Я невесело хмыкнула.

– … а мне нельзя вылетать из Школы! Я же должна буду сразу на хутор в Козий Утопенец вернуться, а там что? С утра до ночи либо младших нянчить, либо в поле спину гнуть, репу собирать, либо… ай, да что я вам рассказываю! Вам-то всё это незнакомо!

Она досадливо махнула рукой и отвернулась. Я немедленно почувствовала когтистую хватку совести.

– Немного знакомо, – со вздохом призналась я. Деля недоверчиво посмотрела на меня через плечо. Даже вой Магды из-за двери, кажется, поутих.

– До Совятника я была сама по себе, – пояснила я, – довелось и впроголодь пожить, и в рваных сапогах походить, потому что не было денег на сапожника. Много чего было.

Я опять вздохнула – глубоко, прерывисто. От воспоминаний о Кёльине на сердце стало тепло и уютно, хотя нельзя сказать, что жить там было легко. Денег едва-едва хватало на аренду помещения под лавку и комнатушку над ним, амулеты не очень хорошо продавались. Подавальщица тоже вздохнула, громко, с надрывом, и вновь принялась ожесточённо тереть глаза руками. Совесть вцепилась в меня ещё сильнее. В самом деле, что мне, сложно попросить Стефана, что ли? А девчонку жалко.

– Ладно, – улыбнулась я ей, – поговорю с магистром Штайном. Ничего точно обещать не могу, но попробую его упросить насчёт тебя.

– Ďakujem{?}[ďakujem [дякуем] - спасибо (галах.). Ďakujem velmi pekne - большое спасибо], – тихо сказала Риваль, и её лицо просветлело. Слёз как ни бывало. – спасибо, спасибо вам огромное! Ďakujem velmi pekne! Буду за вас молиться Кахут!

– Ладно-ладно, – бестолково забормотала я, смущённая такой бурной реакцией, – я же пока ничего не сделала.

Она замахала руками, вытащила письмо и сунула мне.

– Если надумаете писать ответ, – сказала она, заговорщически понизив голос, – отдайте мне, я передам Ингвару.

От меня не укрылось, как при упоминании имени вора она слегка зарделась. Почему-то это неприятно укололо.

– Спасибо, – коротко сказала я, – буду знать, к кому обращаться.

Деля убежала совершенно счастливая, а я отправилась к себе. Пожалуй, я слукавила. Мне действительно было интересно, что такого мог написать Инь.

***

Магда сидела напротив двери, чинно сложив лапы и обвив их хвостом – живое воплощение оскорблённой в лучших чувствах натуры. Только взъерошенная шерсть и горящие диким огнём глаза выдавали её состояние.

– Ну и что это было? – поинтересовалась я у неё, – Анфилий в тебя вселился, что ли?

Кошка не ответила, только неотрывно таращилась на меня, следя за каждым движением. От этого стало не по себе.

– Вот закончу с делами и накормлю, – пообещала я ей, уселась за стол и вскрыла письмо.

«Ahoj, Агнешка! – писал Инь, – ты как? Надеюсь, тебе не сильно досталось от этого неприятного пана…»

Я прервала чтение и хмыкнула. Да уж, Стефан умеет произвести впечатление.

«…я же сам в каком-то смысле в этом виноват. Потащил тебя в нашу дыру, ну, и всё такое. В общем, я хоть и не самым честным делом занимаюсь, но что такое совесть, тоже отлично знаю. Готов загладить вину и позвать тебя в “Лисий Хвост”, что в Гнездовицах. Думаю, тот строгий пан возражать не будет, далеко от Школы ты не уйдёшь. Если согласна, напиши ответ и передай с Делей».

Дочитав последние строчки, я отложила письмо и уставилась в окно, подперев подбородок руками. Предложение Иня звучало не то, чтобы неожиданно, скорее, интригующе. Неужели его на самом деле терзали угрызения совести? Или же он решил выгадать для себя какую-то выгоду?

Моей ноги что-то коснулось. Я вздрогнула и посмотрела вниз: это была всего лишь Магда. Если другие кошки ласково трутся о лодыжки, то эта, скорее, пихала меня своим боком, явно напоминая о данном ей обещании.

– Помню, помню, – рассеянно пробормотала я.

В самом деле, что я теряю? Гнездовицы пока для меня не запрещены, в Совятнике торчать не хочется, маму со Стефаном и Дагмарой (при воспоминании о ней я невольно поморщилась) я предупрежу. Опять же, мне не помешает проветриться и собраться с мыслями.

За спиной что-то бухнуло. Я оглянулась: с одной из полок сорвалась книга, упала, раскрывшись в полёте, и теперь лежала на полу, как мёртвый мотылёк.

Неужели опять пан Жданек пожаловал? И Маришка. Нельзя забывать про Маришку.

Руки заныли. Почувствовав, что не могу сидеть на месте, я вскочила на ноги и замерла, опершись на столешницу и глядя на улицу невидящим взглядом. Вспомнилось письмо, которое я отправила Ринке. Её очень не хватало. Мне всегда становилось легче, когда я рассказывала ей о своих невзгодах и неурядицах. Но ответного письма от подруги я так и не дождалась. С другой стороны, я могу и с Инем всё обсудить…

Я забарабанила пальцами по деревянной поверхности. Магда перешла к более решительным действиям – начала бить меня лапой. Пока с втянутыми когтями.

С тихим стуком на пол спланировала ещё одна книга. Краем глаза я даже заметила белёсый отсвет, мелькнувший у полок, и на меня пахнуло прохладой.

– Магистр Жданек, если вам есть, что сказать, не тяните, а говорите, как есть, – с досадой сказала я, отрываясь от созерцания улицы, и подошла к книгам. Наклонилась, чтобы поднять их, и замерла в полупоклоне.

Библиотека. Как я могла забыть о библиотеке Гнездовиц! Вот и ещё один предлог для вылазки на прогулку. Конечно, не Кахут весть что, но вдруг там найдётся что-то полезное?

Наскоро сунув книги обратно, я кинулась к столу – писать ответ Иню. Начеркав пару строк, поспешила к двери, но Магда перегородила дорогу, выгнув спину и яростно зашипев.

– Пан Жданек, если вы уж тут остались, могли бы взять свою кошку на себя, – вздохнула я и, сунув письмо в карман, отправилась кормить хвостатую страдалицу.

***

Утром следующего дня погода заметно ухудшилась. Вчерашнее яркое солнце спряталось за серые тучи, из которых повалил крупный снег. Ветер подхватил его и превратил в вихрящуюся белую завесь, сквозь которую с трудом угадывались очертания зданий.

К новости о моей прогулке все, кому я сообщила, отнеслись скептически. Только клятвенные заверения в том, что я буду не одна и никуда дальше Гнездовиц не сунусь, слегка успокоили маму. Дагмара с большой неохотой, которую даже не потрудилась скрыть, согласилась присмотреть за моей безопасностью, держась на расстоянии. Один только Стефан, казалось, видит насквозь не только меня, но и какие-то мои тайные помыслы, о которых я и не подозревала.

– С кем у вас там назначена встреча, напомните, Агнесса? – вкрадчиво повторил он после моей вдохновенной речи на тему красот Гнездовиц, развалин храма и книжного богатства местной библиотеки. Но я была так взбудоражена возможностью найти там что-то полезное и прогуляться, что и бровью не повела.

– С другом, – небрежно бросила я, – помните, пан Штайн, я рассказывала вам о нём, когда вы меня в Совятник везли?

Стефан скрестил руки на груди и переглянулся с мамой и Дагмарой. Повисло вынужденное молчание, которое мне не очень понравилось.

– Ладно, думаю, всё в порядке, – наконец сказал магистр боевой магии, – присоединяюсь к решению госпожи директора.

Я с облегчением отправилась одеваться, но это был не последний раз перед уходом, когда я столкнулась со Стефаном.

Он ждал меня у дверей Школы, прислонившись к колонне, прямо под изваянием Кахут. Я бы не заметила его, торопясь к выходу, но он не дал пройти дальше, просто шагнув в сторону и перегородив путь. Пришлось остановиться и непонимающе посмотреть на него.

– Вашу руку, пани Мёдвиг, – коротко сказал он. Я машинально протянула ему здоровую руку, сбитая с толку. Он взял меня за запястье и вложил в ладонь небольшой продолговатый камень тёмно-зелёного цвета. Согнул мои пальцы так, чтобы он оказался в кулаке, накрыл своими и наставительно сказал, глядя мне в глаза:

– Агнесса, вы, конечно, можете сказать, что вы взрослая и всё то, что обычно говорите. Но я по-прежнему уверен, что вы в опасности. Я не знаю вашего друга, может быть, у него нет ничего дурного на уме, но окажите мне любезность: держите этот змеевик при себе.