— Я сам могу приготовить себе завтрак, — комментирует Леви, когда видит, как ты достаёшь сковородку. Ты ставишь её на плиту, поворачиваешься и подходишь к Леви.
— Я знаю, что ты можешь, но, судя по всему, ты прошел через девять месяцев кромешного ада. Позволь мне сегодня позаботиться о тебе. Это заставит меня чувствовать себя лучше. Окей?
Ты наклоняешься, чтобы чмокнуть его в лоб. Он оценивающе смотрит на тебя и в конце концов пожимает плечами, пытаясь скрыть лёгкий оттенок счастья в глазах, говорящий о том, что он втайне рад, что его балуют.
— Ты будешь делать всё, что захочешь, что бы я ни сказал тебе, — бормочет он и отворачивается, чтобы посмотреть в окно. Ты гладишь его взъерошенные после сна волосы, а затем идёшь к плите.
Через пятнадцать минут ты возвращаешься с завтраком. Ты поджарила два яйца с беконом, сделала тосты и нарезала свежие помидоры. Также ты нарезала апельсин дольками. Ты ставишь тарелку с дымящейся кружкой чая. Его глаза загораются, когда он замечает чай, и ты не удивляетесь, что он игнорирует еду, сразу же принимаясь за чай.
— Зелёный Жасмин. Я знаю, что тебе он нравится, — говоришь ты ему и садишься напротив. Он вдыхает аромат, удовлетворенно закрывая глаза, и делаешь глоток. То, как Леви на секунду закрывает глаза, говорит о том, насколько сильно он наслаждается чаем. Судя по всему, Леви жил там, где чай — редкая роскошь.
Затем он берёт вилку и начинает есть. Леви пытается сохранять самообладание и есть в нормальном и приличном темпе, но ты видишь, что он поглощает пищу гораздо быстрее, чем обычно. Это, вероятно, первая тёплая, нормальная еда, которую он ел за последние месяцы.
Леви заканчивает со всем меньше, чем за десять минут и отодвигает тарелку в сторону. Он смотрит на тебя и слегка прищуривается.
— Ты похудела, — говорит он с нотками беспокойства в голосе.
— Я ленюсь готовить, когда ем только я. Чаще покупаю что-то готовое и разогреваю, — небрежно отвечаешь ты.
— В общем, ты неважно выглядишь.
— Ты не из тех, кто много болтает, — сухо говоришь ты. Скрещиваешь руки на груди и вздыхаешь.
— Да, это были трудные девять месяцев. С тех пор как ты исчез, я изо всех сил пыталась найти смысл жизни.
Он виновато отводит глаза. Его тело напрягается.
— Видишь ли, мне не следовало этого дела…
— Прекрати это немедленно, — огрызаешься ты. — Я боролась с теми же самыми демонами и до твоего появления. Единственное, что изменилось, — это то, что я встретила любовь всей своей жизни, — ты перестал стесняться своих чувств, наконец-то.
А вот Леви, очевидно, нет — он выглядит неловко, прочищая горло.
— Не нужно говорить так драматично, — бормочет он и отхлёбывает чай.
— Но это правда. Я пыталась. Я могла бы вернуться к тому времени, как всё было до твоего появления в моей жизни, но я просто не могла отпустить тебя. Так что да, в каком-то смысле ты был прав. В результате я стала ещё более одинокой, но быть с тобой было также самым удивительным временем в моей жизни. Я бы не променяла его ни на что. Я благодарна, что могла быть счастлива, хотя бы на мгновение.
Леви долго и решительно смотрит в окно. Затем глубоко вздыхает и поворачивает свои тёмные глаза обратно к тебе.
— Я тоже, — заявляет он, чувствуя себя неловко, но выглядит непоколебимо. — Я был счастлив.
Он снова отворачивается.
Ты улыбаешься. Не спрашиваешь, почему он ушел, хоть и был счастлив. Ты ведь знаешь ответ. Солдатский долг, верность своему делу. Ты всё понимаешь.
— Я пыталась связаться с другими. Коллеги, семья, новые парни…
Леви бросает на тебя взгляд, и его губы вытягиваются в недовольную линию. Ему явно не нравится та часть с парнями, но он не имеет права жаловаться на это, и он это понимает. Леви сам ушел.
— Я не продвинулась дальше, чем просто потереться о него на танцполе.
Твои слова немного смягчают его плохо скрываемую злость и недовольство.
— Я думала трахнуться с ним, но не смогла. В ту ночь я поняла, что если это не ты, то мне никто не нужен. Ты для меня единственный, Леви.
Твой тон небрежен. Ты кладёшь подбородок на ладонь и смотришь на Леви.
Он скептически приподнимает бровь.
— Что? Ты хочешь сказать, что если бы я встал на колени и предложил нам пожениться, завести троих детей и собаку, ты бы не возражала? — он фыркает, явно издеваясь над тобой, и подносит чашку к губам.
— Да.
Леви явно не ожидал такого ответа, потому что он резко вдыхает и начинает кашлять, подавившись чаем от неожиданного ответа.
Ты пожимаешь плечами и спокойно смотришь на него.
— Не знаю, как насчёт детей, но да, я бы вышла за тебя замуж.
— Этого, вероятно, никогда не произойдёт, — будто предупреждает он тебя.
— Сойдёт и так, — отвечаешь ты и встаёшь. Подходишь к Леви и зачёсываешь ему назад волосы со лба.
— Пока ты здесь со мной и счастлив, это всё, что меня волнует, — мягко говоришь ты. Он мгновение смотрит на тебя, пытаясь понять, а затем со вздохом берёт твою руку в свою и отодвигает стул. Ты понимаешь намёк и садишься на его колени.
Ты обнимаешь его за шею и прижимаешься своим лбом к его.
— Я не спрашивала тебя, — начинаешь ты тихим голосом. — Ты вернулся сюда, и я восприняла это, как подтверждение того, что ты хочешь продолжить с того места, на котором мы остановились…
Леви несчастно стонет. Ему, в принципе, неудобно вести подобные разговоры, особенно после девяти месяцев одиночества.
— Да, — наконец подтверждает он тихим шепотом.
— Да что? — спрашиваешь ты и наклоняешь голову с озорной улыбкой. Ты собираешься довести это до конца.
— Не испытывай судьбу, говнючка, — Леви прищёлкивает языком. — Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.
— Я люблю тебя, — просто выдыхаешь ты в ответ. Он бросает на тебя настороженный взгляд и хмыкает в знак признательности. — Я люблю тебя, Леви, — повторяешь ты.
— Я услышал тебя в первый раз, — отвечает он ровным голосом, теперь немного раздраженным. Ты ухмыляешься и тыкаешь языком в щеку изнутри.
— Я так сильно тебя люблю, — воркуешь ты и ерошишь его волосы. Он пресекает это движение, и хватает твои руки, чтобы ты больше не могла прикасаться к нему.
— Как ты думаешь, сколько мне лет, соплячка? Перестань обращаться со мной, как с ребёнком.
Твоя улыбка превращается в нежную, и ты смеёшься над его угрюмым выражением лица.
— Хорошо. Я больше не буду тебя дразнить. Папочка.
Леви испускает долгий вздох, без сомнения спрашивая себя, что заставило его вернуться к такой несносной женщине, но решает не озвучивать. У него нет сил. Вместо этого он встаёт и несёт тебя к дивану. Он бросает тебя на подушки и садится рядом. Леви закидывает ногу на ногу и прислоняется к спинке.
— Ты хочешь знать, что произошло за последние девять месяцев, верно?
Ты стираешь с лица беззаботную улыбку и садишься поудобнее. Ты медленно киваешь и двигаешься так, чтобы сесть, прислонившись к подлокотнику.
Проходит минута, пока он обдумывает всё, пытаясь решить, с чего начать.
— Мы прибыли точно в то же место, что и в прошлый раз, — начинает Леви и откашливается.
— Я решил пойти разными путями. Твоё тело двигается автоматически всякий раз, когда ты там появляешься, и поэтому пришел к выводу, что было бы слишком опасно пытаться силой затащить тебя на высокое место со мной, так как в конечном итоге ты всё равно проснёшься, — объясняет он. Леви не смотрит на тебя — вместо этого его глаза прикованы к тёмному телевизору.
— Я забрался на высокую крышу, и в конце концов титан пришел за тобой, — рука Леви незаметно сжимается в кулак на подлокотнике — единственный признак того, что он расстроен. Ты тянешься, чтобы схватить руку, лежащую у него на коленях, и крепко сжимаешь её.
— После того, как ты была съед… ушла, — его рука непроизвольно дёргается в твоей, — я отправился на разведку сам. Начал со Стены Сины. Стало очевидно, что она давно заброшена. Десятки, может быть, сотни лет назад. Я знал, что мне нужно найти какое-нибудь снаряжение, если я хочу выжить, поэтому я отправился на базу, которой когда-то пользовалась Военная полиция. Мне удалось найти относительно нетронутый запас лезвий и газа для моего снаряжения, необходимого для выживания.
