Так и не закончив движения руки, сбрасывающей тело поверженного противника, и не обращая внимания на тревожные возгласы девчонки, с которой даже познакомиться толком не успел, Владимир рванулся навстречу взрыкивающим кошкам, почувствовав уже испытываемое им за этот долгий день ощущение единения с лесом и землей…
На миг ему показалось, что пристальный, холодный и расчетливый взгляд проник под его многострадальный череп, он даже головой помотал, прогоняя наваждение, которое покладисто исчезло без следа, только, казалось, неслышимый обычным слухом издевательский хохоток эхом метался меж случайно уцелевшими деревьями.
Вынув нож из тела последней остававшейся в живых твари, офицер воткнул сталь в мох, стирая кровь, и вдруг понял, что все происходящее с ним отдает неким фарсом, сценической бутафорией, призванной дурачить доверчивых зрителей.
Видимо перемена в его восприятии ситуации не осталась без внимания неведомого кукловода, потому что незнакомка, валун на котором она сидела, сам лес вдруг исчезли, а в голову Владимиру властно влез все тот же взгляд, да еще прихватил с собой невидимую руку, сжавшую тисками боли мозг.
Лейтенант чувствовал себя лягушкой на столе вивисектора, и понимал, что долго так продолжаться не может. Непреодолимо властно его побуждали к чему-то, толкали против его воли туда, откуда не было возврата тому, кто он сейчас. Он понял, что вскоре его просто сметут, задавят личность и индивидуальность натиском наведенных мыслеобразов. Как мог, офицер пытался бороться, но мощь внешнего воздействия была столь велика, что сил сопротивляться практически не осталось.
«Я Владимир Рысин, лейтенант Вооруженных Сил, позывной «Скарабей», личный номер Т-052842… Я Владимир Рысин… «Скарабей»… — мысленно повторял он одно и тоже, словно заведенная механическая игрушка, пытаясь вышвырнуть из сознания чужую силу, и понимая уже, что этого его завода, не случись чуда, надолго не хватит.
Внезапно простенькая мелодия, из разряда так называемых мелодий прилипал, которые любит напевать во время работы по дому Дашка, его невеста, тонким ручейком просочилась сквозь чужую блокаду и, растекаясь в голове, постепенно затопила все…
— Все, господин генерал, он нас вышвырнул.
— Так быстро? Может вы, уважаемый, применили слишком низкий уровень воздействия?
— Нет, господин генерал. Мы выдали все, на что способна наша аппаратура. Она еще не совершенна. Это опытный образец, полученный нашей разведкой в конце прошлого оборота. Нам его недавно передали из Центра для полевых испытаний и доработки.
— И как вы представляете себе использование портативных устройств в реальных условиях, если даже в лаборатории мальчишка-сопляк вышвыривает вас, несмотря на то, что вы воздействовали стационарной установкой, пусть и опытным образцом?
— Генерал, этот случай неординарен, и выходит за рамки обычной статистики. Никогда ранее мы не встречались с подобной проблемой. До сего момента даже портативные устройства при полевых испытаниях давали результат сто из ста, — говоривший виновато развел руками, показывая свое бессилие. — В данном случае все бесполезно. Для создания надежного «якоря» мы меняли настройки, пытались воздействовать на разные составляющие личности испытуемого, стремились пробудить весь возможный спектр эмоций, начиная от возвышенных порывов, например чувства любви, товарищества, долга, и заканчивая дремлющими в каждом индивидууме низменными инстинктами, присущими роду человеческому. Деньги, власть, секс например, однако нам так и не удалось найти брешь в его защите… Да вы сами видели…
— Видел, видел… властно произнес генерал. — Меня больше поразил уровень и скорость приспосабливания к изменяющимся обстоятельствам, даже в случае моделирования совершенно фантастических ситуаций. У этого аборигена с заштатной планетки почти стопроцентная адаптативность, несмотря на то, что они едва шкрябают орбиту и не помышляют о большем. А про боевые качества и говорить незачем.
— Вы про кошечек, господин Дуров?..
— Да. И про заложников. Парень уцелевших противников прошел, просто не заметив. Почти один… Это, конечно, далеко не заурядный случай. И все же мне непонятно, почему он не поддается влиянию. Вы убеждали меня, что, теоретически, от такого воздействия нет защиты, ибо объект воспринимает все происходящее как реальность и не осознает, что имеет место внешнее управление, так как считает, что в реальности он в состоянии распознать попытки манипуляции и принуждения со стороны окружающих его людей. В данном случае, с ваших слов, сама реальность является целенаправленно созданным воздействующим фактором, и нет возможности конкретизировать источник воздействия по причине его отсутствия в данной реальности, поэтому сбоев быть не должно!.. Однако они есть! Это фантастика! Такого быть не может!
— Сергей Дмитриевич, я понимаю, но факт остается фактом. Он наплевал на наше активное воздействие как на назойливую муху.
— Минуту… Под воздействием, тем более активным, я понимаю какие-либо конкретные действия. Например гипноз. Гипнотизер подавляет силою своей воли волю оппонента. Это активное вербальное плюс визуальное воздействие, объясненное наукой. А у вас?.. Он ведь, с ваших слов, воспринимает все как реальные жизненные ситуации. Отбился от волков, боевики промазали? Великолепно, живем дальше! Он боевой офицер. Игрушки на грани смерти — его профессия. Привыкнуть невозможно, но сжиться, воспринимать как данность… Да так поступают большинство видевших реальный бой служак во всех армиях. Абстрагировались и вымели из памяти до следующего раза… Основной парашют не раскрылся? Запаска спасла? Ну и хрен с ним, постирал штаны и пошел дальше! Где в его восприятии отводится место нашему участию? Где воздействие, где тот «якорь», который заставит его беспрекословно выполнять наши приказы в действительно реальном мире?.. Господа, я не ученый и готов признать, что недопонимаю чего-то, ибо в противном случае это не более чем профанация, грандиозное очковтирательство в целях выжимания денег у правительства. Убедите меня!.. Вот если бы именно вы спасли его от волков, именно вы помогли спасти заложниц… Только тогда, вернувшись в реальный мир, парень воспринял бы вас как друзей, которым он многим обязан и мог бы пойти на контакт, но, по большому счету, это обычная оперативная практика. Такие ситуации можно создать в действительности. Они происходят сплошь и рядом! На кой тогда хрен, позвольте спросить, дорогостоящая и энергоемкая аппаратура, если можно, банально заплатив, нанять людей, которые встретят объект в укромном месте, потом помочь, спасти от них же и крутить эту карту далее? Намного действеннее и дешевле выйдет!
— Позвольте возразить. Даже в официальной психологической науке этой планетки имеется термин «командная строка» или так называемый 25 кадр в рекламе продукта, когда скрытое, не воспринимаемое напрямую воздействие заставляет индивида выполнять волю воздействующего. Только это примитив, по сравнению с тем воздействием, которое осуществляем мы. Воздействуя на самые сильные эмоциональные составляющие личности испытуемого мы, тем самым, «якорим» его. Порождая зависимость сначала от воздействия, а затем уже и от нас.
— Каким образом?
— Сильнейшие переживания, не важно, страх или иные, оставляют в сознании индивидуума неизгладимый след. Испытуемый может не вспомнить деталей произошедшего, но суть будет намертво впечатана в его подкорку и окажет подавляющее управляющее воздействие в случае схожей ситуации. То есть личность хранит в себе ментальную команду, алгоритм действий. Так тренированный спортсмен — рукопашник отличается от дилетанта, знающего приемы теоретически. Первый действует неосознанно на основе наработанных умений, а второй должен вспомнить, перебрав весь известный ему арсенал приемов. Второй проиграет из-за потери времени, но не в этом суть применяемой нами аппаратуры. Суть в «командной строке». Во время сильнейших эмоциональных всплесков, повторюсь, в недрах человеческого мозга рождается и записывается на ментальном уровне некий алгоритм. Мы, моделируя экстремальные ситуации, расшатываем восприятие испытуемого до необходимых кондиций и, затем, посредством нашей аппаратуры, вписываем в его сознание свой алгоритм, что не осознается испытуемым.
