— Ни единой секунды.

Я чуяла подвох. Меня водили за нос, скрывая что-то под тонким льдом слишком уж гладких и простых объяснений, но в чём именно состоял обман, я не могла понять как ни силилась.

И меня это ужасно раздражало.

Уже хотя бы поэтому стоило принять предложение.

— Какой оклад мне положен? — с напускной деловитостью осведомилась я, решив в отместку ещё немного потянуть время.

Директор назвала сумму, и я едва удержалась от того, чтобы присвистнуть. Что ж, это тоже неплохая причина.

— Я согласна, — стараясь не измениться в лице, ответила я. — Но, сами понимаете, мне нужно собраться и уладить все дела с лавкой…

— Советую поторопиться, — недовольным голосом перебила меня директор. — Все расходы, связанные с дорогой, Школа берёт на себя.

Её Посланник начал медленно таять. Последние его слова повисли в воздухе вместе с ошмётками бледно-голубого дыма:

— Советую воспользоваться системой порталов, Агнесса. Ведь проклятие в твоей руке ещё действует, верно?

========== Глава 3 ==========

Злата Роща встретила неумолчным гамом, лаем собак, разноцветьем витражей, ароматами корицы и выпечки.

Выйдя из портала на Златом перекрестье, я словно окунулась в студенчество. Всё казалось до безумия знакомым: кондитерская с выщербиной на коньке крыши (на витрине всё так же улыбалась старая фарфоровая кукла в одежде пекаря), книжная лавка на углу (однажды я не устояла перед соблазном и стянула оттуда какой-то дешёвый романчик), лавка башмачника, мастерившего самые лучшие на всю провинцию Вацлав каблуки. За отдельную плату он как-то даже сделал нам с подружками полости в каблуках, чтобы прятать туда шпаргалки на экзаменах…

Сама не заметила, как очутилась на улице Совиных перьев и медленно побрела по ней, волоча за собой походный сундучок. Под ногами поскрипывал тонкий снежный ковёр. Глаза щипало от нежданных слёз ностальгии, а в горле застрял тугой комок.

«Поди ж ты, – мелькнула мысль. – Неужели я так соскучилась по Гнездовицам и Роще?»

А ведь с таким облегчением уезжала отсюда во взрослую, самостоятельную жизнь.

По правую руку мелькнула до боли знакомая вывеска: три скрещённых пера, стянутые в тугой пучок и перевитые лентой с письменами.

Королевское общество лицензирования ведьм и колдунов.

В широком окне виднелись портреты моих коллег по колдовскому искусству, так или иначе прославивших наше занятие. Я не удержалась и быстрым шагом пересекла мостовую, подойдя вплотную к этой импровизированной галерее. Совы и филины в человеческом обличье смотрели на меня строго, чуть вздёрнув подбородки и сузив глаза. Мол, зачем пришла, девчонка?

Моё отражение тускнело и терялось на их фоне.

Тяжело хлопала дверь Общества, служащие шныряли туда-сюда, шурша бумагами или прихлёбывая ароматный кофе; в воздухе метались ничего не значащие или же наполненные глубоким смыслом фразы. А я стояла, погрузившись в сомнамбулическое созерцание портретов.

Войтех – заклинатель духов. Единолично истребил целое полчище умертвий на Карнамарском перевале и изгнал из провинции Липцек самого Ангу{?}[злой дух. Считается, что появляется в местах, где часто совершаются самоубийства или бушует эпидемия смертельной болезни. Выглядит как тощий человек, закутанный в чёрные лохмотья. Рядом с ним со скрипом катится разваливающаяся телега, которую тащит скелет лошади. При встрече с Ангу человек умирает на месте;], появление которого выкосило несколько деревень.

Радек – алхимик. Сумел получить эликсир Вечной мглы, навеки лишающий человека памяти, и спас этим соседнее княжество от сумасшедшего короля.

Йоланда – целительница. Её портрет висит на почётном месте Лекарского факультета Совятника. В одиночку спасла больше половины жителей города Каменицы, в один миг разрушенного страшным землетрясением. Рассказывают, что она выхаживала их день и ночь, а наутро седьмых суток умерла от перенапряжения и истощения.

Взгляд быстро отыскал маму: её изображение висело на одном из самых видных мест. Мама улыбалась, и я не сомневалась – художник выслушал немало язвительных комментариев по поводу того, что заставляет саму госпожу Мёдвиг неподвижно стоять и тратить попусту её драгоценное время, позируя для какого-то глупого портрета с фальшиво растянутыми губами.

Рядом зияла пустая рама. Я мельком взглянула на неё, слегка удивившись: обычно Общество не оставляло белых пятен в стройных рядах портретов. Может, сюда вот-вот вставят новый? Мелькнула какая-то мысль, связанная с этим. Мелькнула и исчезла без следа.

– Агнешка?

Я так сильно увлеклась размышлениями и воспоминаниями, что пропустила оклик мимо ушей.

– Агнешка!

Сначала уловила аромат острого супа с клёцками, а уже потом – цветочных вацлавских духов. Кто-то налетел на меня со спины и стиснул в объятиях, восторженно визжа:

– Агнешка! Да ладно! Тебя сразу и не узнать! Серьёзная такая! А что ты тут делаешь? Вроде уехала куда-то далеко ведь?

Слегка растерявшись от такого бурного проявления восторга, я не без труда высвободилась из пахнущих ванилью рук, повернулась и увидела молодую женщину в красивом ярко-зелёном платке и отороченном мехом пальто. Её лицо показалось смутно знакомым.

– Ahojte, – осторожно сказала я. – Очень рада встрече.

– Ну, дела! – всплеснула руками женщина. – Не узнала, да? Это же я, Рина!

Рина! Я ойкнула. Эльтерина Кадм, одна из моих лучших подруг в Совятнике! Раздобревшая, похорошевшая, отрастившая толстую русую косу до пояса, но всё та же Рина.

Мы завизжали и бросились друг к другу в объятия. Вопросы посыпались как из дырявого мешка.

– Я замуж вышла, – гордо сообщила Ринка.

Она задрала рукав и продемонстрировала шикарный обручальный браслет:

– Через два месяца после окончания Совятника.

– Ого! – вырвалось у меня. – Поздравляю! А за кого?

– Янек, он нас на две ступени опережал, – при упоминании мужа Ринка зарделась. – Теперь в Обществе работает.

Она кивнула на дверь за спиной и похлопала по увесистой сумке, переброшенной через плечо:

– А я ему обеды таскаю. Живём неподалёку, близнецов на свекровку скину и к нему, – кокетливо хихикнула Ринка.

У меня закружилась голова от обилия новостей.

– Близнецов? – глупо переспросила я.

– Ну да, – расплывшись в широкой улыбке, кивнула подруга, – Владек и Марек. Им второй годик пошёл. Ты сама-то как? Какие новости?

Я замешкалась с ответом. Чем могла похвастаться? В Златой Роще жизнь кипела вовсю, и Кёльин стал казаться мне ещё большим йорминым углом, чем прежде. К тому же все мои дела меркли перед лицом нового, непривычного пока замужнего статуса Ринки.

И всё-таки одна новость у меня была.

– В Совятник еду, – с ложной скромностью похвасталась я, – преподавать пригласили.

Глаза Рины расширились.

– Вот это да! Когда ты уезжала, я себе сразу сказала: Агнешка не пропадёт, мы ещё про неё услышим. И тут вот оно как всё обернулось. Я за тебя очень рада!

Она кашлянула и перебила сама себя, всплеснув руками и едва не уронив сумку:

– А чего это мы на морозе стоим? Пошли ко мне зайдём, калиновым чаем с вареньем и оладушками напою, поболтаем!

Я несказанно обрадовалась и уже готова была согласиться, но суровая действительность неумолимо взглянула на меня и погрозила пальцем.

– Не могу, – с неимоверно тяжёлым вздохом сказала я. – Меня должен ждать встречающий от Совятника, а я загулялась по улицам и, кажется, уже опоздала.

Ринка насупилась, но быстро просияла:

– А и ладно! Не последний раз встречаемся, благо, ты теперь недалеко работать будешь. Погоди-ка…

Она сунула мне в руки сумку с чем-то брякнувшим внутри и, вытащив из кармана замусоленный блокнот и самопишущую ручку, быстро что-то нацарапала.

– Держи, – сказала подруга, выдрав листок и протянув его мне. – Как надумаешь встретиться, отправь письмо!

Я отдала ей сумку обратно и взглянула на бумажку, обгрызенную по краям не то собакой, не то ребёнком: точно, ряд импульс-рун для почтовика.