— В горах. Но когда это было! К тому же рассказывают, что он был таким же непоседой, как ты, — ответила леди Асани. — Не удивительно, что сейчас он призвал именно тебя.

Мимо дверного проема, за которым пряталась Астралия, кто-то прошел — она отпрянула подальше от щели между створками. Потом в семейство «горных» появилось в поле ее зрения. Правда, видела она только спины: две мужских и женскую. На леди было старомодное платье, плечи укутаны платком, а волосы по обычаям ее народа переплетены серебряными шнурами.

— А он весьма мил, — услышала Астралия.

Говорил кто-то из девушек.

Молодых леди среди приглашенных на обед было всего трое: дочь герцогини Уотерлисс, юная супруга лорда Боготти и воспитанница леди Вольмар. Остальные дамы выглядели прекрасно, однако голоса выдавали их возраст.

— Я бы никогда не стала жить в «зеленом доме», — ответила ей другая женщина, видимо, постарше. — Говорят, у «горных» нет слуг. Им служат деревья и звери.

— Звери? Какая прелесть! Как в сказке! Представляешь: утренний кофе приносит белочка.

— Белочка вряд ли поднимет чашку.

— Ну, тогда енот. Или бобр.

— Ты видела, чтобы бобры лазили по деревьям?

— Говорят, там не нужно лазить, их «зеленые дома» огромны, по живым лестницам можно подниматься хоть в бальном платье…

Дамы прошли мимо двери. Сразу же раздались мужские голоса:

— Думаешь, этот северный источник — та самая «ледяная сфера», о которой грезили варвары?

— Не уверен, но все может быть. Не зря же командор Буригаг так рвется на север. Он что-то знает или чувствует…

— Варвар чувствует? Не смеши меня!

Астралия напряглась, услышав имя Буригага. О какой «сфере» разговор?

— Говорят, командор хочет дождаться конца штормов и увести часть эскадры на Грозовые острова.

— В эту пору море уже покрывается льдом.

— Не все, до островов можно дойти вплоть до дней Спящего.

Астралия слушала обрывки разговоров, постепенно погружаясь в сиюминутные темы, о которых говорили гости. Стать частью какого-то сообщества, понимать его так, словно вырос среди этих разумных, — еще одно умение Тени.

Девушка не видела, что послужило сигналом садиться за стол. Наверное, герцогиня заняла свое место. Подали закуски. Хозяйка дома произнесла дежурную хвалу Зеленой Деве, потом кто-то, кого Астралия не могла видеть, произнес прочувствованную речь по поводу того, как ему приятно находиться со всеми за одним столом…

Ко второй перемене блюд Астралия получила примерное представление о том, ради чего созвано общество. Фалиус из Кшорона — патриарх, которого все звали «стариком», объявил, что собирается «перестать быть». Жизнь ему наскучила, поэтому он заперся в оранжерее своего дома и будет ждать весны, чтобы окончательно истаять. Но предварительно ему зачем-то понадобилось встретиться с младшим сыном Асани. Воля уходящего — закон, поэтому юноша вместе с родителями примчались в столицу. Собственного дома у горных в городе нет, и герцогиня Вольмар пригласила их пожить у нее. Сразу же несколько юных девушек загорелись желанием познакомиться с молодым разумным. Среди них — и леди Ниони Уотерлисс, дочь генерала Уотерлисса. Ее мать была в приятельских отношениях с хозяйкой дома, а остальные гости были приглашены для того, чтобы повнимательнее посмотреть на то, насколько подходят друг другу потенциальные жених и невеста.

Правда, юный горец не подозревал о плетущихся вокруг него интригах. Астралия видела его сквозь щелку между створками: он сидел у окна, вполоборота к тому месту, где пряталась девушка. Слова «очень мил», которые сказала леди Ниони, как нельзя лучше описывали его внешность. Лицо лорда Итиуса из Асани было еще по-детски мягким, тонкий прямой нос и острые скулы еще не приобрели той жесткой завершенности, которая делает горцев похожими на хищных птиц.

«Он и впрямь мил, — подумала Астралия. — Милый мальчишка. Хотя внешность «высоких» обманчива…»

В этот момент она услышала то, чего ждала давно: имя Виолин Вателли.

— Командор Буригаг просил старого Фалиуса благословить его брак, — произнес кто-то из дам, сидевших у ближнего к наблюдательному пункту Тени края стола.

Астралия не видела, кто говорит, портьера скрывала от нее эту часть комнаты. Но она вся превратилась в слух:

— Думаю, на желание Старика перестать быть повлияла смерь малышки Виолин. Говорят, он очень огорчился, узнав о трагедии.

— Нет, думаю, всему виной осень. С деревьев опадают листья, жизнь замирает… Ты сама знаешь, как это действует на «высоких», особенно на стариков…

— Все может быть…

Астралия простояла у притолоки до конца обеда, но больше ничего интересного не услышала. Когда гости стали подниматься из-за стола, она подхватила вазу с увядшими георгинами и заспешила на кухню. Конечно, ее сейчас погонят оттуда, хорошо, если она сумеет выкинуть цветы и подсунуть вазу посудомойке. В бальной зале есть еще десяток таких же увядших букетов — все будут уверены: во время обеда новая цветочница добросовестно занималась уборкой.

«И все-таки этот сыщик, как его… мастер Иванус… был прав. Нам надо где-нибудь встретиться», — решила девушка.

В полицейский экипаж набились впятером: Иван с мастером Оронтисом, пара дознавателей, которым было нужно в порт по каким-то своим делам, да потерпевший — хозяин рыбокоптильни, у которого обнесли сейф. Потерпевший был худ, но долговяз, согнулся в три погибели, упираясь коленями в противоположное сиденье. Молодых дознавателей звали Тарат Вар и Берголин Уор, они оба походили на полукровок — то ли гномы, то ли люди. Уши вроде человеческие, а комплекция — гномская, поперек себя шире. Уместились рядышком и зажали землянина в углу так, что он не мог вздохнуть.

— Слушай, новичок, ты, часом не из благородных? — поинтересовался Берголин, когда Иван невольно ругнулся, пытаясь втиснуться на сидение.

— С чего ты взял? — недовольно отозвался землянин.

— Да Красавчик на тебя всю волокиту с благородными спихнул. В «Лилиях» дело было ясное, как день: племянничек у тетки, какой-то леди из провинции, стянул футляр с драгоценностями и пытался свалить на горничную. Парень — оторви и выбрось, его отец из дома за пьянки-гулянки выгнал, чем живет — непонятно. И камешки, что он не успел продать, у него нашли. Но стоило предъявить ему обвинение, набежали крючкотворы, начали наводить мороки. Дескать, не по закону осмотр, не по закону доклад, улик нет, доказательств нет… Отец, видать, не хочет считаться родителем каторжника, вот и заплатил им, чтобы вину с парня снять. Мастер Манир давно отпуск просил, у его жены мать где-то в Речном крае живет, старушка совсем плоха, надо ее сюда перевезти, а он уже седьмицу из бумаг вылезти не может. Теперь тебе будут мозги ложками выедать.

— Вот засада! — вздохнул Иван, до которого дошло, что в местных процессуальных тонкостях он — ноль без палочки. — У нас на бумаги особо внимания не обращали, я их ненавижу.

Он пожал плечами, насколько это позволяла теснота в карете, и добавил:

— Придется найти сборник уложений или что-то вроде… Есть где его взять?

— У Пртона из архива спроси.

— Спрошу. А второе дело — там тоже крючкотворы лютуют?

— Нет, там вообще подозреваемого нет. И дело какое-то странное. Убитая — магичка из Академии. Все, что птиц такого полета касается, обычно сразу академики забирают. А тут вроде как сначала решили, что ее жених, командор флотский, пришиб. Да только у того свидетели нашлись, что он вообще в другом месте был. Хотя кто их, благородных, знает. Свидетель какой-то хиленький, такого и купить можно. Но академики почему-то дело себе пока не требуют.

В этот момент коляска остановилась на одном из перекрестков, и гномы чугунными шарами выкатились из нее на мостовую:

— Бывайте, парни! — крикнул им вслед «вопрошающий». — Если что — мы на рыбном рынке!

— Знаем! — помахал рукой Барголин. — Только мы до вечера в таможне, не ждите нас.