место всё ещё детский лепет по сравнению с тем, откуда я родом. Я мог вынести всё, кроме этого театра абсурда.

— Леви, перестань, — вздыхаешь ты, будучи теперь немного раздраженной и уставшей. — Вакцина уже в пути.

— Отлично, — он закатывает глаза. — Но может пройти ещё несколько месяцев, и я застряну здесь.

— Ты действуешь мне на нервы, — открыто говоришь ты ему и хмуришься. — Мы все находимся в одной и той же ситуации, и это отстой для всех. Всё, что мы можем сделать, так это подождать. Я знаю, что ты нервничаешь, но…

— Если ты так злишься, никто не заставляет тебя оставаться здесь со мной, — ворчит Леви. Стена между вами становится ещё выше и толще.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала? Мне уйти? — спрашиваешь ты и качаешь головой, закатывая глаза.

— Делай, что хочешь, — бормочет Леви. — Или, может быть, это мне лучше уйти. Когда вернёшься к стене со своим следующим ночным кошмаром, я попаду туда с тобой и… — он резко обрывает себя, когда понимает, что перешел черту. Его глаза расширяются, и он поворачивается к тебе, но ты уже стоишь в коридоре.

Ты очень расстроена. Слова Леви заставили парализующий страх пройти через всё твоё тело, а воспоминания о девяти месяцах без него снова вторглись в твой разум.

— Послушай, я…

— Если ты хочешь уйти, то уходи, — говоришь ты, не оборачиваясь и надевая пальто. Ты небрежно обматываешь шею шарфом и хватаешь перчатки. — Я бы никогда не удерживала тебя здесь, в этом измерении, против твоей воли, и ты это знаешь.

— Куда ты идёшь?

Он настороже. Звучит испуганно, и ты чувствуешь, как он стоит позади тебя в дверном проёме, соединяющем коридор и гостиную.

— Прочь отсюда. Это то, что ты велел мне сделать. И если ты хочешь вернуться обратно в свой мир и оставить меня в покое в разгар пандемии, то дерзай, но не удивляйся, что когда вернёшься, то в нашем браке наступит кризис.

— Эй, подожди!

Ты выходишь за дверь и закрываешь её за собой. Ты выше таких детских вещей, как хлопнуть дверью, но в тот момент, когда ты выходишь на лестницу, то тихонько шмыгаешь носом.

К тому времени, как ты спускаешься, на улице уже темно. Заснеженная стоянка пуста, все люди изолированы друг от друга, и по улицам проходит только несколько гуляющих с собаками.

Ты идёшь к машине и садишься в неё.

Делаешь глубокий вдох и вставляешь ключ. Долго смотришь на него.

Затем падаешь на руль и начинаешь содрогаться в рыданиях. Ты вдруг чувствуешь, что тебе снова двадцать четыре года, и ты живёшь в своём мрачном мире без Леви.

Ты плачешь, как маленький ребёнок, а всё напряжение и стресс покидают тебя волной эмоций, и почти через полчаса тебя вдруг прерывают.

Твой телефон пищит в кармане. Это Леви.

Возвращайся обратно. Уже поздно.

Ты на минуту задумываешься.

Пожалуйста, хватает порядочности, чтобы добавить.

Ты испытываешь сильное искушение остаться, но знаешь, что эскалация этого конфликта не принесёт пользы ни одному из вас. Таким образом, ты вытаскиваешь ключ и пытаешься прийти в себя.

Ты выходишь из машины и вытираешь глаза насухо. Они всё ещё будут заметно красными, но это лучшее, что ты можешь сделать прямо сейчас.

Возвращаясь в квартиру, опускаешь голову.

— Эй, негодница.

Леви ждал тебя. Сейчас он осторожно приближается. Ждёт, пока ты снимешь пальто и ботинки, а затем подходит к тебе.

— Мне очень жаль.

Ты издаёшь тихий непонятный звук, держа голову опущенной.

— Мне не следовало этого говорить.

Ты киваешь.

— Я не это имел в виду.

Ты слегка шмыгаешь носом. Он осторожно наблюдает за тобой.

— Ты хочешь, чтобы я оставил тебя в покое?

— Нет!

Испуганный крик немедленно слетает с твоих губ. Ты поднимаешь голову, и твои глаза полны тихих, непролитых слёз.

— Пожалуйста, не уходи, — ты слегка заикаешься, давясь тихим всхлипом, и тут же его взгляд переходит от тихой вины к стыду.

Он притягивает тебя к себе и обнимает за плечи. Его лицо прижимается к твоим волосам. Ты падаешь на него и зарываешься лицом в его шею.

— Не буду. Я не оставлю тебя, — обещает он тихим шепотом.

— Правда? — бормочешь ты.

— Конечно.

— Я люблю тебя, — икаешь ты между рыданиями. Одной рукой он гладит твои волосы. — Ты тоже меня любишь? — приглушенно спрашиваешь ты. Леви притягивает тебя крепче и нежно вздыхает.

— Да.

— Ты ведь не хочешь оставить меня, верно?

— Не хочу.

Медленно ты обнимаешь его за талию, чтобы прижаться ближе. Шмыгаешь носом и судорожно вдыхаешь его успокаивающий аромат.

— Придурок.

— Да, — спокойно отвечает Леви. Ты чуть хихикаешь и отстраняешься. Обхватываешь его лицо руками.

— Я знаю, что тебе тяжело и что ты ненавидишь чувствовать себя бесполезным, — мягко говоришь ты ему. Сглатываешь и моргаешь, внезапно становясь слишком уязвимой. — И… и если возвращение обратно до тех пор, пока всё это не закончится, это то, что сделает тебя счастливым…

— Это не так, — немедленно отрицает Леви. Он водит рукой по твоим волосам и немного ерошит их. — Я просто слишком трудный.

Ты смотришь на него из-под его руки, немного настороженно.

— Ты жалеешь, что женился на мне?

— Нет.

— Ты уве…

Он прерывает тебя, наклоняясь и целуя, нежно и очень ласково. Когда Леви отстраняется, ты выглядишь немного мечтательно, и твои рыдания стихают.

— Я не знаю. Я никогда так не думал.

Ты вскакиваешь. Он легко ловит тебя. Ты обнимаешь его обеими руками за плечи, а ноги сжимаешь вокруг его талии.

— Отнеси меня в постель, пожалуйста, — бормочешь ты, внезапно почувствовав себя уставшей, когда остатки адреналина полностью. Леви несёт тебя в спальню и осторожно укладывает. Он остаётся сидеть на краю кровати, пока ты зарываешься под одеяла.

— Что ты хочешь завтра на завтрак? — спрашивает Леви. Ты выглядываешь из-под одеяла и слегка улыбаешься ему.

— Всё в порядке. Тебе не нужно делать что-то только потому, что чувствуешь себя виноватым.

— Это не из-за этого.

— Тогда почему?

— Потому что я хочу делать хорошие вещи для своей жены, — произносит он, приподняв бровь. Ты скептически усмехаешься.

— Неважно.

Между вами воцаряется молчание. Леви поворачивается и некоторое время смотрит на свои колени, и ты видишь, как его красивое лицо хмурится, когда он задумывается. Ты не торопишь его, потому что знаешь, что он заговорит, когда соберётся с мыслями.

— Не могла бы ты оказать мне услугу? — спустя время говорит Леви.

Ты садишься и с осторожностью наблюдаешь за ним.

— В чём дело?

— Я знаю, ты любишь дарить мне подарки. Тебе нравится подкупать, — начинает он. Ты тут же усмехаешься и протягиваешь руку, чтобы толкнуть его.

— Это называется языком любви. Мне нравится дарить подарки. Тебе нравится делать одолжения. Мы уже проходили через это.

— Мне бы хотелось, чтобы в этот раз ты ничего не дарила мне на Рождество или на день рождения, — говорит Леви. Ты сразу же хочешь начать протестовать.

Тебе хочется сказать ему, что это не так уж важно и что ты можешь себе это позволить, но неуверенный, почти пристыженный взгляд на его лице заставляет тебя передумать.

— Хорошо. Я тебе ничего не куплю, — обещаешь ты.

Он улавливает один маленький нюанс, но ничего не говорит. Леви кивает. Ты внезапно хватаешь его и затягиваешь внутрь, под одеяло. Он оказывается сверху на тебе.

— Извини, что уходила хотя уже было так поздно. Твой радар, должно быть, взбесился и был в шоке.

Ты не знаешь точно, почему, но у Леви, похоже, есть очень сильный инстинкт, который может быть даже биологическим, чтобы следить за тобой и заботиться о тебе. Он говорит, что у него уже было это раньше, со своим командором, но тогда всё было не так интенсивно и серьёзно, как в случае с тобой. Ты называешь эту его особенность радаром.