При этих словах ты хмуришься и открываешь рот, чтобы указать на что-то, но Леви опережает тебя.

— Да, это буквально кричащий намёк на то, что всё было брошено в спешке, так как военные даже не взяли с собой самое необходимое. Внутри домов вещи также оставались нетронутыми, еда осталась на плитах, личные вещи остались в ящиках, денежные тайники остались нетронутыми. Было очевидно, что что бы ни случилось, это произошло слишком неожиданно и очень быстро. Я копался в домах в поисках овса, чечевицы и другой пищи, которая может быть пригодной хоть вечность, если её правильно хранить. Так и выживал…

Ты киваешь и придвигаешься немного ближе к нему, когда выражение лица Леви становится мрачнее.

— Я рыскал вокруг в течение нескольких недель. Получил в свои руки военную информацию о событиях, приведших к прорыву стены Сина. На все вопросы, на изучение которых мы потратили столетие, были даны ответы всего за пару лет. Последние документы, которые мне удалось найти, относятся к началу 852-го года.

— Ты из 850-го, верно? — он кивает. — И тогда ты не знал, кто такие титаны?

— Последнее, что мы смогли узнать, это то, что некоторые люди могут превращаться в титанов и контролировать свои действия. В наших рядах был один такой придурок, который мог бы это сделать. Мы запланировали экспедицию, чтобы выманить других ему подобных, — объясняет Леви.

— Тогда… Что вам удалось выяснить? — осторожно спрашиваешь ты. Губы Леви вытягиваются в тонкую линию.

— Я узнал, что титаны не просто появились из ниоткуда, они были посланы вражеской нацией.

Твои брови удивлённо взлетают вверх. Ты думала, что народ Леви был единственным выжившим.

— Мы изначально были расположены недалеко от этой нации и далеко от стен. Но один монарх увёл своих последователей так далеко, чтобы уйти от продолжающегося конфликта между нашим и их народом. Они возвели стены, которые простояли сто лет, прежде чем враждебная нация снова начала концентрированное нападение в 845-м году.

— Сто лет это не так уж много, — замечаешь ты. — Почему никто об этом не знал?

— Очевидно, королевская родословная обладает некоторыми странными навыками, такими как стирание памяти.

— А? — ты скептически смотришь на его лицо, наполовину убеждённая в том, что он тебя разыгрывает, но Леви выглядит совершенно серьёзным.

— Что значит «стирание памяти»? Ты уверен, что не увидел это в какой-то книге со сказками?

— Я могу отличить книгу сказок от военных документов, ты, говнючка, — отвечает Леви, недовольно закатывая глаза.

— Как скажешь, старина, хотя я не припомню, чтобы ты брал с собой очки для чтения, — бормочешь ты. Видишь крошечную вспышку веселья, как будто он скучал по такой вашей бессмысленной перебранке. Однако прежде чем ты успеваешь ухватиться за эту мысль, он спокойно берёт диванную подушку и бросает её тебе в лицо, чтобы ты заткнулась.

Ты хихикаешь и прижимаешь подушку к груди, продолжая слушать историю Леви.

— Итак, эта дерьмовая нация начала атаку в 845-м году, используя для этого титанов.

— Но… Почему? — хмуро спрашиваешь ты.

— Чёрт, очевидно, многое связано с тем, как устроен наш народ. Они боятся нас. И мы неосознанно пользовались многими ценными ресурсами.

Ты не понимаешь.

— Вы чем-то отличаетесь от них?

— Да. Я ещё не сказал тебе, что такое титаны.

Лицо Леви становится мрачнее.

— Они люди. Не просто люди, а совершенно такие же, как мы. Мы можем превратиться в титанов, в то время как другие нации не могут.

Ты разеваешь рот, широко раскрыв глаза.

— Они люди? Титаны — люди? Ты убивал своих все эти годы?

— Да.

Ты чувствуешь, как его рука снова дёргается.

— Наша нация может быть превращена в титанов, это необратимая процедура. В этой враждебной стране есть субпопуляция нашего вида. Используя их, они начали атаку в 845-м году и ещё одну где-то после последнего документа, который я нашел, в 852-м году.

— Значит, они пробили все стены и оккупировали всю страну так быстро, что не было даже шанса на эвакуацию? Откуда ты это знаешь? Были ли там… Останки?

— Корпус разведки был практически уничтожен вскоре после того, как я оказался здесь. Важные лица были убиты, а Военная полиция взяла под контроль всю армию. Группа бандитов, совершивших убийства… — Леви замолкает, и в его глазах появляется редкий блеск сильного гнева.

— Если бы только я был там, чтобы убить того сумасшедшего зверя, — буквально закипает он. Ты с тревогой смотришь на его лицо. — Тогда, возможно, весь этот переворот провалился бы.

— Итак, были политические проблемы, которые сделали тебя более уязвимым, чем обычно, и отряд, лучше всего оснащённый для борьбы с титанами, был уничтожен, — подытоживаешь вы тихим голосом. Леви хмыкает в знак согласия.

Ты сжимаешь его руку чуть сильнее и внимательно наблюдаешь за ним.

— Так… Твои товарищи погибли во время переворота?

— Я думал, что так произошло со всеми, — стоически произносит Леви. — Пока я не увидел парочку из них.

— Увидел? — ты в замешательстве хмуришься. Разве Леви не сказал, что он единственный, кто остался? Он делает паузу, чтобы сделать глубокий вдох.

— По поводу твоего предыдущего вопроса… Нигде не было никаких останков, — загадочно заявляет он. — Ни костей на улицах, ни братских могил.

Леви тупо смотрит в телевизор, пока ты медленно складываешь кусочки пазла вместе. Останков не было, так что их не убили. Неужели их перевезли к вражеской нации? Но Леви утверждал, что видел…

Ты ахаешь и крепче хватаешь Леви за руку.

— Дома не выглядели так, как будто их бросили в мгновение ока и люди внезапно убежали. Они все превратились в титанов… — шепчешь ты. Леви кивает. Его рука дрожит.

— Они, должно быть, пробрались и обратили всех. Затем разрушили стены, добыли все нужные им ресурсы и оставили титанов бесконечно бродить здесь. Такова моя теория.

Ты соскальзываешь с дивана и чуть маневрируешь, пока не оказываешься на полу на коленях перед Леви.

— Что случилось, когда ты увидел своих бывших товарищей в образах титанов? — спрашиваешь ты. Леви выглядит загнанным в угол. Он стискивает зубы и отказывается смотреть на тебя.

— Что ещё я мог сделать, кроме как избавить их от страданий? — шипит он сквозь зубы. Выглядит разъярённым. — Большинство титанов отправились в другие места в поисках людей, но некоторые остались, разбросанные по стенам. Я уничтожил столько, сколько смог.

Ты видишь боль, глубоко спрятанную в его глазах, и поднимаешься, чтобы решительно обнять его за плечи обеими руками.

— Прости, Леви, — выдыхаешь ты и обнимаешь его так крепко, как только можешь. Он не отвечает на твои объятия, но ты чувствуешь, как его тело слегка дрожит, когда он позволяет тебе утешать его.

Когда ты отстраняешься, твои глаза блестят от слёз сочувствия. Ты с любовью обхватываешь его лицо. Леви смотрит на тебя и издаёт звук, напоминающий то ли фырканье, то ли смешок.

— Соплячка, у меня были месяцы, чтобы прийти в себя. Я в порядке, — уверяет он, а его взгляд всё ещё прикован к телевизору позади тебя. Ты слегка покачиваешь головой.

— Это не значит, что тебя не нужно утешать, — отвечаешь ты. — Всё равно больно.

Леви замолкает и, наконец, поворачивается, чтобы встретиться с тобой взглядом.

— Да, — признаётся он. — Но уже не так сильно.

Ты снова садишься на пол и хватаешь его за обе руки. Внимательно следишь за выражением его лица, пытаясь понять, не слишком ли много вопросов ты задаёшь.

— Итак, когда ты решил вернуться ко мне?

— После того, как я собрал воедино все элементы истории и убил всех своих товарищей, которых смог найти, мне пришлось выбрать между запуском самоубийственной миссии, чтобы попытаться найти эту враждебную нацию, без союзников, без лошади и без гарантии, что у меня хоть что-то получится, и попыткой вернуться к тебе.

Для тебя выбор был бы очевиден, но ты знаешь, что для Леви это было не так.