Двухэтажный особняк, стоявший возле площади, плотным кольцом окружили стражники. Первая линия держала в руках копья и щиты, за ними стояли мечники и арбалетчики. Позади строя ходил командир, покрикивая на подчиненных.

Отдельными группами по три человека стояли клирики. Не слишком много, я насчитал всего шесть человек. Золотая ветвь дуба, вышитая на плаще, – безусловно воины Сэльмины Целительницы; языки пламени носят последователи Тамириона Яростного, щит и меч на синем фоне – последователи Кархиота Рыцаря.

Командовал клириками седовласый жрец в свободных одеяниях, его рясу перехватывал золотистый пояс, указывающий на ранг в церковной иерархии.

– Взять живым хотя бы одного предателя! – громыхал жрец.

Стражник подвел нас к командиру и отдал честь:

– Субедар Рамилио! К нам прибыли ученики господина Жбаша. Что прикажете с ними делать?

– Возвращайся на свой пост, – приказал Рамилио и посмотрел на нас, – а вы следите, чтобы ни один сектант не вырвался из окружения, и постарайтесь в этот раз ничего не сломать. Стойте поодаль и не вмешивайтесь в работу стражников.

– Похоже, субедар не слишком вас любит, – хмыкнул я и скрестил на груди руки.

– С полгода назад при зачистке логова культистов мы немного увлеклись и поломали пару лавок, – хохотнул Гант. – Рамилио все еще злится.

– Если бы пару, – проворчала Шантра, – там несколько домов чуть не рухнуло.

– Подумаешь, – беззаботно попытался пожать плечами Гант, – и стоит дуться из-за такого пустяка?

– Арам говорил, что Рамилио вполовину урезали жалованье на полгода. А тут снова мы, – криво усмехнулась Шантра.

– Как думаешь, сектантов много? – спросил я.

– Кто знает, дружище? – c зевком ответил Гант. – Пять, десять, сто? Мне плевать, если честно. Чем больше, тем лучше…

– Что-то не так, – тихо произнесла Лара, – линии вероятностей нестабильны. Я не знаю, что происходит… Магофон повысился, концентрация маны внутри здания растет в геометрической прогрессии. Будьте начеку.

– Святоши засуетились, – прогудел Гант.

К дверям дома отправилась группа солдат, усиленная отрядом клириков.

Штурм начался.

Самый низенький из клириков вскинул руки, и двери дома заскрежетали, затем сорвались с петель и в облаке щепы унеслись внутрь дома. Из разломанной окосячки вылезли сотни деревянных иголочек-зубчиков.

– Вперед! – скомандовал наик[3], и под прикрытием щитов отряд медленно вошел в обитель сектантов.

Время шло, но изнутри не доносилось ни звука. Рамилио хмурился, кусал губы, нервно хлопая ладонью по предплечью. Что-то пошло не так, не может целый отряд подготовленных бойцов сгинуть без звука! Будь внутри враги, они вступили бы в бой.

Дом смотрел на штурмующих глазами-окнами и скалился щербатым ртом. Он напоминал кота, ждущего, когда вкусная мышка сама запрыгнет в пасть. На вид безобидный, он внушал тревогу, стоило только посмотреть на темные окна.

Неприятно. Тревожно. Опасно…

Я прогнал непрошеные мысли и с трудом отвел взгляд.

– Маги, клирики! – наконец проорал командир. – Сожгите дотла эту халупу! Раскатайте по камешку, если потребуется!

– Нам нужен пленник! – взвился жрец.

– Ну и лезь за ним сам, – рыкнул Рамилио, – у меня нет такого приказа, и хрен мои бойцы пойдут внутрь. Будь я проклят, если внутри не творится какая-то чертовщина.

К спорщикам подошел человек в сером плаще. По мере его слов на лицо Рамилио наползала кислая гримаса; жрец, напротив, воодушевлялся. Наконец, командир стражей сдался и обреченно кивнул собеседникам.

– Кто это? – ткнул я пальцем в незнакомца.

– Я откуда знаю, – весело ответил Гант. – Наверное, какая-то важная шишка, если его так слушают.

– Наверное, – согласился я.

Стражники медленно подступали к дому. Они крепко стискивали копья, лучники и арбалетчики смотрели вперед, приложив оружие к плечу. Кольцо сжималось все плотнее.

Все началось, когда до стен дома осталось не больше пары шагов. Блестящими каплями брызнули окна, и попавшие под осколки солдаты истошно заорали. Они срывали с себя шлемы и, пронзительно вопя, хватались руками за лицо, размазывая по нему кровь и слизь лопнувших глаз. Следом вылетели ленты серебристого тумана, они пронзали людей и на глазах наливались алым цветом, обретая плотность. Иссушенные тела валились наземь, и с лиц павших осыпались лоскутки кожи, обнажая белоснежные кости, прятавшиеся под ней.

Клирики Кархиота забормотали молитвы, и вспыхнул полупрозрачный купол, прикрывший небольшой участок вокруг них. Ленты бессильно оплетали защиту, не в силах пробиться внутрь. Ярясь от беспомощности, они с удвоенной яростью кидались на солдат, которым не повезло попасть под купол.

Ряды солдат таяли, и они попятились назад.

Жрец бормотал молитвы.

– Держать строй, ублюдки, – проревел Рамилио, – иначе я лично четвертую труса!

Кровавые ленты тумана выхватывали бойцов из строя одного за другим, и казалось, нет от них спасения; но вот щупальца бессильно дернулись и заколыхались в воздухе, не в силах дотянуться до отступающих солдат. Похоже, они имели свой радиус действия, за пределы которого им не было хода.

Поредевшее кольцо солдат отхлынуло назад, замедлилось, а затем и остановилось. Крики командира возымели действие.

Я, разинув рот, смотрел за разворачивающимся действием. Была в этом какая-то извращенная красота. Смерть и жизнь переплелись воедино тугим клубком. Их разделяла лишь тонкая грань, миг, который я не мог увидеть, но чувствовал так тонко, насколько это возможно. Алые ленты лениво плавали в воздухе и тянулись к живым людям. Они походили на длинные лепестки розы, цветок, сердцем которого являлся дом.

– Если присмотреться, то это даже красиво, – пробормотал я, задумавшись.

– Чего бормочешь? – взрыкнула Шантра, – смотри в оба, если не хочешь сдохнуть. Не витай в облаках.

– Да так, – хмыкнул я, придя в себя и немного устыдившись своих мыслей, – не обращай внимания.

Из дома вырвались кричащие культисты и ринулись на стражников. Они лезли, словно пчелы из раскуроченного улья, и казалось, что несть им числа. Но первое впечатление оказалось обманчиво, и вскоре я понял, что наши силы примерно равны.

На первый взгляд закованные в латы стражники должны без труда истребить врагов, но отсутствие доспехов противники восполняли презрением к смерти. На моих глаза одного прошили копьем, но он лишь дернулся от удара. С хохотом он нанизался на древко и прикончил стражника ударом ножа. Соратники солдата расчленили безумца мечами, но его конечности продолжали дергаться.

Закружился водоворот битвы. Солдаты стойко принимали атаки сектантов, но те вновь и вновь бросались на щиты, словно варвары. Они прыгали на копья, тянули их на себя, и если боец не успевал бросить оружие, то его ждала смерть.

Воздух пропах кровью, железом и потом. Между домами металось эхо, состоящее из воплей, звона клинков, хруста костей и отрывистого рева команд.

– Держать строй! Сомкнуть ряды! – рычал Рамилио, размахивая окровавленным мечом.

Клирики разили врагов магией и сталью, но их было слишком мало, чтобы успеть везде, солдаты гибли один за другим, и вскоре культисты прорвали оборону.

– Наша очередь, – пробасил Гант, – надеюсь, Рамилио будет не против.

– Уверена в этом, – смахнула прядь волос со лба Шантра, облизнула губы, оскалившись, подобно дикому животному.

Гант присел и оттолкнулся от земли. Преодолев несколько десятков метров, он приземлился в брешь между стражниками, взял в руки оружие и заткнул прорыв. Сектанты бились в него и гибли один за другим. Огромный меч порхал, оставляя за собой половинки тел и выпущенные внутренности. Кровь орошала стального гиганта и ручьями стекала по темной броне. Клинки культистов ударяли о металл доспеха, не оставляя и царапины. Гант твердо принимал выпады культистов, перемалывая их одного за другим, и они откатились назад под его гулкий хохот.