Наклоняюсь под руль, вытягиваю пучок проводов и соединяю нужные. Машина заводится, с чем я мысленно себя поздравляю. Не тратя времени – хозяин может выбежать на звук заведенной машины, – включаю передачу, давлю на газ и поднимаю взгляд на дорогу.

Прямо передо мной, вплотную к капоту, стоит невозмутимый Сойер.

– Вот черт! – ударив по тормозам, вскрикиваю с досадой.

– Да ты тоже далеко не Ангел. С собой меня не путаешь? Вылезай из машины. Еще увидит кто-нибудь…

Смотрю на него в отчаянии, но не двигаюсь, лихорадочно думаю, есть ли шанс его как-нибудь объехать.

– Не испепеляй меня взглядом, мамуля, я не исчезну.

Я не реагирую.

"Сдать назад! И взять пошире. Успею или нет?.."

– Даже не думай. Мимо меня ты не проскочишь. Выходи, – легкая улыбка с его лица исчезает, как и не было. – Выходи или я тебя вытащу. Тебе вряд ли понравится моя ласка.

Вздохнув, распахиваю дверцу.

Сойер обходит машину с противоположной от меня стороны и идет к дому, будто не сомневается, что я последую за ним. Я остаюсь стоять у "Импалы", но, скорее, из упрямства. Понимаю, что шанс сбежать я упустила.

Бросаю еще один взгляд на дорогу за своей спиной.

– Куда собралась? – не поворачиваясь, спрашивает он. – Хочешь посоревноваться в беге? Предупреждаю: у меня разряд. А у тебя?

– Чтоб ты сдох! – бормочу в сердцах и иду за ним.

Он оборачивается.

– Придется тебе набраться терпения. Скорая кончина не входит в мои планы. Я еще молод. А учитывая разницу в возрасте и недавнее покушение, это тебя я буду оплакивать, а не наоборот.

– Обойдусь без твоих рыданий, – огрызаюсь и обхожу его, стараясь не задеть плечом.

Это глупо, но упоминание о том, что я старше, все же задевает. Разница у нас всего год, если мерить годами рождения и больше полутора, если по факту. У меня день рождения в марте, у Сойера где-то в конце года, если я правильно помню из рассказов Спенсера. Рассел сына никогда не поздравлял.

– Как скажешь, – ухмыляется он мне в спину.

Я ничего не отвечаю. Перепалка меня не вдохновляет и точно не решает мою проблему.

Мне нужно позвонить брату! Но как, как это сделать?!

Я уже заканчиваю завтракать, когда в дверях появляется Сойер. Видит меня и отворачивается, чтобы уйти. Ну хоть глаза не закатывает.

– Стой. Подожди, – прошу я, быстро проглотив откушенный тост с ветчиной.

Вскочив с высокого барного стула, подбегаю к нему. Cмотрю заискивающе, за что его мысленно ненавижу, но не время сейчас показывать характер. Мне нужно, чтобы он пошел мне навстречу, а не послал, как обычно.

Так что язык в задницу и улыбайся, Хэвен, улыбайся.

– Привет, – растягиваю губы в улыбке.

Он молча кивает, то ли тоже здоровается, то ли дает понять, что слушает меня. Мне хочется высказаться о его манерах, но я советую себе воздержаться.

– Дай мне, пожалуйста, телефон.

Он приподнимает брови. Только брови, ни одна другая, самая крохотная мышца лица не участвует в этом выражении легкого удивления. Не удивление даже, а, скорее, сомнение в том, что он только что услышал.

– Хочу позвонить мужу, – поясняю поспешно.

Это единственное, что мне можно. И единственное, что я смогла придумать – попытаться договориться с Расселом.

Не просить его помогать Хайдену, этим я сделаю только хуже. Тем более, если после того, как он полуправления на уши поставил в поисках стрелявшего злодея, признаюсь, что в машине со мной тогда был брат и что мишенью, возможно, был он. Муж собственноручно прибьет братца и даже не скажет, где его зарыл. Нужно было либо сознаваться сразу, либо молчать в тряпочку до конца.

Поэтому я собираюсь попросить Рассела разрешить мне позвонить отцу. И не отставать, пока он не согласится. Иного выбора у меня просто нет.

Сойер сует руку в карман линялых джинсов и достает из него черную коробочку без чехла. Телефон почти горячий от касания с его телом, и мне передается это тепло. Я заливаюсь краской.

– Смотреть будешь? – прячу смущение за раздражением.

– Только пока набираешь номер, – ему пофиг на мою грубость.

Я открываю список вызовов. В нем только телефон Раса. Кошусь на Сойера – он что, больше ни с кем не разговаривает? Тоже соблюдает секретность?!

И только сейчас до меня доходит, что он такой же пленник, как и я. Ему тоже наверняка не улыбается меня тут сторожить. А я еще изо всех сил порчу ему жизнь. Мне становится стыдно.

Поддавшись порыву, хочу извиниться, но он уже вышел. Слова повисают в воздухе.

– Все в порядке? – слышу голос мужа в ухе.

– Это я, Рас. Мне очень нужно поговорить с папой, – сразу перехожу к главному.

– И тебе привет, дорогая, – улыбается он в трубку.

Но мне не до политесов.

– Рассел, пожалуйста. Папа там, наверное, с ума сходит. Это же была его маши…

– Хэвен, детка, не волнуйся. Ты меня недооцениваешь. Я позвонил твоему отцу сразу, как ты была в безопасности.

– Ты всё ему рассказал? – не верю я.

– Только то, что ему нужно знать. Что ты в порядке и что пока не можешь с ним ни видеться, ни говорить. Он отнесся с пониманием.

– Могу себе представить… – цежу сквозь зубы не в микрофон, чтобы Рассел не услышал моей иронии, но и промолчать не могу.

– Я сказал, что он может общаться с тобой через меня, если будет что-то срочное. Он звонил утром, просил передать, что посетил зал для молящихся и внес пожертвование, поэтому надеется, что его молитва будет услышана, и все скоро разрешится.

– Зал для молящихся? – переспрашиваю я.

– Я тоже ничего не понял, детка. Но я переспросил и передаю тебе все дословно. Не знал, что Вандербилт так… религиозен. Наверное, потеря машины так на него повлияла.

– Наверное, – говорю задумчиво, пытаясь понять, что отец зашифровал в этом послании, и делаю еще одну попытку: – Так мне можно с ним поговорить?

– Конечно, нет, милая. Я пригляжу за старым другом.

В его голосе иронии даже нет.

– Спасибо, – говорю искренне. – Ты приедешь?

– Нет. Не хочу засветить вас нечаянно. Если что-то нужно, попроси Сойера, он выполнит любое твое желание. Если оно не противоречит установленным правилам.

– У меня нет желаний, которые не противоречат правилам, – вздыхаю я и нажимаю отбой.

Сойер будто материализуется из воздуха – не знаю, как еще назвать его сверхспособность так бесшумно и быстро перемещаться в пространстве – рядом со мной, и я протягиваю ему телефон.

Возвращаюсь к остывшему кофе, выливаю его в раковину и нажимаю кнопку приготовления свежей порции. Кофемашина тут едва ли не единственное чудо современной техники. Вся остальная техника слегка… уставшая, если не сказать устаревшая. Такие модели сейчас уже не встретишь даже в квартире моего деда Николая.

В ожидании кофе откусываю чуть отсыревший и уже не такой хрустящий тост.

"Зал для молящихся. Что это может значить? Зал для молящихся. Зал д…" проговариваю я про себя, пока меня не осеняет.

Зал для молящихся в японских храмах называется хайдэн! Или хэйдэн, точно не помню, но точность здесь не важна. Главное, что этим залом папа точно сообщал мне, что встретился с братом. И как там было дальше? Что-то про пожертвование и про молитву. И что все разрешится.

Я радостно выдыхаю – брат не один, и он знает, что я не бросила его. Вместе они что-нибудь придумают.

А я пока постараюсь не сойти с ума в этой клетке с неласковым зверем.

И попробую его приручить…

– В тебе голубых кровей нет? – спрашивает Сойер неожиданно и с плохо скрываемым раздражением в голосе.

Стою к нему спиной, но чувствую его неприязнь всем телом. Каждый волосок на спине встает дыбом от его презрительного, даже брезгливого взгляда. Я давно поняла, что мое присутствие ему поперек горла, он этого, в общем-то, и не скрывает. Представления не имею, чем так его допекла, но и разбираться не буду – пусть терпит, я тут тоже не по собственному желанию и отнюдь не на курорте. Если что-то не устраивает, пусть идет со своими претензиями к отцу. Я буду только счастлива убраться отсюда поскорее.